Марта, четверг, лимузин, по дороге домой

Естественно, она все отрицает. Я имею в виду бабушку. В смысле, что она хотела поставить этот спектакль – ах, извините, мюзикл, что­бы умаслить Джона Пола Рейнольдса‑Эбернети Третьего, взяв его сына на главную роль.

Но какое еще может быть объяснение? Или я должна поверить, что она делает это только для того, чтобы помочь мне решить финансовую проблему, как она утверждает, потому что зрители готовы платить деньги за то, чтобы по­смотреть на кошмар, который она сотворила, а я смогу использовать эти деньги для попол­нения опустевших кошельков студенческого правительства?

Ну да, как же.

Как только прослушивание закончилось, я сразу потребовала от нее объяснений.

– Ну, и чем же я смутила тебя на этот раз? – спросила она, когда все участники про­слушивания разошлись и остались только она, я, Ларе и другой ее персонал, ну и, конечно, Роммель и сеньор Эдуарде, но эти двое спали, и было непонятно, кто из них храпит громче.

– Тем, что ты собираешься отдать главную роль в своей пьесе, – я чуть было не сказала «Парню, Который Терпеть Не Может, Когда В Чили Кладут Кукурузу», но вовремя спохва­тилась, – Джону Полу Рейнольдсу‑Эбернети Четвертому, чтобы его отец решил, что он пе­ред тобой в долгу, и, может быть, отказался бы от торгов за искусственный остров Дженовия! Бабушка, Я ЗНАЮ, что ты задумала! В этом семестре у нас есть предмет экономика США, и я теперь знаю про дефицит и стоимость. При­знайся!

В ответ на это она сказала только одно:

– «Коса!» – не пьеса, а мюзикл.

Но ей и не нужно было ничего больше го­ворить. Я все поняла, само ее молчание было равносильно признанию вины. Она просто ис­пользовала Джона Пола Рейнольдса‑Эбернети Четвертого!

Надо признать, он, кажется, этого не по­нимал, а если и понимал, то вроде бы не очень возражал. Странно, вдали от кафетерия СШАЭ, где злоупотребляют кукурузными зернами, Парень, Который Ненавидит, Когда в Чили Кладут Кукурузу, казался довольно беззабот­ным. Джей Пи – он попросил бабушку, чтобы она называла его именно так, – оказался по­чти пугающе большим (примерно как телохра­нитель, которого играл Адам Болдуин, который не родственник Алека Болдуина, в малобюд­жетном школьном фильме «Мой телохрани­тель»). В нем росту, наверное, шесть футов два дюйма, никак не меньше. Когда на него не па­дал резкий свет ламп кафетерия, при котором все выглядят хуже, чем есть, его каштановые волосы казались не такими лохматыми и более блестящими,

А вблизи оказалось, что у Джея Пи удиви­тельно яркие голубые глаза.

Мне пришлось увидеть их – то есть глаза Джея Пи – вблизи, потому что бабушка заста­вила нас сыграть сцену, когда Розагунда только что задушила Албуана и переживает по этому поводу, и тут в спальню врывается Густав, что­бы спасти свою даму от изнасилования ее моло­дым мужем, не зная., что она:

а) уже напоила его за столом так, чтобы он вообще не смог ее изнасиловать, и

б) после того как он отрубился, напившись дженовийской траппы, ока его убила.

Ну что же, лучше поздно, чем никогда,

Не представляю, зачем бабушка заставила меня участвовать в этом фарсе‑лрослушивании – ведь с самого начала было ясно, что она выберет на роль Густава Джея Пи, только чтобы умаслить его папашу. Хотя, сказать по прав­де, Джей Пи и на самом деле хорош, он и иг­рать умеет и к тому же поет хорошо (он ужасно смешно спел песню «Танец безопасности» груп­пы «Мэн визаут хэтс»), И было ясно, что на роль Розагунды бабушка выберет Лилли. Я хочу сказать, это же ясно, что Лилли лучше всех девчонок – когда она спела «Крутой бой‑френд» группы «Гарбидж», ей так хлопали, что зал чуть не рухнул. Ну и опыта у нее больше, ведь она ведет свое телешоу и все такое.

Кроме того, она отлично у била Албуана, и это естественно, потому что если я и могу предста­вить какую‑нибудь девочку из нашей школы убивающей кого‑нибудь своей косой, то только Лилли. Ну, может быть, еще Амбер Чизман.

А когда прослушивание проходила я, бабуш­ка то и дело говорила что‑нибудь типа:

– Амелия, говори четче!

Или:

– Амелия, не поворачивайся спиной к зри­телям! Твой зад не так выразителен, как лицо.

(Что вызывало немало смешков в той части зала, где сидели мои друзья.)

И мне показалось, что моя версия песни «Барби герл» группы «Аква» ее совсем не впе­чатлила (особенно припев, «Давай, Барби, по­шли на вечеринку», и если задуматься, в этом есть какая‑то ирония, учитывая, что я не умею это делать. Я имею в виду, не умею вести себя на вечеринках.)

Честное слово, не понимаю, зачем все это было устроено? Ясно, что бабушка не собира­лась взять на главную роль меня, так чего ради она столько на меня орала? Я же ничего не смыс­лю в актерской профессии. Ведь нельзя же счи­тать актерским опытом роль мышки в сценке «Лев и мышка», которую мы показывали в чет­вертом классе.

Когда бабушка наконец разрешила мне сесть, я испытала огромное облегчение, И тут Джей Пи сказал: – А что, это было прикольно, правда?

А Я НИЧЕГО НЕ ОТВЕТИЛА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

ПОТОМУ ЧТО Я БЫЛА ПРОСТО В ШОКЕ!!!!

Потому что для меня Джей Пи – это Парень, Который Терпеть Не Может, Когда В Чили Кла­дут Кукурузу. Для меня он не Джон Пол Рейнольдс‑Эбернети Четвертый. У Парня, Который Терпеть Не Может, Когда В Чили Кладут Ку­курузу, НЕТ ИМЕНИ. Он просто... просто Па­рень, Который Терпеть Не Может, Когда В Чили Кладут Кукурузу. Парень, про которо­го я написала короткий рассказ. Короткий рас­сказ, который не приняли в журнал «Шестнад­цать» . Короткий рассказ, который я собиралась когда‑нибудь расширить до романа. Короткий рассказ, который заканчивается тем, что Па­рень, Который Терпеть Не Может, Когда В Чили Кладут Кукурузу, бросается под поезд.

Как я могу разговаривать с парнем, которо­го я бросила под поезд, пусть даже это было не на самом деле, а в художественном произведении?

Хуже того, когда Тина возвращалась после прослушивания (она пел а «С тобой» Джессики Симпсон), она стала говорить:

– Ой, знаешь что? Этот Парень, Который Терпеть Не Может, Когда В Чили Кладут Ку­курузу, он вроде симпатичный. То есть, когда не сходит с ума из‑за кукурузы.

– Да, – согласилась Лилли. – Теперь, ког­да ты об этом упомянула, мне тоже так кажется.

Я ждала, что Лилли добавит что‑нибудь типа «Плохо, что он такой псих» или «Жалко, что у него этот пунктик насчет кукурузы», но она ничего такого не сказала. НИЧЕГО ТАКОГО.

!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Мои друзья считают Парня, Который Тер­петь Не Может, Когда В Чили Кладут Кукуру­зу, симпатичным!!!!! Парня, которого я в моем коротком рассказе УБИЛА!

А во всем виновата бабушка. Если бы она не вбила себе в голову эту дурацкую идею купить искусственный остров, ей бы не пришло в го­лову написать мюзикл для нашей школы, не говоря уже о том, чтобы его поставить, к я бы никогда не познакомилась с Парнем, Который Терпеть Не Может, Когда В Чили Кладут Ку­курузу, не говоря уже о том, чтобы узнать его кличку – Джей Пи – и обнаружить, что воп­реки тому, что я написала в своем рассказе, он вовсе не экзистенциальный одиночка, а нор­мальный парень, у которого довольно неплохой голос и которого мои друзья считают симпатич­ным (и они правы, он на самом деле симпатичный).

Господи, как же я ее ненавижу! Ладно, не ненавижу – ненавидеть людей нехорошо.

Но, скажем так, я ее не люблю. На самом деле в списке людей, которых я люблю, бабуш­ка не попадает даже в первую пятерку.

ЛЮДИ, КОТОРЫХ Я ЛЮБЛЮ.

СПИСОК В ПОРЯДКЕ УБЫВАНИЯ

1. Толстый Луи

2. Рокки

3. Майкл

4. Мама

5. Папа 8. Ларе

7. Лилли

8. Тина

9. Шамика/Линг Су/Перин

10. Павлов, Майклова собака

11. Доктора Московитцы

12. Младшие братики и сестренки Тины Хаким Баба

14. Миссис Холланд, куратор нашего совета в прошлом семестре

15. Баффи, истребительница вампиров

16. Ронни, наша соседка

17. Борис Пелковски

18. Директриса Гупта

19. Роммель, бабушкина собака

20. Кевин Бэйкон

21 000. Мисс Мартинез

22 000. Швейцар в «Плазе», который один раз меня не пустил, потому что я была «недо­статочно хорошо одета»

23000. Триша Хейс

24 000 000. Лана Уайнбергер

25 000 000 000. Бабушка

 

И меня ни чуточки не мучает совесть, она сама в этом виновата.