Я вошла в кафе и сразу увидела Лилли. Самодельная кабинка, самодельные вывески, на которых написано, что сегодня поступил в продажу первый выпуск нового школьного литературного журнала.
Я знала, что мне полагается быть любезной и все такое. Потому что у Лилли дома проблемы. Или во всяком случае намечаются, даже если она об этом пока не знает.
Так что я подошла к ней и говорю этак вежливо:
– Мне, пожалуйста, один журнал.
А Лилли этак деловито отвечает:
– Пять долларов.
Тут я не сдержалась и воскликнула:
– Что‑о? Пять долларов? Шутишь?
А Лилли в ответ:
– Издавать журнал, да будет тебе известно, дело недешевое. И, кажется, ты сама талдычила, что нам надо компенсировать деньги, потраченные на мусорные контейнеры.
Я выложила пять баксов, хотя у меня были большие сомнения, что журнал стоит этих денег.
Он и не стоил. Кроме моего рассказа и научной статьи Кении про карликов в журнале было несколько манга, одно стихотворение Джея Пи и...
...и все пять рассказов, которые Лилли написала для конкурса журнала «Шестнадцать». Все пять. Она поместила в свой журнал ВСЕ ПЯТЬ своих рассказов!
Мне просто не верилось, Я хочу сказать, я всегда знала, что Лилли весьма высокого о себе мнения, но чтобы настолько...
И тут вошла директриса Гупта. Она НИКОГДА не ходит в наш кафетерий. Говорят, однажды она наступила на ломтик картошки, который кто‑то уронил на пол, и ей стало так противно, что с тех пор она в кафетерий – ни ногой.
Но сегодня она прошла через весь зал, не думая о том, что может попасться ей под ноги, и направилась прямиком к Лилли!
– Ой, – сказала Линг Су, которая стояла рядом со мной. – Кажется, кому‑то влетит.
– Может, Гупте не понравилась картинка на обложке? – предположил Борис.
– А мне кажется, ей, вероятнее всего, не понравился рассказ, который написала Лилли. – Тина подняла свой экземпляр журнала. – Вы это читали? На этом надо написать: «Только для лиц старше 17»!
Вообще‑то я не читала ни одного рассказа Лилли, она мне о них лишь рассказала. Но когда я просто просмотрела их по диагонали, мне стало ясно...
Да, Лилли точно влетит.
Тренер Уитон конфисковал все экземпляры «Розовой задницы Толстого Луи». Он специально принес для этой цели большой черный мешок для мусора.
– Это нарушение нашего права на свободу слова! – кричала Лилли, когда директриса Гупта выводила ее из кафе. – Люди, не молчите! Протестуйте! Не позволяйте ей подавлять ваши свободы!
Но все остальные как сидели за столиками, так и остались сидеть и жевать. Ученики СШАЭ давно привыкли к тому, что их свободы подавляют.
Тут Уитон заметил у меня в руках журнал. Он подошел ко мне с мешком для мусора и сказал:
– Извини, Миа, мы проследим за тем, чтобы тебе вернули деньги.
Я бросила журнал в мешок.
Что мне еще оставалось делать?
Мы с Джеем Пи молча переглянулись,
Не знаю, может, у меня просто воображение разыгралось, но мне показалось, что он СМЕЕТСЯ.
Я рада, что хоть КТО‑ТО усмотрел в этой ситуации нечто смешное.
Потом Тина отвела меня в сторонку.
– Послушай, Миа, – тихо начала она, – я не хотела ничего говорить при остальных, но, кажется, я кое‑что поняла. Я однажды читала любовный роман, в котором героиня и ее двойняшка‑злодейка были влюблены в одного и того же мужчину. И злодейка все время делала разные гадости, чтобы выставить героиню перед ним в дурном свете. В смысле, перед героем.
– Правда?
Я не поняла, при чем тут я, у меня же нет сестры‑близнеца.
– Помнишь, ты много раз просила Лилли убрать из журнала рассказ «Долой кукурузу!»‑, а она отказывалась, хотя и думала, что если Джей Пи его прочитает, его чувства будут задеты?
Я все еще не понимала, к чему Тина клонит.
– Да, а что?
– А что, если она отказывалась убрать твой рассказ как раз потому, что ХОТЕЛА, чтобы Джей Пи его прочитал? Потому что она надеялась, что когда Джей Пи его прочитает, он разозлится на тебя за то, что, ты его написала, и ты больше не будешь ему нравиться. И тогда его сердце будет свободно, и ему может понравиться ОНА сама.
Я был о начал а:
– Нет, не может быть, Лилли никогда так со мной не поступит...
Но потом я вспомнила последние слова, которые она мне сказала вчера вечером, когда мы возвращались в лимузине из «Плазы». «Это не я причиню ему боль, а ты. Ведь это ты написала рассказ».
О боже, неужели Тина права? Неужели Лилли нравится Джей Пи, но она думает, что ему нравлюсь я? Может, и правда, именно поэтому она так уперлась и не хотела убрать из журнала « Долой кукурузу!»
Нет, не может быть, чтобы Лилли такое учудила. Она никогда не вела себя по отношению к мальчикам как собственница.
– Я не говорю, что она сделала это ОСОЗНАННО, – сказала Тина, когда я высказала свои соображения. – Наверное, она даже самой себе не признается, что ей нравится Джей Пи. Но ПОДСОЗНАТЕЛЬНО... может, это и есть причина, по которой она упрямо не хочет убирать из журнала твой рассказ.
– Нет, – сказала я. – Не может быть, это какой‑то бред.
– Ты так считаешь? – спросила Тина. – А ты задумайся. В чем тебе только Лилли за последнее время НЕ проиграла. Сначала она уступила тебе президентство. Потом роль Розагунды, А теперь еще и Джея Пи. Мне кажется, это бы многое объяснило.
Ну да, объяснило бы, если бы это было правдой. Но это неправда. Джей Пи не так ко мне относится, и Лилли к нему не так относится.
А если бы он и правда ей нравился, она бы никогда не поступила так со мной. Ведь она человек, который стоит в моем списке самых любимых людей на седьмом месте. А я уверена, что я в ее списке должна стоять на третьем. Потому что у нее нет бойфренда, младшего брата, отчима и какого‑нибудь домашнего животного.