В ту ночь им снилась Земля. Та, которую они любили, — их города, их дома, их близкие… К которым они должны были вернуться. Уже очень‑очень скоро!..
Но, к сожалению, им снился не только дом. К сожалению, им снились еще кошмары. В которых были трупы! Потому что трупы стали привычным атрибутом их космической жизни. Почти таким же, как невесомость… Земля манила их к себе, а вцепившиеся в них трупы не отпускали их. И было очень страшно, и было не понятно, до самого конца не понятно, кто кого перетянет!..
— Командир, командир! Да проснитесь же!..
Кто‑то тряс, вцепившись в плечо, командира.
Нет, не труп! Слава богу — не труп!..
Потому что труп остался там, во сне! А это было наяву. Это был русский космонавт Виктор Забелин.
— Что случилось? — мгновенно вскинулся готовый к драке, готовый к чему угодно командир.
— У нас ЧП!
ЧП?! Но почему тогда Виктор ухмыляется?
— Что произошло?!
— У нас труп! — довольно беззаботно сказал русский космонавт. — ЕГО труп!
ЕГО?!
Рональд Селлерс пулей вылетел из спальника.
— Где он? — спросил он.
— Там! — показал Виктор Забелин. — В “спортзале”.
Отталкиваясь от переборок руками и ногами, словно загребая брассом, Рональд “поплыл” в модуль, где были установлены тренажеры. Где были уже все, где недоставало только его!
— Где?!
Все молча расступились…
На беговой дорожке, скрючившись пополам, на спине лежал Жак Воден. Шею его перехватывала удавка — кусок провода в белой изоляции. Провод очень глубоко вошел в тело, отчего у француза вылезли из орбит глаза и вывалился язык.
Это был Жак Воден, и он был мертв!
Он удавился. Потому что повеситься в космосе нельзя. В космосе ничего не может висеть, так как нет силы тяжести. В космосе сколько угодно можно прилаживать к люстре и шее петлю и прыгать вниз, все равно ничего не случится — самоубийца, петля и выбитая из‑под ног табуретка просто повиснут в пространстве.
В космосе можно повеситься только так, как это сделал французский астронавт! Он связал петлю, набросил ее себе на шею, закрепил другой конец провода на беговой дорожке, лег на нее и включил ее.
Дорожка закрутилась, пришла в движение, поползла, словно лента транспортера, увлекая за собой провод и натягивая его. И стягивая другую его сторону, стягивая петлю! На шее французского астронавта! Его протащило несколько десятков сантиметров, припечатало головой к стойке, после чего петля с огромной силой пережала ему горло, перекрыв дыхание и доступ крови в мозг!
Он все очень здорово придумал — даже если бы он в последний момент передумал, он бы не смог ничего изменить, потому что не смог бы дотянуться до тумблера.
Дорожка, назначением которой здесь, в космосе, было нагружать мышцы астронавтов, компенсируя отсутствующую силу тяжести, компенсировала ее и на этот раз!
Французский астронавт Жак Воден умер!
— Почему вы решили, что это ОН? — спросил Рональд Селлерс.
— Потому что он во всем признался!
И Рональду показали на распечатанный на принтере лист бумаги, прикрепленный к стене! Текст был очень короткий. И очень понятный.
“Я УСТАЛ!.. НА МОЕЙ СОВЕСТИ ПЯТЬ ЖИЗНЕЙ! Я УВЕРЕН, ЧТО МЕНЯ ВСЕ РАВНО ВЫЧИСЛЯТ И ОСУДЯТ. ЧЕГО Я НЕ ХОЧУ!.. СУДИТЬ МЕНЯ МОЖЕТ ТОЛЬКО ТОТ, КТО СПОСОБЕН ПОНЯТЬ! ТОЛЬКО Я САМ! ПРОЩАЙТЕ!
ДА ПРЕБУДЕТ С ВАМИ ГОСПОДЬ!”
Всё!
И роспись! Его, Жака Бодена, роспись, что даже невооруженным взглядом, без всяких экспертиз видно!
И мертвое, вздернувшее само себя тело! ЕГО тело!..
Неужели действительно все?!
— Удавился, гад! — весело, что никак не вязалось с мертвым телом, сказал Виктор Забелин. — Я всегда, всегда был уверен, что это он! Я всегда его подозревал!
Астронавты стояли и смотрели на мертвое тело. На тело своего недавнего мучителя. Все стояли и смотрели… Вспоминая других, которые были на его совести, мертвецов!
И никакой жалости они не испытывали — только злость!
И еще — облегчение!
Только злость и облегчение — только их! И ничего больше!..
Потому что ОН — умер!..