В Западной Европе звездным часом апостола Павла и особенно его Послания к Римлянам было, конечно, шестнадцатое столетие. «Оправдание во Христе благодатью и одной только верой» стало критерием для больших церковных сообществ, чьи богословские убеждения принуждали их к независимости от папства. Парадоксальным образом эпитет «римский» (в связи с эпитетом «католический») приобрел коннотации, которые противоречат евангельской интерпретации «римского» в Новом Завете. Между тем времена совершенно изменились. Римско-католическая церковь наших дней оставила далеко позади некоторые позиции, которые критиковали Лютер и другие реформаторы (правда, породила иные особенности, которые увековечивают раскол христианства, такие как догматы о непогрешимости суждений папы или о взятии Девы Марии на небо). Католические ученые создали комментарии к Посланию к Римлянам, которые обнаруживают не только огромные познания, но и глубокую симпатию к богословию этого послания3.
По контрасту, конгениальность Мартина Лютера апостолу Павлу полностью ставилась под вопрос протестантскими учеными, один из которых (Кристер Стендаль) некоторое время даже служил в качестве лютеранского епископа в Стокгольме4. Они сетуют на отсутствие у Лютера понимания экуменической перспективы Послания к Римлянам и миссионерского порыва, стоящего за этим посланием. Несомненно, ко времени Мартина Лютера христиане, в общем, уже не имели ясного представления о противоречиях и спорах раннего христианства. В то время как Павлу приходилось защищать равное положение христиан из язычников и верующих из иудеев, обращенные из иудаизма сделались редким исключением среди христиан. Фактически само понятие «обращение из иудаизма в христианство» звучит как анахронизм, если его применять к первому столетию, так как в те дни ни Павел, ни какой-либо другой христианин иудейского происхождения не переставали быть иудеями, когда приходили к вере в Христа. Не говоря уже о многих других показателях, частая апелляция Павла к Священному Писанию — в Послании к Римлянам — с самого начала (см. Рим 1:2) — доказывает, что идея новой религии, именуемой христианством, находилась полностью за пределами его горизонта. С другой стороны, он решительно отрицал необходимость для верующих из язычников становиться иудеями и принимать иудейский образ жизни. Как раз с этим он выступал в своих посланиях к Галатам и к Римлянам, борясь с более консервативными христианами из иудеев. Многие из его учений о Законе являются, в сущности, апологией этой миссионерской политики. А Мартин Лютер сме-