Лирический герой

В.В. Маяковский в молодости принадлежал к поэтам-футуристам, потом был связан с литературным движением «ЛЕФ». Но, несмотря на то, что это, в принципе, обусловило некоторые особенности его творчества и образ лирического героя, творчество Маяковского невозможно свести к теории и практике различных школ и течений. Как всякий «большой» поэт, он оказался выше школ.

Несмотря на политический пафос по отношению к традициям 19 века, у Маяковского можно легко найти многообразные переклички с важнейшими ключевыми темами литературы Золотого века. Пафос ранней лирики Маяковского – конфликт поэта и толпы («А вы могли бы?», «Вам!», «Ничего не понимаю»), опоэтизированное «безумие» («Я и Наполеон», «Вот так я сделался собакой»), ирония по отношению к собственному вкусу («Нате!, «Скрипка и немножко нервно», «Кофта фата»), тема трагической неразделенной любви («Ко всему»), своеобразный эгоцентризм и богоборчество лирического героя («Себе, любимому, посвящает эти строки автор», поэма «Облако в штанах»). Все это отсылает читателя к традициям «байронического» романтизма.

Лирический герой раннего Маяковского имеет две ипостаси: с одной стороны – оптимистически настроенный герой великой эпохи (поэма «Хорошо!» и др.). С другой стороны – трагическая, страдающая личность (ранние поэмы). Принято считать, что в ранний период у поэта преобладают трагические мотивы. Тем более, что сама жизнь Маяковского закончилась трагедией – он всегда предсказывал свое самоубийство.

Основной конфликт лирического героя раннего Маяковского – противостояние «я» и мира. Можно привести лишь некоторые примеры символических мотивов, выражающих подобный конфликт. Это утрата человеческого языка («Вот так я сделался собакой»), похороны смеха («Чудовищные похороны»), распродажа своих душевных богатств «за одно только слово, ласковое, человечье» («Душевная распродажа»). Уже сейчас мы видим, что образ лирического героя практически сливается с образом поэта. «Я» в произведениях – это сам поэт, сам Маяковский. Лирический герой – это, прежде всего, выразитель его взглядов на окружающие реалии, отражение его жизненных позиций.

Особое место в ранней лирике занимает поэма «Облако в штанах». Поэма задумана как «четыре крика четырех частей». Герой отрицает все: «долой вашу любовь», «долой ваш строй», «долой ваше искусство», «долой вашу религию». Можно сказать, что весь сюжет поэмы представляет собой развитие трагической метафоры. Поэт мечтает слиться с миром, это неоромантическая вселенская тоска по миру, глобальное одиночество. Это выражается с помощью характерного для Маяковского ассоциативного образного ряда. С его помощью поэт пытается снять драматическое напряжение, преодолеть разрыв между собой и миром. Основная характеристика этого образного ряда – сравнение небесного, космического, вселенского с материально-телесным, животным: «Вселенная спит, положив на лапу с клещами звезд огромное ухо». Часто один и тот же сквозной мотив относится то к лирическому герою, то к миру. Иногда фраза строится так, что не сразу понятно, говорится о лирическом герое или о целом мире.

Часто используется олицетворение абстрактных предметов. Например, «уткнувшись дождю лицом в его лицо рябое», «как у каждого порядочного праздника» и так далее. Это как бы диалог с материей, попытка включить категории личного «я» в разговор о мире вещей или абстрактных понятий.

Почему же лирический герой в ранней лирике Маяковского предстает перед читателем в философском контексте? Откуда это желание «стать всем миром», слиться с миром?

Дело в том, что В.В. Маяковский пытается найти свое место в мире. Поэтому и его лирический герой стремится не к выражению своей яркой индивидуальности, а к доказательству причастности к общему мирозданию. Герою необходимо доказать, что он – часть целого. Отсюда и это неприятие общества, существующего порядка. Маяковский в лице лирического героя стремится к единению с вселенной. Он хочет найти точку равновесия и обрести душевную гармонию.

Маяковский В. В. Идейно-художественное своеобразие поэмы Маяковского «Хорошо!»

В своей автобиографии “Я сам” В. Маяковский отмечал: “Хорошо” считаю программной вещью”. Поэма писалась в 1926—1927 годах и называлась первоначально “Октябрь”, потом “25 октября 1917 г.”. Заглавие “Хорошо!” было дано уже после того, как поэма была закончена. Именно такое название и предопределяло новые поэтические возможности и обобщало смысл поэмы.

Жанр произведения необычен — поэтохроника. С хроникальным описанием событий совмещаются поэтические образы. С революцией — основной темой поэмы — связан мотив обновления мира (“Жизнь переделаем снова”), разрушения созидания (“Мы все на земле солдаты одной жизнь созидающей рати”). Что побудило Маяковского к созданию подобного произведения? Ответ находим в статье “Как делать стихи”. Для начала поэтической работы Маяковскому нужны социальный заказ, целевая установка и материал. Социальный заказ обуславливался необходимостью осмыслить революцию и первые годы жизни новой страны с десятилетней дистанции. Цель — доказать правильность позиции большевиков в отношении революции и провести анализ с установкой на будущее. Материал же используется реальный. Точно указаны исторические лица: Ленин, Подвойский, Керенский. С высокой точностью описывается последовательность событий. Но при этом события перемежаются чисто поэтическими наблюдениями.

Как поэтическое сливается с хроникальным, так органично сплетаются в поэме личное и общественное. В. Маяковский назвал это “введением фактов различного исторического калибра, законных только в порядке личных ассоциаций”. К примеру, от рассказа очевидца о бегстве Врангеля из Крыма поэт переходит к широкому описанию этого события.

Для В. Маяковского чрезвычайно важна идея показа революции через жизнь народа, причем именно во всей полноте. В комплексе с полярностью мира поэта такой прием дает возможность показать точки зрения различных групп людей. Отсюда в поэме ряд устойчивых противопоставлений. Противопоставляются старые и новые времена (было и прошло), большевики и Временное правительство (период двоевластия), Ленин и Керенский, крестьяне и помещики, голодная Россия и сытая Америка, белая и Красная армии, конкретный человек и “семья” в широком смысле слова и так далее. Каждая из глав поэмы строится именно на одном конкретном противопоставлении, которое помогает поэту делать конкретные выводы.

В. Маяковский в своей поэме пытается осмыслить те исторические процессы, свидетелем которых ему довелось стать. Возникновение революции он связывает с первой мировой войной и тяжелым положением народа. При этом отмечается организующая роль партии.

Революция для Владимира Маяковского — это разрушение старого мира во имя созидания нового, гибель во имя рождения. Поэтому поэма “Хорошо!” ориентирована на будущее. Маяковский вводит понятие “страна-подросток”. У нее много недостатков, и Маяковский не скрывает их: голод, разруха, спекуляция. Но они не только разрешимы, но и уже начинают отходить в прошлое: к примеру, субботник для поэта становится символом возможности нового труда.

В революции возрастает роль каждого отдельного человека, но при этом понятие “я” становится неразделимо связанным с понятием “мы”. “Мы”, “нас”, “наше” — вот основные слова последних частей всех описываемых событий: “Это было с бойцами, или страной, или в сердце было моем”. Может быть, поэтому в поэме так тесно связаны эпос и лирика. Предупреждая в начале произведения, что сегодня нет “ни былин, ни эпосов, ни эпопей”, В. Маяковский соединяет личные переживания лирического героя с переживаниями всей страны.

Кроме того, Владимир Маяковский четко определяет место поэта в революции. Поэт — это гражданин своей страны, неотделимый от народа: “Я с теми, кто вышел строить и месть в сплошной лихорадке буден. Отечество славлю, которое есть, но трижды — которое будет!” Будущее же для В. Маяковского начинается уже сегодня. Для страны-подростка оно открыто: “Твори, выдумывай, пробуй!” Важно только, чтобы в будущее не вошла та “мертвечина”, против которой всегда выступает поэт. А потому в произведении появляются мещане, обыватели, спекулянты.

Художественные приемы, использованные в поэме, соответствуют ее идейному замыслу. В автобиографии “Я сам” В. Маяковский пишет, что в поэме он пытался ограничить отвлеченные поэтические приемы, например гиперболы, и изобретал прием для обработки хроникального и агитационного материала. Конечно, нельзя сказать, что старые, испытанные приемы поэзии Маяковского здесь не используются. Сохраняется любимый сатирический прием — снижение стиля, например внесение нового смысла в цитаты из “Евгения Онегина” в 4-й главе, маршевый ритм (“враги ваши —мои враги”), использование новой лексики при описании будущего. В поэму вводятся песни (“Эх, яблочко, цвета ясного. Бей справа белаво, слева Краснова”), приговорки (“Ножичком на месте — чик лютого помещичка.”). Но действительно появляются и новые приемы: снижение образов, комическое изображение исторических персонажей (Милюков, Керенский). Меняется и характер метафоры: например, через метафору в строке “А в двери — бушлаты, шинели, тулупы” передается идея единения матросов, солдат и рабочих. Поэма “Хорошо!” — это замечательная поэма, написанная человеком, искренне верящим в идею революции, в прекрасное светлое будущее, в неизбежность счастья. Именно эта искренность и является, на мой взгляд, причиной того, что даже сейчас, когда общество практически отвернулось от старых, коммунистических идеалов, поэма В. Маяковского остается прекрасным образцом художественного слова.

L.Роман М. А. Булгакова “Мастер и Маргарита” в некоторой степени автобиографичен, поскольку Мастер — двойник Булгакова. Нет, это не тень автора, не его копия, это — живое лицо. Он одновременно похож и не похож на своего создателя. Но как бы там ни было, именно Мастеру автор отдал свои заветные образы и “ершалаимские” главы романа. Рассказ о Понтии Пилате имеет как бы двойное авторство. Он вышел из-под пера Булгакова, но в то же время принадлежит Мастеру, любимому герою Булгакова. Существуют точки зрения, что главными героями романа являются Воланд, Понтий Пилат, даже Иван Бездомный, но сам автор опровергает эти мнения, назвав главу, где мы знакомимся с Мастером, “Явление героя”.

В какой-то из глав Мастер признается, что не считает себя писателем. Он лишь создатель романа о Понтий Пилате. Действительно, кроме этого романа, он не написал ни одной строчки, у него не было других творений. Рассказ о Понтий Пилате и об Иешуа тоже не придуман, он “угадан”. Это подтверждает Воланд, который лично присутствовал при событиях, описанных в рукописи.

Итак, Мастер пишет в своем подвале на Арбате. Маргарита помогает ему, поддерживает, не дает остановиться. В еще не оконченном романе заключена вся их жизнь, они существуют ради него. Маргарите рукопись принадлежит не в меньшей степени, чем Мастеру, составляя неотъемлемую часть ее бытия. Роман еще не завершен, но концовка уже известна: “Жестокий пятый прокуратор Иудеи, всадник Понтий Пилат”. Это означает, что роман уже существует независимо от автора и ждет только своего воплощения на бумаге. Мастер не может еще предсказать, что будет в рукописи, но совершенно точно знает, что она будет завершена. И это случилось. Дело жизни наконец-то было осуществлено, и оставалось только сдать рукопись в печать.

И тогда разражается катастрофа. Талантливый человек создал то, к чему шел долгие годы. Пока он писал в своем подвале, на пути его не было никаких преград. Но никогда он не вращался в так называемом “литературном мире”. Мастер ошарашен тем, как воспринимается редакторами его творение. Он, конечно, не ждал, что, когда кропотливая работа будет завершена, возникнут на пути такие препоны. Мастер и помыслить не мог обо всех закулисных интригах издательского мира.

И вот один из редакторов решается напечатать большой отрывок из романа. Теперь уже все зависит от критиков. Но их обвинения глупы, бессмысленны и, по большому счету, не имеют никакого отношения к сути романа. Происходит все это в те времена, когда в Советской стране повсеместно насаждался атеизм, взрывались церкви, расстреливались священнослужители. Поэтому реакция на “попытку протащить в печать апологию Христа” была закономерна. Никому не хватило бы храбрости поддержать “антисоветский” роман. Осмелиться публиковать роман об Иисусе мог человек либо очень смелый, либо очень наивный.

Сам Мастер говорил, что озлобленность критиков вызвана не тем, что им не нравится роман, а тем, что они говорят не то, что думают. Невольно возникает ассоциация с Понтием Пилатом, не осмелившимся признаться в том, что поверил Иешуа. Мастер же подобен Га-Ноцри — невинный беззащитный человек, пытающийся сказать то, что не может не сказать, и посылаемый за это на казнь.

Возвращаясь к критикам, нужно сказать, что вовсе не природная злоба толкала их на то, чтобы обрушиваться на Мастера с обвинениями. Никто из них не осмеливался выделиться из общей массы. Не начнешь ты травить автора — значит, затравят тебя самого.

Первоначальная реакция Мастера на критические статьи о себе — смех — сменилась удивлением, а затем и страхом. Страх этот в виде огромного спрута с длинными холодными щупальцами начинает преследовать Мастера по ночам. Пропадает вера в себя и, что еще хуже,— в свое творение. Маргарита ощущает страх и растерянность возлюбленного, но он не признается ей, в чем дело, и поэтому она бессильна помочь.

Наконец настает ужасная ночь, когда Мастер уничтожает рукопись. Эта глава в некоторой степени автобиографична. Булгаков сам сжигал свой роман и затем восстанавливал его. Возможно, он был преследуем тем же спрутом.

Но Мастер, совершая свой безумный поступок, еще не знает, что “рукописи не горят”. Эту фразу бросает впоследствии Воланд, когда показывает Мастеру копии романа. Но даже если бы этих копий не было, это не сыграло бы никакой роли. Мастер помнит свое творение слово в слово, оно не может изгладиться из памяти и не может быть не написано.

Каковы бы ни были переживания Мастера, как бы горько ни складывалась его судьба, но бесспорно одно — всему “литературному обществу”, завсегдатаям МАССОЛИТа, не удается убить талант. Рукопись Мастера не может сгореть, потому что в ней — истина. Множество же людей, обитающих возле “литературной кормушки”, — просто ничтожные создания, им не под силу побороть гений.

Творческую личность можно проклинать, запрещать ее творения, довести до сумасшедшего дома, но уничтожить созданное ею — невозможно. Доказательством афоризма: “Рукописи не горят” служит сам роман “Мастер и Маргарита”, собственноручно сожженный Булгаковым и им же восстановленный, ибо то, что создано гением, убить нельзя.

2. Произведение Булгакова «Мастер и Маргарита» - это «роман в романе». Если в повествовании о Понтии Пилате решаются, по большей части, вечные философские проблемы, то «на долю» романа о жизни Москвы 30–ых годов приходится сатира окружающей Булгакова действительности.

Сатирический «роман» в «Мастере и Маргарите» связан с похождением свиты Воланда. Именно дьявол и его помощники восстанавливают справедливость и наказывают пороки. А их в современной Булгакову Москве немало.

Этот город становится не только фоном для развития действия, но и пристальным объектом авторского сатирического исследования. Булгаков создает образ безумного мира, живущего по своим фантасмагорическим законам. Здесь из «нехороших квартир» исчезают люди (намек на незаконные аресты по «липовым обвинениям»). Здесь бюрократизировано абсолютно все - костюм Прохора Петровича пишет резолюции и подписывает приказы, которые вернувшийся владелец полностью одобряет (глава «Конец квартиры № 50»). Здесь процветает взяточничество (смешная и одновременно страшная история председателя жилищного товарищества Никанора Ивановича Босого). Здесь негласно одобряется распутство (двоеженство Семплиярова) и приспособленчество (история директора Варьете Степы Лиходеева). В этом чудовищном мире доносы становятся абсолютно обыденным делом (Алоизий Могарыч), а безнравственность в самом широком понимании этого слова - законом жизни (вор-буфетчик, дядя Берлиоза и многие другие).

Глава «Сеанс черной магии и ее разоблачение» является кульминацией сатирического разоблачения сущности современных Булгакову людей. Здесь, в одном месте, писатель собрал и показал все пороки москвичей. Однако, и это важно, автор подчеркивает, что склонность ко злу – родовая черта людей вообще, вне зависимости от времени и места их жительства. В связи с этим еще более остро встает вопрос о нравственном долге каждого человека, о необходимости внутренней работы -чтобы в твоей душе побеждал Свет, а не Тьма.

Таким образом, повествование о Москве 30-ых годов в романе Булгакова «Мастер и Маргарита» - это сатирическое описание жизни тоталитарного государства, калечащего души людей, убивающего в человеке Человека.

3.4 Анна Андреевна Ахматова получила наконец признание как великий русский поэт. Ее исключительное лирическое дарование не только передавало душевные состояния человека, но и чутко откликалось на большие события народной жизни. Она связана с эпохой, сформировавшей ее как поэта, — с так называемым серебряным веком русской художественной культуры.

Литературный путь Анны Ахматовой, начавшийся еще в дореволюционные годы и завершившийся в советское время (она умерла 5 марта 1966 года), был длительным и нелегким. С самого начала поэзия ее отличалась правдивостью поэтического слова. В стихах Анны Андреевны отразилась жизнь ее сердца и ума.

В начале века в России существовало немалое количество поэтических школ и течений. Все они спорили, даже враждовали друг с другом на публичных диспутах и на журнальных страницах. Впервые появлявшиеся в печати поэты стремились перещеголять соперников изысканностью речи. Их стихи отличались намеренной изощренностью. Непосредственное выражение чувств представлялось слишком элементарным. А Ахматова писала.

Поэзия Анны Ахматовой сразу же заняла особое место уравновешенностью тона и четкостью выражения мысли. Было ясно, что у молодого поэта свой голос и своя интонация.

Детство и юность Ахматовой связаны с Царским Селом, ныне это город Пушкин. Старинные парки, тенистые липовые аллеи связаны с именами, прославившими нашу литературу, —это Жуковский, Чаадаев, Тютчев, и конечно же, Пушкин.

Это стихи Ахматовой о Пушкине-лицеисте. Как удачно выбрано слово “лелеем”. Не “слышим”, не “помним”, а именно лелеем, то есть любовно бережем в своей памяти. Аллеи, озеро, сосны — живые приметы царскосельского парка. Сами звуки стихотворной речи передают шелест осенней опавшей листвы.

“Вечер”, первая книжка Ахматовой, имела огромный успех. За этот успех испугались те, кто сумел уловить в молодом таланте признаки вечной поэзии. В меткости эпитетов, в экономии — до скупости — расходовании поэтических средств была видна уверенная и искусная работа. Умело выбранная деталь, примета внешней обстановки всегда наполнены большим психологическим содержанием. Через внешнее поведение человека, его жест раскрывается душевное состояние героя.

Вот один из примеров. В небольшом стихотворении речь идет о ссоре между любящими.

В первой строфе — драматический зачин, вопрос “Отчего ты сегодня бледна?” Все дальнейшее — ответ в виде страстного рассказа, который, достигнув высшей точки (“Уйдешь, я умру”), резко прерывается нарочито будничной, обидно прозаической репликой: “Не стой на ветру”. Смятенное состояние героев этой маленькой драмы передано не длительным объяснением, а выразительными деталями: “вышел, шатаясь”, “искривился рот”, “крикнула, задыхаясь”, “улыбнулся спокойно” и др.

В прозе для изображения этого сюжета понадобилась бы, вероятно, не одна страница. А поэт обошелся двенадцатью строчками, передав в них всю глубину переживаний героев. Сказать многое в немногом — в этом сила поэзии.

Одним из первых литературоведов, опубликовавших статью об Ахматовой, был Василий Гиппиус. Он писал: “Я вижу разгадку успеха и влияния Ахматовой и вместе с тем объективное значение ее лирики в том, что эта лирика пришла на смену умершей или задремавшей форме романа”. И действительно, потребность в романе была. Но роман в прежних формах стал встречаться все реже, он сменился новеллами, зарисовками. Ахматова же в лирическом романе-миниатюре достигла большого мастерства. Вот еще один из таких романов-.

Роман кончен. Трагедия десяти лет развязана в одном кратком событии, одном жесте, взгляде, слове. Закон экономии средств не позволяет произнести этого слова... Краткости Анна Ахматова училась у классиков, а также у земляка по Царскому Селу Иннокентия Анненского, большого мастера естественной речевой интонации.

Некоторые критики сочли нужным обвинить Ахматову в том, что поэзия ее “миниатюрна” в дурном смысле, то есть по содержанию и по чувствам, что автор не может выйти из тесноты собственного “я”. Это обвинение оказалось в корне несостоятельным, что подтвердили “Четки”, а особенно “Белая стая”. В миниатюрах Анны Ахматовой отобразилась не только ее душа, нол души ее современников, а также природа России. В “Белой стае” лирическое начало более сильно выражено и явно преобладает над “романом”. Серия стихов этого сборника связана с войной 1914 года. И здесь лиризм поэта расширяется и углубляется до религиозного чувства Родины:

Есть ощущение, что этими строками Анна Андреевна “накликала” себе свою судьбу. А с другой стороны, чем больше читаешь о ее жизни, тем яснее становится, что Ахматова всегда осознавала свою миссию, — миссию поэта России.

Шатались устои Российской Империи, гибли люди в жестокой войне, близилась пора огромных социальных потрясений. Она могла бы уехать за границу, как многие из ее близких и друзей, но не сделала этого. В 1917 году она писала:

Она все приняла на себя: голод, маузеры и наганы, серость новых хозяев, участь Блока, участь Гумилева, осквернение святынь, повсюду разлитую ложь. Приняла, как принимают беду или муку, но не склонилась ни перед чем. Жила Анна Андреевна в бедности, одевалась более чем скромно. Но все современники отмечают ее царственную стать и поступь. Не только лицом, но всем своим обликом она была необычайна.

В тяжелые годы репрессий Анне Андреевне пришлось заниматься переводами, не всегда по своему выбору. Пришлось ей выслушивать окрики невежд, и хуже, чем невежд, — Жданова, например. Пришлось молчать, — и когда был замучен Мандельштам, и когда повесилась Цветаева. Не молчала только, пытаясь спасти сына. Но напрасно...

Сыну Ахматовой Льву Гумилеву по ложному обвинению был вынесен смертный приговор, замененный потом лагерями. “В страшные годы ежовщины я провела семнадцать месяцев в тюремных очередях”. В поэме “Реквием” нашли выражение народные муки и скорбь по невинно осужденным и убиенным.

В поэме много метафор: “Перед этим горем гнутся горы”, “Звезды смерти стояли над нами”, “безвинная корчилась Русь”; мастерски используются аллегории, символы, олицетворения. Удивительны сочетания и комбинации этих художественных средств. Все вместе создает мощную симфонию чувств и переживаний.

Человек большой культуры и широких познаний, Ахматова легко и свободно дышала воздухом мирового искусства. Ей близки были Гомер, Вергилий, Данте она читала на итальянском языке, а Шекспира — на английском. Много лет Анна Андреевна занималась углубленным изучением пушкинского наследия. Ей принадлежит ряд научных исследований, ставших достоянием советского пушкиноведения.

Творчество Анны Ахматовой — это поэзия высокого строя и отточенного словесного мастерства.