Эти слова извиваются в моем мозгу, будто червяки в яблоке.
Снова и снова, прямо внутри меня.
– Что это значит? – еле выговариваю я, потому что от тяжести этих слов мне трудно даже пошевелить губами.
А потом раздается звук.
Какой‑то вой в воздухе, высокий гул, непохожий на Шум, а похожий на жужжание огромной пурпурной пчелы, которая хочет тебя ужалить.
– Что за… – роняет Дейви.
И мы все оборачиваемся, глядя в дальний конец монастырских владений, поверх стены…
Бззззз…
Звук летит с неба как будто по дуге, высокий и пронзительный, из леса за монастырем, а за ним вьется дым. Вой становится громче, а дым – гуще и черней.
Мэр вытаскивает из нагрудного кармана бинокль Виолы и смотрит вдаль.
Я пялюсь на бинокль, Шум клокочет вопросами, на которые мэр не обращает внимания.
Видать, Дейви нашел их на холме и принес отцу.
Я стискиваю кулаки.
– Не знаю, что это, – говорит Дейви, – но оно летит к нам.
Оглядываюсь. Штуковина достигла высшей точки дуги и устремилась вниз.
К монастырю.
Бззззз…
– Надо убираться отсюда, – говорит мэр. – Это бомба.
Бросив плетку, Дейви кидается к воротам. Солдаты на стене начинают спрыгивать на землю. Мэр готовит коня, но поводья пока не дергает – хочет посмотреть, куда именно упадет бомба.
– Трассирующая, – с интересом и удивлением говорит он. – Устаревший и почти бесполезный снаряд. Использовался на войне со спэклами.
Бзззз становится громче. Бомба падает, постепенно набирая скорость.
– Мэр Прентисс?
– Президент , – поправляет он меня, как завороженный глядя в бинокль. – Громкий и заметный снаряд. Слишком заметный для тайных диверсий.
– Мэр Прентисс!!! – Мой Шум от страха ревет все громче.
– Раньше в городе взрывали только фугасы, так почему…
– БЕГИТЕ! – ору я.
Морпет трогается, а мэр удивленно смотрит на меня.
Но я не к нему обращаюсь.
– БЕГИТЕ!!! – воплю я и машу рукой и лопатой на ближайших спэклов, спэклов с моего участка.
Участка, на который скоро упадет бомба.
Бззззз…
Ничего не понимая, они молча глядят на падающий снаряд.
– БЕГИТЕ! – продолжаю орать я, рисуя в Шуме взрывы, огонь, кровь и кишки – пытаясь показать, что случится, когда бомба упадет. – HET, ДА БЕГИТЕ ЖЕ!!!
Наконец до них доходит, и спэклы понемногу начинают разбегаться в стороны – может, их просто напугали мои крики и лопата, но главное – они уходят, а я бегаю за ними с лопатой. Солдаты тоже несутся по стенам, кто‑то спрыгивает на землю. Мэр подъехал к воротам и готов умчаться в любую минуту.
Но пока он наблюдает за мной.
– БЕГИТЕ! – кричу я, разгоняя спэклов с центра поля.
Наконец последние перебираются через внутреннюю перегородку, я прыгаю следом и оборачиваюсь, чтобы посмотреть на взрыв…
Но вижу 1017‑го, он все еще стоит посреди участка и непонимающе глядит в небо.
Бомба летит ровнехонько в него.
Не успев даже подумать, я одним махом одолеваю перегородку и…
Ноги сами несут меня по траве…
Перепрыгивают через траншеи…
А бомба все воет…
Все громче и ниже…
1017‑й заслоняет глаза от сонца…
Почему он не бежит?..
Бух‑бух топают по земле мои ноги…
А сам я приговариваю: «Черт, черт, черт…»
БЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ
1017‑й не смотрит на меня, не видит меня…
Я врезаюсь в него со всего разбега, сбиваю с ног и чувствую, как воздух вышибает у него из легких; мы летим над травой, катимся кубарем по земле и падаем в неглубокую канаву, когда невероятный, неописуемый, титанический…
БУМ
съедает в один звуковой присест всю планету
уничтожая любой намек на мысль или Шум
хватая твой мозг и разбивая его вдребезги
высасывая весь воздух и унося его прочь
швыряя в нас тяжелые твердые комья грязи
заполняя легкие дымом
А потом – тишина.
Оглушительная тишина.
– Ты ранен? – доносится до меня крик мэра – как будто издалека и из‑под толщи воды.
Я сажусь и вижу огромный дымящийся кратер посреди участка, дым уже рассеивается, потому что гореть нечему, а из‑за перегородок на все это глазеют спэклы.
Я дышу, но не слышу своего дыхания.
Поворачиваюсь к 1017‑му – он все еще лежит подо мной и пытается выбраться. Я открываю рот и хочу спросить, цел ли он, хотя ответа все равно не получу…
И в этот миг он влепляет мне пощечину, раздирая когтями лицо.
– Эй! – воплю я и сам себя не слышу.
Он извивается подо мной, стараясь выбраться, и я протягиваю руку…
А он впивается в нее зубами…
Отдергиваю руку – из ранок тотчас выступает кровь…
Я замахиваюсь, мне хочется ударить его, врезать ему…
Но он выпрыгивает и несется через кратер к остальным спэклам…
– Эй! – Мой Шум краснеет.
1017‑й бежит и оглядывается, остальные спэклы тоже смотрят на меня – на их глупых молчаливых лицах нет никакого выражения, овцы и то поумней глядят, по руке течет кровь, в ушах звенит, лицо жжет от царапин – я спас ему жизнь, и вот его «спасибо»?
Звери , думаю я. Тупые никчемные клятые животные.
– Тодд? – снова спрашивает мэр, подъезжая ближе. – Ты ранен?
Я поворачиваю голову, даже не зная, смогу ли ответить, но стоит мне открыть рот…
…как земля вздымается.
Слух еще не вернулся, поэтому я скорее чувствую это, чем слышу, – дрожь земли, три мощные волны в воздухе, одна за другой, – и мэр вдруг поворачивается в сторону города, Дейви и все спэклы – тоже.
Еще одна бомба.
Где‑то далеко, рядом с городом, взорвалась самая большая бомба в истории этого мира.