Мэр приходит в себя раньше, чем я успеваю связать ему руки.
Он стонет; из него так и прет самый обыкновенный Шум, какого раньше я от него не слышал. Но теперь он потерял бдительность.
Теперь он проиграл.
– Не проиграл, – бормочет он. – Временно затаился.
– Молчать, – говорю я, туго затягивая веревки.
Встаю прямо перед мэром. Взгляд у него еще затуманенный после моих ударов, но он умудряется улыбнуться.
Я бью его по лицу прикладом винтовки.
– Только попробуй что‑нибудь учудить, – говорю я, наставляя на него дуло.
– Знаю, – кивает мэр, все еще улыбаясь окровавленным ртом. – Ты слов на ветер не бросаешь, а?
Я молчу.
Это мой ответ.
Мэр вздыхает и склоняет голову набок, словно потягивая шею. Он поднимает глаза на витражное окно, чудом уцелевшее после взрыва. Из‑за обломка стены поднимаются луны, слегка подсвечивая свои стеклянные копии на витраже.
– Наконец мы опять вдвоем, Тодд, да еще в том же самом зале, где впервые встретились по‑настоящему. – Он оглядывается по сторонам, обдумывая свое новое положение: теперь пленник он, а я хозяин. – Все меняется. И в то же время – не меняется ничего.
– Я бы предпочел дожидаться в тишине.
– Дожидаться чего? – Мэра как будто охватывает беспокойство.
Но его Шум начинает понемногу исчезать.
– Тебе ведь хочется этому научиться, не так ли? – спрашивает он. – Чтобы никто не знал, о чем ты думаешь.
– Я сказал молчать!
– Вот сейчас, например, ты думаешь об армии.
– Заткнись.
– Ты гадаешь, захотят ли они тебя слушать. Гадаешь, смогут ли вам помочь люди Виолы…
– Еще слово – получишь прикладом по зубам.
– Ты гадаешь, в самом ли деле ты победил.
– Я победил, – говорю я. – И ты это знаешь.
Издалека доносится очередной БУМ!
– Она все рушит, – говорит мэр, глядя в направлении звука. – Любопытно.
– Кто?
– Ты ведь не знаком с госпожой Койл, так? – Он разминает сперва одно плечо, затем другое. – Поразительная женщина, достойный противник. Признаться, она в самом деле могла меня победить. Но ты победил первым, верно?
– Что значит «она все рушит»?
– То и значит.
– Зачем ей это? Зачем взрывать весь город?
– По двум причинам. Первая – создать хаос, чтобы нам было сложнее бороться с ней обычными методами. Вторая – уничтожить иллюзию безопасности у мирных жителей, произвести впечатление несокрушимой силы. Так ими будет гораздо легче править. – Он пожимает плечами. – Для людей вроде нее все методы хороши.
– Как и для людей вроде тебя.
– Ты меняешь шило на мыло, Тодд. Прости, но это так.
– Ничего я не меняю. Последний раз говорю: молчать!
Держа его на прицеле, я подхожу к Ангаррад, которая смотрит на нас из‑за завала. Тодд , думает она, пить.
– У входа все еще стоит поилка? – спрашиваю я мэра. – Или ее тоже уничтожил взрыв?
– Уничтожил, – отвечает мэр. – Но на заднем дворе есть другая, где привязан мой конь. Пусть попьет там.
Морпет, мысленно говорю я Ангаррад, и ее сразу охватывает сильное чувство.