(Тодд)
Когда мы с Иваном уходим по коридору, я чувствую на своей спине взгляд Виолы. Она сомневается, можно ли ему доверять.
Я, если честно, тоже.
Потому что доверять ему нельзя, верно? Иван вступил в армию добровольцем, чтобы спасти собственную шкуру, и я помню, как он тайком поведал мне о своем желании перейти на сторону Прентисстауна. Ему явно не терпелось стать военным, а за усердие его даже сделали капралом.
Но потом мэр Прентисс выстрелил ему в ногу.
Надо быть заодно с теми, за кем сила, говорил он. Только так и можно выжить.
Быть может, он решил, что нашел новую силу?
– Именно так, сэр, – говорит Иван, останавливаясь у двери. – Он здесь.
– Ходить может? – спрашиваю я, пока Иван открывает ключом дверь…
Но Ли уже вылетает из камеры с криком «ААААААААААА!!!», сшибает Ивана с ног и бьет его по лицу снова и снова, такшто мне приходится его оттаскивать. Он резко оборачивается с кулаками наготове и только тут видит меня.
– Тодд!.. – изумленно охает он.
– Надо как можно быстрее… – начинаю я.
– Где она?! – кричит он, уже озираясь по сторонам в поисках Виолы.
Мне приходится встать между ним и Иваном, чтобы тот не разбил ему голову прикладом винтовки.
– Она ранена, – говорю я. – Ей надо наложить шину. – Я поворачиваюсь к Ивану: – У вас тут есть перевязочные материалы?
– Есть набор для оказания первой помощи.
– Сгодится. Отдай его Ли, он позаботится о Виоле. Потом скажи стражникам, что я хочу с ними поговорить.
Иван злобно сверлит взглядом Ли.
– Это приказ, рядовой.
– Будет сделано, сэр , – язвительно отвечает Иван и скрывается в коридоре.
Ли таращит на меня глаза:
– Сэр?!
– Виола все объяснит. – Я толкаю его вслед за Иваном. – Скорей отнеси ей бинты и шину! Ей больно!
Это приводит его в чувство. Я разворачиваюсь и иду в сторону вестибюля мимо двух стражников.
– Что происходит? – спрашивает один из них.
– Что происходит, сэр, – отрезаю я, не оборачиваясь, и стремительно выхожу из министерства Вопросов на улицу, а там иду прямиком к воротам.
На улице – тишь и покой.
И Ангаррад.
Видимо, ее привел Дейви.
– Привет, девочка! – говорю я, медленно подходя к ней и гладя ее по носу.
Жеребенок Тодд? – слышится в ее Шуме.
– Все хорошо, девочка, – шепчу я. – Все в порядке.
Ее Шум все твердит без конца мое имя, Тодд, Тодд, Тодд. Я подхожу к седлу. На нем до сих пор висит моя винтовка.
И дневник моей мамы тоже там.
Дейви постарался.
Я отвязываю поводья Ангаррад от столба и вывожу ее на дорогу, так чтобы морда смотрела прямо на огромную серебряную «В» на воротах.
– Мне тут надо речь произнести, – говорю я. – Хорошо бы с твоей спины.
Жеребенок Тодд, говорит она.
– Ангаррад, – говорю я.
Ставлю ногу в стремя, запрыгиваю в седло и поднимаю глаза к небу. Темнеть еще не начало, но сонце уже начинает сползать к водопаду. День подходит к концу.
Время на исходе.
– Пожелай мне удачи, – говорю я.
– Вперед! – ржет Ангаррад. – Вперед.
Стражники переводят взгляд с меня на Ивана, который пытается заставить их молчать – впрочем, это не поможет заглушить их Шум, который блеет и кричит, точно овца на пожаре.
– Он же лейтенант, – увещевает Иван стражников.
– Мальчишка он, а не лейтенант! – возражает ему рыжеволосый солдат.
– Любимец президента, – добавляет Иван.
– Да, и вам приказали отвести его в город, рядовой, – говорит стражник с большим пузом и капральскими нашивками на рукаве. – Еще скажите, что ослушались непосредственного приказа!
– Лейтенант отдал мне другой приказ, – говорит Иван.
– С каких пор он у нас главнее президента?
– Да бросьте! – взрывается Иван. – Вас же всех поголовно наказали, поэтому вы здесь!
Это немного их утихомиривает.
– Ты идиот, если думаешь, что я встану на сторону мальчишки и ослушаюсь президента, – говорит капрал Пузан.
– Прентисс все узнает, – добавляет рыжий, – как ни скрывай.
– Он прикажет нас расстрелять, – поддакивает ему другой стражник, долговязый, с бледной, землистой кожей.
– Кому прикажет? – не унимается Иван. – Все солдаты на войне, а президент сидит в своем разрушенном соборе и ждет, когда я приведу Тодда.
– С какой стати? – спрашивает рыжий. – Почему он не с армией?
– Это не в его духе, – отвечаю я. Все снова поднимают глаза на меня. – Мэр не участвует в сражениях. Он правит, руководит, но курка не спускает и рук не пачкает. – Ангаррад чует мое волнение и делает едва заметный шажок в сторону. – За него это делают другие люди.
И потом, думаю я, пытаясь утопить эту мысль в Шуме, ему очень хочется поговорить со мной.
Что, по мне, гораздо хуже войны.
– Так ты чего, решил его свергнуть? – спрашивает капрал, скрещивая руки на груди.
– Он обычный человек, – говорю я. – А человек небессмертен.
– Нет, он не так прост, – возражает рыжий. – Говорят, он сделал из своего Шума оружие.
– И если близко к нему подойти, он может завладеть твоим разумом, – добавляет долговязый.
Иван презрительно фыркает:
– Бабушкины сказки! Ничего такого он не умеет…
– Умеет, – говорю я, и снова все взгляды обращаются на меня. – От его Шумных оплеух потом полдня в голове звенит, боль – адская. А еще он может пролезть в мозг и заставить тебя что‑нибудь сделать или сказать. Все это чистая правда.
Стражники удивленно пялятся на меня, гадая, когда я скажу что‑нибудь более утешительное.
– Но, кажется, для этого надо смотреть ему в глаза.
– Тебе «кажется» ? – фыркает рыжий.
– А Шумные удары несмертельны, и он не может бить нескольких людей разом. Если мы нападем вместе, всех ему не достать.
Правда, я тщательно скрываю в Шуме воспоминание о его последнем ударе – севодня, на Арене. Он был куда мощнее и страшнее всех предыдущих.
Мэр оттачивает свое оружие.
– Неважно, – говорит долговязый. – У него тоже есть охрана. Ты зовешь нас на верную смерть.
– Он ждет, что вы меня приведете, – говорю я. – Мы спокойно пройдем мимо охраны прямо к нему.
– И с чего мы должны тебе подчиняться, лейтенант ? – спрашивает капрал, глумясь над моим званием. – Что мы за это получим?
– Свободу от тирании! – восклицает Иван.
Капрал закатывает глаза. Не он один.
Иван не унимается:
– Мы свергнем его и сами захватим власть!
Глаза уже никто не закатывает, но долговязый говорит:
– Кто‑нибудь жаждет увидеть в президентах Ивана Фарроу?
Он хотел всех насмешить, но никто не смеется.
– А как насчет президента Хьюитта ? – говорит Иван, глядя на меня со странным блеском в глазах.
Капрал Пузан фыркает и повторяет:
– Да он же мальчишка!
– Нет, – говорю я. – Уже нет.
– Он один решил сопротивляться режиму, – добавляет Иван. – Это коечто да значит.
Стражники начинают переглядываться. Я вижу вопросительные знаки в их Шуме, сомнения и страхи, подтверждающие друг друга, и мысль о неизбежном поражении.
Но из их Шума я узнаю, как можно спасти дело.
– Если вы мне поможете, – говорю я, – я дам вам лекарство.
Разговоры тут же умолкают.
– Что, правда? – недоверчиво спрашивает рыжий.
– Да блефует он! – отвечает за меня капрал.
– Лекарство хранится в подвалах собора. Я сам видел, как мэр его туда…
– Почему ты все время называешь его мэром? – спрашивает долговязый.
– Пойдемте со мной, – говорю я. – Помогите мне схватить его, и я разрешу каждому взять столько лекарства, сколько он сможет унести. – Стражники теперь слушают меня во все уши. – Пора Хейвену снова стать Хейвеном!
– Он отобрал лекарство у всех солдат, – говорит Иван. – Если мы свергнем президента и раздадим лекарство обратно, кого, по‑вашему, они станут слушать?
– Ну уж не тебя, Иван.
– Верно. – Он снова бросает на меня тот странный взгляд. – Но, быть может, его.
Стражники смотрят на меня, сидящего верхом на Ангаррад, вооруженного и в пропыленной форме, видят мои надежды и обещания, и в их Шуме поднимается ропот. Каждый невольно спрашивает себя, готов ли он рискнуть и попытать судьбу, настолько ли он отчаялся.
А я думаю о Виоле, сидящей в министерстве Вопросов, – я делаю это только ради нее, я на все готов ради нее.
И тут мне приходит в голову еще один аргумент.
– Всех женщин уже клеймили, – говорю я. – Кто следующий?
Когда я возвращаюсь на Арену, Ли уже заканчивает накладывать Виоле повязки. Лицо у нее порозовело и выглядит куда менее измученным.
– Стоять можешь? – спрашиваю я.
– Чутьчуть.
– Неважно, – говорю я. – Ангаррад ждет нас во дворе. Вы с Ли поедете на ней искать «Ответ».
– А ты? – спрашивает Виола.
– Я должен встретиться с мэром и положить конец его тирании.
Услышав это, она подскакивает на месте.
– Я с тобой! – тут же выпаливает Ли.
– Нет, вы должны остановить атаку и рассказать всем про госпожу Койл.
Ли поджимает губы, и я вижу, как бурлит яростью его Шум. Он тоже чуть не умер от той бомбы.
– Виола сказала, ты не умеешь убивать.
Я бросаю на нее гневный взгляд. Она тут же отворачивается.
– Я убью его, – говорит Ли. – Убью за то, что он сделал с моей матерью и сестрой.
– Если вы не предупредите «Ответ», жертв будет столько, что мэр никогда за них не расплатится.
– Хорошо бы он добрался до госпожи Койл, – говорит Ли, но тут же в его Шуме начинают вертеться другие люди, Уилф с женой… и Виола Виола Виола.
– Что ты задумал, Тодд? – спрашивает она. – Нельзя же идти на мэра в одиночку!
– Я буду не один, – говорю я. – Со мной стражники.
Она распахивает глаза:
– Что?!
Я улыбаюсь:
– Да вот, поднял тут небольшой бунт.
– Сколько стражников? – все так же мрачно спрашивает Ли.
Я медлю с ответом.
– Семеро… Всех подговорить не удалось.
Плечи Виолы опускаются.
– Ты пойдешь на мэра с семью солдатами?
– Какой‑никакой, а шанс, – говорю я. – Почти все солдаты брошены на последнюю битву. Мэр меня ждет. Таким беззащитным он никогда не был и вряд ли еще будет.
Виола секунду смотрит на меня, потом кладет одну руку на плечо Ли, а другую на мое, и с трудом поднимается на ноги. Я вижу, как ее всю передергивает от боли, но Ли наложил ей тугие повязки, такшто она может секунду‑другую постоять.
– Я с тобой, – говорит она.
– Нет, – отрезаю я.
– Ни за что! – вопит Ли.
Она поджимает губы:
– И с каких это пор вы решаете за меня, что делать?
– Ты не можешь ходить, – говорю я.
– У тебя есть лошадь.
– Это ваш шанс выбраться отсюдова!
– Он ждет нас обоих , Тодд. Если ты войдешь один, твой план рухнет – и рта не успеешь раскрыть. – Я подбочениваюсь.
– Ты же сама говорила, что мэр снова попытается использовать тебя против меня!
Она шипит от боли, пытаясь переступить с ноги на ногу.
– Тогда твоему плану лучше сбыться, так?
– Виола… – начинает Ли, но тут же умолкает под ее строгим взглядом.
– Найди «Ответ», Ли. Предупреди их. Времени совсем мало.
– Но…
– Иди, – повторяет она уже тверже.
И мы оба видим, как всколыхивается его Шум, как не хочется ему бросать Виолу. Чувство настолько сильное, что я отворачиваюсь.
И еще мне хочется его ударить.
– Я не брошу Тодда, – говорит она. – Я нашла его и больше никогда не брошу. Прости, Ли, но ничего не поделаешь.
Ли пятится, не в силах скрыть в Шуме обиду. Виола смягчается.
– Прости, – повторяет она.
– Виола… – говорит Ли.
Но она только качает головой:
– Мэр считает себя всезнайкой. Думает, что знает будущее. Он сидит там и ждет нас с Тоддом – что мы придем и попытаемся его остановить…
Ли хочет ее перебить, но она ему не позволяет:
– Но коечего он не знает. Мы с Тоддом пробежали вместе полсвета… сами. Мы убили сумасшедшего проповедника. Мы обогнали целую армию, выжили, несмотря на погони, избиения и смертельные раны, нас взрывали, пытали, морили голодом, мучили как могли…
Виола убирает руку с плеча Ли и стоит, держась только за меня.
– Мы с Тоддом? Против мэра? – Она улыбается. – Да у него нет ни единого шанса!