Давно это было. Так давно, что если считать годы, прошедшие с тех пор, как зерна на четках, то не хватит на счет человеческой жизни…
Ровной и гладкой была в то время наша земля. Там, где сейчас высятся горы, расстилалась тогда широкая равнина. Так же ласково светило в те древние годы солнце, такой же плодородной была земля, как сейчас сладки и холодны были кубанские воды…
Но народы, жившие тогда на кубанской земле, забыли, что такое счастье жизни. И землю, и воды, и поля, и людей поработили великаны-иныжи, жившие на каменной равнине, далеко-далеко, там, где восходит солнце. Суровые, закованные в железные доспехи, на огромных злых конях разъезжали иныжи по земле, и головы их уходили в облака. Они ввели непреложный закон: из тысячи початков кукурузы только один мог оставлять себе пахарь, из тысячи человек ежедневно забирали они себе одного, из тысячи гроздей винограда девятьсот девяносто девять шло в их бездонные хурджины.
Вечерами останавливались великаны на ночлег, строили шалаши из тяжелых каменных плит и варили похлебку из кукурузы, быков и баранов — всего, что собирали за день.
Беком у иныжей был огромный свирепый великан. Когда он садился на своего гиганта-коня, то облака цеплялись за его золотые стремена. Голос у главного иныжа был сиплый, свистящий, и когда он злился, то шипел, словно чудовищный гусь. И прозвали его люди — Гусь-князь — Каз-бек.
Далеко простиралась власть великанов. Много народов работало на них и отдавало захватчикам свой хлеб и виноград, скот и кукурузу, своих сынов и дочерей. Не раз пытались народы свергнуть иго проклятых людоедов. Но что могли сделать люди с огромными великанами? Стрелы отскакивали от крепких железных доспехов иныжей, копья, точно простые прутья, ломались о толстую кожу великанов-коней. А иныжи только смеялись и давили конями смельчаков, решившихся выйти против них на бой… Нашлись и такие подлые люди, которые добровольно пошли в услужение к насильникам, чтобы собирать крохи с их стола. Они, как трусливые шакалы, трепетали перед иныжами, а с народом держались нагло и высокомерно. Этим презренным подлецам поручил главный иныж Каз-бек собирать дань с покоренных народов.
Шли годы. Иныжи все росли и жирели, а народ все работал на них и худел. И надоело великанам разъезжать по покоренным землям и трясти свой жир. Тогда главный великан Каз-бек и его воины согнали сотни тысяч людей на каменную равнину и велели строить дворец. Десятки лет днем и ночью работали люди, воздвигая каменные палаты. Когда дворец был готов, Казбек и его воины съели всех строителей и велели покоренным народам самим привозить к ним хлеб и виноград, скот и кукурузу, а покорная насильникам шакалья дружина, бряцая оружием, разъезжала по земле и заставляла людей высылать непосильную дань.
Опять, как река, потекли годы. Горячее радостное солнце казалось людям тусклым и печальным, а кубанская вода горькой и невкусной. Впроголодь жили они, работая на великанов. От неизбывного горя плакали люди. И слезы их, сливаясь в потоки, стекали в низины, пока не заплескалось два моря — Каспийское и Черное.
Великаны привольно жили в своем каменном дворце. Целыми днями они ели и пили, нагуливая жир, и стали такими тяжелыми и огромными, что даже каменная равнина начала оседать под их телами. Так же жирели и тяжелели их огромные кони.
Самый главный великан Каз-бек так растолстел и раздулся от гордости, что уже не мог говорить, а только пыжился, надувал толстую шею и шипел. Да и зачем было ему говорить, если покорная дружина людей-шакалов грабила народы и доставляла великанам обильную пищу?
Но вот родился на земле отважный юноша. Халид было его имя. Он имел сердце большое и горячее, как солнце, а его черные глаза не хотели лить слез рабства. Он долго думал над горем родного народа и наконец сказал адыгейцам:
— Довольно кормить жирных кровопийцев-иныжей. Разве не для нас светит солнце? Разве не растит урожаи земля, согретая нашими руками? Довольно плакать и стонать! Не будем больше отдавать великанам наших людей, наш хлеб и виноград, наш скот и нашу кукурузу! Побьем их, шакалов дружинников!
— Тише! — закричали Халиду старики. — Тише! А то иныжи съедят всех нас…
— Не боюсь я иныжей! — воскликнул юноша. — Лучше один раз свободно взглянуть на солнце, чем всю жизнь видеть его сквозь тучи рабства!
— Что можешь ты сделать с Каз-беком? Он так огромен, что ты меньше его ногтя! Может ли муравей бороться с медведем? — зашумели старики.
Но самый старый из них разгладил седую бороду и задумчиво сказал:
— Когда я был молод, я видел, как медведь бежал от муравьев… Он разорил их муравейник, и муравьи напали на него. Они заползли ему в шерсть, облепили его глаза и нос… Медведь тогда побежал от них. Их было очень много…
— Ты сошел с ума! — закричали другие старики. — Мы ничего не можем сделать с великанами…
— Одни мы с ними ничего не сделаем! — ответил седобородый. — Но если все люди перестанут посылать великанам хлеб и скот, виноград и кукурузу, если все встанут против них, то проклятые иныжи умрут с голоду… А с дружиной мы сумеем справиться — подлецы всегда трусливы.
Старик задумчиво вдавил ногу в мягкую весеннюю землю и добавил:
— Иныжы стали очень тяжелыми…
Никто не понял, что сказал старик в конце своей речи. Но людей воодушевила надежда, и они точно впервые увидели, как ярко и радостно солнце, как прекрасны весенняя земля и чистое небо, когда слезы печали не застилают очей. И они решили послать Халида к другим народам, чтобы уговорить их вместе бороться с Каз-беком и его великанами.
Целый год объезжал Халид земли, покоренные великанами. Солнце жгло его, холодные дожди леденили тело, ветры бросали пылью в глаза, но юноша ехал все дальше и дальше. И везде истомленные люди с робкой радостью и надеждой вслушивались в его речь. И жар его пламенного сердца согревал их охладевшие от нужды и горя сердца.
Когда буйные весенние дожди смыли с земли последний снег, Халид вернулся на родину.
— Отец! — сказал он седобородому. — Народы ждут сигнала, чтобы больше не посылать Каз-беку караванов с хлебом и пленниками. Тысячи воинов острят оружие, чтобы бороться с иныжами и их дружиной…
Старик задумчиво посмотрел на землю и ответил:
— Еще не время, сын мой!
Две недели лили весенние дожди. Две недели жадно пила влагу просыпающаяся земля.
Каждый день старик, опираясь на палку, выходил в степь и долго задумчиво смотрел на мягкую землю.
И однажды старик сказал Халиду:
— Пора, мой сын! Давай сигнал!
Самые смелые джигиты поскакали в разные стороны на самых быстрых конях. На сотнях курганов загорелись сигнальные костры, и их дым стлался над весенней степью.
Тысячи воинов спешили к сборному пункту, пробираясь по размякшей весенней степи. Ни один караван не шел больше в каменную страну иныжей.
Несколько дней шипел и злился великан Каз-бек, не получая пищи. Вместе с ним шипели от ярости и другие иныжи. Огромные кони ржали от голода в своих каменных конюшнях.
— Где эти презренные шакалы? Почему они не гонят к нам караваны? — прохрипел наконец Каз-бек.
Но вдруг во дворец прискакали испуганные дружинники. Их кони задыхались от быстрого бега, сами они плакали от ран и бессильной ярости.
— О, могущественные господа наши иныжи! — закричали дружинники. — Люди прогнали нас! Они не хотят платить вам дань. Они уже вторглись в нашу страну и движутся сюда! О, защитите нас, доблестные господа иныжи!
Каз-бек был очень голоден и очень зол.
— Презренные шакалы! — захрипел он на испуганных предателей. — О вы, поедатели крошек с нашего стола! Зачем вы нужны нам, если не можете справиться с жалкими людишками!
Каз-бек сгреб в пригоршню десяток дружинников и отправил их в свою огромную пасть. Остальные великаны последовали примеру своего предводителя. И в одно мгновение все предатели были съедены.
Потом Каз-бек, с трудом встав на ожиревшие ноги, пошел сам седлать своего коня Эль-Бруса. За ним заковыляли его воины, и горы жира, как студень, дрожали на их телах.
Старые железные кольчуги лопались на толстых спинах иныжей. Шлемы, украшенные полумесяцами, не налезали на головы. Охая и скрежеща зубами, великаны кое-как вскарабкались на своих коней, копыта которых глубоко ушли в камень.
Каз-бек тронулся в путь. Справа и слева от него тяжело застучали копытами по камню кони его воинов. От каждого шага тяжелых коней в земле получались глубокие ямы.
Целую ночь ехали иныжи. А когда взошло золотое солнце, далеко впереди увидели они черные движущиеся точки.
— Что это там за бусины? — прохрипел Каз-бек.
— Это — люди! В руках у них маленькие сабли! Эти букашки вздумали войной идти на нас, — ответил самый зоркий великан.
— Сомнем их! Раздавим их копытами наших коней, — зашипел, раздуваясь от злобы, Каз-бек.
Великаны ударили своих коней. Ржание громом прокатилось над равниной.
А тысячи людей натянули поводья, изготовили луки и копья…
— Не торопитесь! — проговорил мудрый старик. — Я думаю, что родная земля сама поможет нам победить насильников!
Иныжи все приближались.
Эль-Брус сделал скачок с каменной равнины. Мягкая весенняя земля расступилась под его тяжестью, и конь по самую спину погрузился в землю. Каз-бек вылетел из седла и тоже по плечи ушел в грязь.
За своим вождем ринулись остальные великаны. Мягкая влажная земля затягивала их, и они медленно погружались в глубину. Только головы да седла кое-где выступали на поверхности.
Тяжело забились кони и иныжи. Степь дрожала от их усилий. Потоки грязи выплескивались наружу, заливая головы всадников и коней. Земля душила великанов. Яркое солнце сушило грязь, и она застывала плотной корой.
Люди в степи видели, как все реже и реже шевелились иныжи и их кони.
— Они погибли! Они больше никогда не выберутся из своей могилы, — радостно закричал Халид.
— Я это знал, — улыбнулся старик. — Иныжи стали очень тяжелыми, а весенняя земля мягка и податлива…
С тех пор на равнине остались только окаменевшие головы иныжей и их коней. Из земли выступает голова и плечи Каз-бека, высокое седло его коня Эль-Бруса, головы других воинов-великанов и их коней.
С того дня исчезли злобные иныжи на земле…
А люди узнали, что храбрость, мудрость и единство всегда побеждают злобу и насилие…