(Виола)
– Оставьте нас, – велит Тодд мужчине, который меня впустил. При этом он не сводит с меня взгляда.
– Говорил же, хорошенькая! – усмехается тот и исчезает в смежной комнате.
Тодд стоит и смотрит.
– Ты, – говорит он.
Но ближе не подходит.
– Тодд… – Я делаю шаг навстречу.
Он делает шаг назад.
Я останавливаюсь.
– Кто это? – спрашивает он, глядя на Ли, который изо всех сил корчит из себя настоящего солдата.
– Ли, – отвечаю я. – Друг. Он пришел, чтобы…
– Что ты тут делаешь?
– Я вернулась за тобой… чтобы тебя спасти.
Тодд сглатывает слюну – я вижу, как дергается его горло.
– Виола, – наконец говорит он. И мое имя всюду в его шуме: Виола Виола Виола .
Тодд хватается за волосы – они стали длиннее и лохматее, чем раньше.
А сам он заметно вырос.
– Виола, – повторяет он.
– Да, это я. – Делаю еще шаг навстречу. Он не пятится, поэтому я иду дальше, не бегу, но подхожу ближе и ближе.
Когда я уже совсем рядом, он снова делает шаг назад.
– Тодд?
– Что ты тут делаешь?
– Я пришла за тобой. – У меня ёкает в груди. – Как обещала.
– Ты обещала меня не бросать, – говорит он, в Шуме – громкая досада на самого себя, на свои слова и голос. Тодд откашливается. – Но бросила.
– Меня забрали, я ничего не могла поделать.
Его Шум становится громче, и я слышу в нем не только радость, но и…
Ох, господи, Тодд… ты злишься.
– Да что я такого сделала? Нам надо бежать. «Ответ» скоро…
– Так ты заодно с «Ответом»? – рявкает он с неожиданной злостью в голосе. – Заодно с убийцами…
– А ты, значит, солдат? – спрашиваю я в отместку, дивясь самой себе. Меня тоже одолевает гнев, и я показываю пальцем на букву «В» у него на рукаве. – Только не говори мне про убийц…
– «Ответ» убил всех спэклов, – низким, яростным голосом проговаривает Тодд.
И в его Шуме – горы трупов.
Высокие кучи, похожие на мусорные.
На стене – наша синяя «О».
А посреди всего этого – Тодд.
– Лучше б и меня сразу убили, – говорит он.
И закрывает глаза.
Я – круг, круг – это я, твердит его Шум.
– Виола? – подает голос Ли за моей спиной.
Оборачиваюсь. Он прошел уже половину зала.
– Подожди снаружи.
– Виола…
– Снаружи.
У него такой озабоченный взгляд, он так готов вступиться за меня, что мое сердце на миг замирает. По дороге сюда он как можно громче думал, что я – его пленница. В итоге большинство встречных солдат решали, что он ведет меня насиловать, и радостно присвистывали, желая ему удачи. Потом мы спрятались возле собора и увидели отъезжающего Дейви Прентисса – все его гнусные мысли были о том, как они с Тоддом должны отпраздновать свое повышение.
И тогда мы притворились подарком.
Сработало.
Я даже немного разочарована, что все так легко прошло.
Ли переминается с ноги на ногу:
– Позови меня, если что.
– Позову, – отвечаю я.
Он ждет еще секунду, потом выходит за дверь, но оставляет ее открытой, чтобы присматривать за нами.
Глаза Тодда по‑прежнему закрыты, и он все твердит про себя: «Я – круг, круг – это я ». Должна сказать, это ужасно похоже на то, что я слышала раньше от мэра.
– Мы не убивали спэклов.
– «Мы»?! – открывая глаза, переспрашивает он.
– Я не знаю, кто это сделал, но не мы.
– Вы сбросили на них бомбу в тот же день, когда ты взорвала башню. – Он едва не выплевывает эти слова. – А потом вернулись за узниками и довели задуманное до конца.
– Бомбу? Какую еще бомбу?
Но потом я вспоминаю…
Первый взрыв, заставивший солдат убежать от радиобашни…
Нет.
Она не могла.
Даже госпожа Койл не могла на такое пойти. «За кого ты нас принимаешь?» – в гневе спросила она…
Но на вопрос так и не ответила.
Нет, нет, это неправда, и к тому же…
– Кто тебе это сказал? – выпаливаю я. – Дейви Прентисс?
Тодд удивленно моргает:
– Кто?
– Как это кто? – Мой голос стал уверенней и жестче. – Твой новый лучший друг! Негодяй, который хотел меня убить. Тодд, и с которым вы весело ездите на работу каждое утро!
Он стискивает кулаки.
– Так ты за мной шпионила ? – вопрошает он. – Я не видел тебя три месяца, три месяца от тебя ни слуху ни духу, и все это время ты шпионила за мной – в свободное от бомбежек время!
– Конечно! – воплю я, чтобы его перекричать. – Три месяца я выгораживала тебя перед людьми, которые с удовольствием назвали бы тебя предателем и врагом. Тодд! Три месяца удивлялась, с какой стати ты работаешь на мэра и откуда он узнал про океан – на следующий же день после разговора с тобой! – Он морщится, но я не унимаюсь, задираю рукав и показываю ему руку: – Три месяца гадала, зачем ты клеймишь женщин этим!
Его лицо мигом меняется, и он едва сдерживает крик, словно это его только что клеймили железным обручем. Он прикрывает рот рукой, но его Шум на мгновение заливает черным. Другой рукой Тодд тянется ко мне, к железной ленте, от которой я уже никогда не избавлюсь. Кожа вокруг еще красная, под лентой с номером 1391 до сих пор пульсирует боль, хотя надо мной колдовали целых три целительницы.
– О, нет, – бормочет он. – Нет, нет.
Дверь открывается, и из нее высовывается мужчина, который нас впустил:
– Все нормально, лейтенант?
– Лейтенант? – спрашиваю я.
– Да, все хорошо, – отвечает Тодд, немного задыхаясь. – Все хорошо.
Мужчина немного выжидает, потом закрывает за собой дверь.
– Лейтенант? – повторяю я уже тише.
Тодд стоит, уперев руки в колени и свесив голову, глядя в пол.
– Это же не я, правда? – тихо‑тихо говорит он. – Я не… – Он снова показывает на железную ленту. – Я ведь не мог это сделать, не узнав тебя, так?
– Нет, – говорю я, читая в его Шуме ужас, которым он так упорно пытался пренебрегать. – Это сделал «Ответ».
Он вскидывает голову, в Шуме – сплошь вопросительные знаки.
– Только так я могла спокойно войти в город, чтобы найти тебя, – говорю я. – Только так нам удалось пройти мимо солдат, марширующих по всему городу, – они думали, раз я заклеймена, опасаться нечего.
До него понемногу доходит, и он меняется в лице:
– О, Виола…
Я тяжело выдыхаю воздух:
– Тодд, прошу тебя, пойдем…
Глаза у него мокрые, но теперь я наконец вижу его, моего Тодда, – в лице, во взгляде, в руках, обреченно повисших по бокам.
– Слишком поздно, – говорит он, и голос его так полон печали, что у меня на глазах тоже выступают слезы. – Я умер, Виола. Я умер.
– Неправда! – говорю я, подходя еще ближе. – Просто сейчас такое время.
Он смотрит в пол невидящими глазами.