мейств высшего класса (такие как Павел) могли — и должны были — изучать греческий и в Иерусалиме. Не говоря уже об этом, написанная Лукой биография апостола включает более длительное пребывание Павла в Тарсе после обращения (см. Деян 9:30; 11:25). Он мог выучиться своему ремеслу — производству палаток — в эти годы, когда его обращение положило конец всем его стремлениям сделать карьеру во влиятельных иудейских кругах, на что, возможно, рассчитывали его родители. Таким образом, не ставя под вопрос результат исследования ван Унником Деян 22:3, мы вольны вообразить, что Павел мог познакомиться (и познакомился) с эллинистической культурой, как она была представлена в Тарсе. Но, вопреки прежним допущениям, это следует понимать не как часть того, что составляет основу его самосознания, а скорее как сознательную встречу человека иудейских принципов, который обрел свое призвание в движении Иисуса, с особым поручением идти к язычникам.
Эти биографические данные оправдывают ожидание, что послания Павла сформированы не только иудейскими традициями и раннехристианскими верованиями, но и значительным запасом светской образованности, превосходившей средний уровень населения античного Средиземноморья. В этом можно убедиться, прежде всего, на примере использования Павлом риторических приемов — факт, который вновь привлек к себе внимание в последние двадцать пять лет24. Уже в своей диссертации 1910 года Рудольф Бультман взялся за изучение сходства между стилем Павловых посланий и бытовавшей у античных философов формой дидактического диалога, называвшегося диатрибой25. Другие исследования выявили