(Виола)
Я слышу, как Тодд входит в зал – впереди летит его Шум, – но головы не поднимаю.
– Виола? – говорит он.
Я не смотрю на него.
Все кончено.
Мы проиграли.
Я чувствую его пальцы на своем запястье, он тянет веревку, наконец развязывает ее, но моя рука так затекла, что опускать ее ужасно больно.
Мэр Прентисс победил. Госпожа Койл хотела принести меня в жертву. Ли – в тюрьме, если только мэр снова мне не наврал и не убил его сразу. Мэдди умерла зря. Коринн умерла зря.
А Тодд…
Он встает передо мной и начинает развязывать вторую руку. Я падаю прямо на него, он ловит меня и осторожно опускается на колени.
– Виола? – говорит он, прижимая меня к себе, мою голову к своей груди. Я вся мокрая, вода пропитывает его пыльную форму, а руки меня не слушаются и безвольно висят, кожа под железным обручем пульсирует от боли.
Я поднимаю глаза и вижу серебряную «В» у него на рукаве.
– Пусти, – говорю я.
Но он не отпускает, держит меня.
– Пусти!
– Не пущу.
Я пытаюсь оттолкнуть его бессильными руками, но я слишком устала, и поделать больше ничего нельзя… Все кончено.
Он меня обнимает.
И я опять начинаю плакать, он сжимает меня все крепче, и я плачу все громче, а когда силы немного возвращаются к рукам, я обвиваю ими Тодда и заливаюсь еще более горькими слезами, потому что чувствую его, вдыхаю его запах, слышу его Шум, полный тревоги, заботы, ласки, тоски…
До сих пор я не понимала, насколько по нему соскучилась.
Но он проболтался мэру…
Он проболтался…
Я снова пытаюсь его оттолкнуть, хотя душа моя этому противится…
– Ты ему сказал, – задыхаясь, говорю я.
– Прости, прости! – В его широко распахнутых глазах чистый ужас. – Он тебя топил, и я не мог, просто не мог ина…
Я смотрю на него, и вижу себя в его Шуме, как мистер Хаммар опускает меня в воду, а он барабанит кулаками по стеклу и истошно вопит, но что еще хуже, я вижу его чувства в ту минуту, его безнадежную ярость.
И у него такое лицо…
– Виола, прошу тебя, – взмаливается он. – Пожалуйста…
– Он их убьет, – говорю я. – Всех до единого. А там ведь Уилф, Тодд. Уилф.
Он в ужасе смотрит на меня:
– Уилф?!
– И Джейн. И многие другие. Он всех убьет, всех уничтожит. И тогда наступит конец. Конец всему. Тодд.
Его Шум чернеет и пустеет, Тодд съеживается на полу в лужице воды, собравшейся под нами.
– Нет, – выдавливает он. – О нет…
Я не хочу это говорить, но мои губы сами произносят слова:
– Ты сделал все в точности так, как он задумал. Он знал, как на тебя надавить.
Тодд поднимает на меня глаза:
– А что мне оставалось?
– Ты должен был молчать! Пусть бы меня убили!
Он смотрит мне в глаза, и я вижу в его Шуме, что он ищет меня, ищет настоящую Виолу, которая прячется где‑то за страхом и болью, все ищет…
И на долю секунды мне хочется, чтобы он не нашел.
– Пусть бы меня убили, – тихо повторяю я.
Но он не мог так поступить, верно?
Поступить так и остаться собой.
Остаться Тоддом Хьюиттом.
Мальчиком, который не умеет убивать.
Мужчиной, который не умеет убивать.
Мы сами творим свою судьбу.
– Надо их предупредить, – говорю я, стыдясь и пряча от него глаза. – Если сможем. – Я хватаюсь за край бочки с водой и пытаюсь подняться. Лодыжки простреливает резкая боль. Я вскрикиваю и падаю обратно на пол.
И он снова меня ловит.
– Ноги…
Мы оба опускаем глаза на мои босые ноги, распухшие и наливающиеся жутким синевато‑черным цветом.
– Отнесу тебя к целительнице. – Он обхватывает меня одной рукой, чтобы поднять.
– Нет! – останавливаю я его. – Надо предупредить «Ответ». Это самое главное.
– Виола…
– Их жизни важнее мо…
– Она пыталась тебя убить, Виола. Хотела тебя взорвать.
Я тяжело дышу, пытаясь не чувствовать боли в ногах.
– Ты ничего ей не должна.
Но я чувствую на себе его руки и понимаю, что все не так уж невозможно. Тодд касается меня, и во мне поднимается гнев, но не на него. Охнув и опираясь на него, я встаю на ноги.
– Нет, кое‑что все‑таки должна, – говорю я. – Я должна посмотреть ей в глаза, когда она увидит меня живой.
Я пытаюсь сделать крошечный шаг вперед, но это невыносимо. Я снова кричу.
– У меня есть лошадь, – говорит Тодд. – Я могу посадить тебя в седло.
– Он не даст нам уйти, – говорю я. – Он же сказал, что нас отведет стража.
– Ага. Это мы еще посмотрим.
Тодд одной рукой обхватывает мои плечи и нагибается, чтобы другой взять меня под коленки.
И вот я у него на руках.
Случайно шевельнув ногой, я снова кричу, но Тодд несет меня вперед, как тогда, на холме возле Хейвена…
Он тоже это вспоминает. Я вижу картинку в его Шуме.
Обвиваю рукой его шею. Он пытается улыбнуться.
Улыбка, как всегда, получается кривой.
– Видно, мы так и будем все время друг друга спасать, – говорит Тодд. – Интересно, счет когда‑нибудь сравняется?
– Надеюсь, нет.
Он снова хмурится, и в его Шуме сгущаются тучи.
– Прости, – тихо говорит он.
Я хватаю воротник его рубашки и крепко стискиваю:
– Ты тоже меня прости.
– Значит, мир? – Кривая улыбка опять озаряет его лицо. – Снова?
И я заглядываю ему в глаза, глубоко‑глубоко в душу, потому что хочу, чтобы он услышал не только мои слова, но и чувства.
– И навсегда, – говорю я. – Так будет всегда.
Тодд сажает меня на стул, а сам подходит к двери и начинает в нее стучать.
– Открывайте! – кричит он.
– Это ведь кое‑что значит, Тодд, – говорю я, стараясь делать как можно более частые и неглубокие вдохи, иначе они отдаются болью в ногах. – С этого дня мы должны помнить о самом главном.
– В смысле? – Он снова бьет в дверь кулаком и охает, потому что кулаки у него разбиты.
– Мэр знает твое слабое место, – говорю я. – Угрожая мне, он может вынудить тебя на что угодно.
– Да уж, – говорит Тодд, не глядя на меня. – Это я и так знал.
– Он и дальше будет пытаться тобой манипулировать.
Тодд резко оборачивается и стискивает кулаки:
– Он больше никогда тебя не увидит! Я ему не позволю!
– Нет. – Я качаю головой и тут же кривлюсь от боли. – Так нельзя, Тодд. Его нужно остановить.
– Ну, это не обязательно должны делать мы.
– Кто‑то должен. – Я выгибаю спину так, чтобы на ноги приходилось как можно меньше веса. – Нельзя отдать ему победу.
Тодд начинает пинать дверь:
– Тогда пусть это делает твоя госпожа! Мы доберемся до «Ответа», предупредим их, а потом сбежим отсюда.
– Куда сбежим?
– Не знаю. – Он начинает искать глазами какой‑нибудь тяжелый предмет, чтобы вышибить дверь. – В какую‑нибудь заброшенную деревню. Дождемся там прилета твоих кораблей.
– Он убьет госпожу Койл и первым доберется до переселенцев. – Я поворачиваю голову, чтобы не выпустить из вида Тодда, и тихонько охаю от боли. – На кораблях бодрствуют лишь несколько хранителей, все остальные спят, Тодд! Он может убить хранителей и поддерживать сон остальных сколько душе угодно. А может вообще их не будить!
Тодд замирает на месте:
– Правда?
Я киваю.
– Когда «Ответ» уничтожат, кто сможет ему помешать?
Он стискивает и разжимает кулаки:
– Придется нам.
– Сперва надо найти «Ответ», – говорю я, пытаясь выпрямиться. – Предупредим их…
– И расскажем, что за человек их госпожа.
Я вздыхаю.
– Получается, мы должны остановить обоих…
– Ну, госпожу‑то несложно остановить, – говорит Тодд. – Мы просто расскажем, какая она на самом деле, и кто‑нибудь другой займет ее место. – Он пытливо смотрит на меня. – Может, ты.
– Или ты . – Я пытаюсь перевести дыхание. Это не так‑то просто. – В любом случае, надо их найти.
И тут дверь внезапно открывается.
На пороге стоит солдат с винтовкой.
– Мне приказано отвести вас в собор, – говорит он.
Кажется, я его узнаю.
– Иван, – говорит Тодд.
– Лейтенант, – кивает Иван, – у меня приказ.
– Вы же из Фарбранча! – вскрикиваю я, но солдат, не мигая, смотрит на Тодда.
В его Шуме слышится что‑то…
– Лейтенант , – с упором повторяет он, как будто хочет что‑то этим сказать.
Я перевожу взгляд на Тодда:
– Что это значит?
– Приказ, рядовой Фарроу? – говорит Тодд, пристально глядя на Ивана. Между их Шумами быстро мелькает что‑то размытое.
– Так точно, сэр, – отвечает Иван, встав навытяжку. – Непосредственный приказ от вышестоящего по званию.
Тодд косится на меня. Я слышу работу его мысли.
– Что происходит?
В Шуме Тодда появляется Ли.
– Рядовой Фарроу, здесь есть еще один заключенный? Юноша? Со светлыми лохматыми волосами?
– Есть, сэр.
– Если я прикажу вам отвести нас к нему, вы выполните приказ?
– Вы же вышестоящий по званию, лейтенант , – говорит Иван, также пристально глядя на Тодда. – Я обязан выполнять любые ваши приказы.
– Тодд?.. – Кажется, я начинаю понимать, что происходит.
– Я уже давно пытаюсь вам это сказать, лейтенант, – с легким нетерпением в голосе говорит Иван.
– На данный момент в министерстве есть офицеры выше меня рангом? – спрашивает Тодд.
– Нет, сэр. Тут только я и стражники. Всех остальных забрали на войну.
– Сколько стражников?
– Шестнадцать, сэр.
Тодд облизывает губы, соображая.
– Они тоже сочтут меня начальником, рядовой?
Иван впервые отводит взгляд, быстро озирается по сторонам и уже тише отвечает:
– У нас тут небольшие разногласия насчет того, кто будет за главного. Думаю, их можно уговорить.
Тодд расправляет плечи и одергивает полы форменной куртки. Я снова замечаю, какой он стал высокий – намного выше, чем когда мы виделись в последний раз, – и лицо у него больше не детское, а голос стал ниже и глубже.
Я смотрю на него и вижу мужчину.
Он откашливается и вытягивает руки по швам.
– Рядовой, отведите меня к заключенному по имени Ли!
– Хотя мне приказано отвести вас прямиком к президенту, – официальным тоном чеканит Иван, – я не могу вас ослушаться, сэр.
Он выходит наружу и ждет нас в коридоре. Тодд подходит к моему стулу и встает передо мной на колени.
– Что ты задумал? – спрашиваю я, пытаясь читать его Шум, но мысли в нем вертятся так быстро, что я не успеваю ничего разобрать.
– Ты говоришь, что мы должны остановить мэра, потому что больше некому, – говорит он, еще сильней растягивая губы в кривой усмешке. – Я, кажется, придумал способ.