Мы с Шерлоком Холмсом были уверены, что рассказ об этих событиях – по крайней мере, пока мы живы, – никогда не увидит свет. В связи с тем, что в результате публикации отчёта о расследовании и я, и Холмс вполне могли оказаться за решёткой, мы с прославленным сыщиком решили, что рассказ напечатают только после того, как мы оба оставим этот бренный мир. И раз уж вы сейчас читаете эти строки, можно заключить, что директор издательства сдержал своё слово и нас с Холмсом уже нет в живых.
Всё началось в 1888 году. На дворе стояла поздняя осень – особая пора, которую Холмс называл «разгаром криминального сезона». С одной стороны, дни стали короче, а ночи длиннее, что давало злоумышленникам дополнительное время обстряпывать свои грязные делишки под покровом тьмы, а с другой стороны, ещё не ударили зимние холода, удерживавшие преступников дома. Холмс сидел, откинувшись в кресле, положив ноги на каминную решётку и наслаждаясь теплом, которым лучились мерцающие в очаге угли. Обычно, когда великий детектив пребывал в подобном расслабленном состоянии, он просил меня читать вслух любые заметки из «Таймс», которые я сочту достойными внимания. Именно этим я и занимался.
– «Убийство актрисы в Мейфэре,[17]– прочитал я заголовок. – Ранним субботним утром двадцать второго числа трагически оборвалась жизнь молодой, подающей надежды актрисы мисс Харриет Перкинс. Убийство произошло неподалёку от Гайд‑парка. Несчастная была изнасилована и задушена. Полураздетый труп актрисы был обнаружен на пустыре рядом с Граунд‑стрит рабочими, которые как раз шли заступать на утреннюю смену. За последние пять недель это уже третье убийство подобного рода, и полиция склонна считать, что все женщины пали жертвой одного и того же убийцы. В коммюнике, опубликованном Скотленд‑Ярдом, инспектор Лестрейд заявил, что следствие взяло след и вскоре злодей будет пойман. Вместе с тем, вплоть до задержания преступника, инспектор попросил всех женщин оставаться начеку и соблюдать меры предосторожности. В частности, с наступлением сумерек нашим читательницам лучше воздержаться от прогулок на улице. В том случае, если это невозможно, желательно находиться в сопровождении мужчины или крупной сторожевой собаки. В связи с недавними трагическими событиями сообщается о наметившемся росте продаж полицейских свистков и длинных шпилек…»
– Что‑то мне не верится, что убийцу удастся одолеть полицейским свистком и шпилькой, – усмехнулся Холмс.
Я было открыл рот, чтобы ответить, но тут раздался звонок в дверь. Вскоре вошла миссис Хадсон, которая представила нашу гостью – мисс Молли Райт.
Я всегда испытываю некоторые затруднения с определением истинного возраста женщин, поскольку представительны прекрасного пола прилагают все усилия, чтобы его скрыть. Может, мисс Райт едва исполнилось двадцать пять лет, но я вполне допускаю, что она уже перешагнула тридцатилетний рубеж. На ней было коричневое пальто с меховым воротником и шляпка, крепившаяся к русым волосам той самой длинной шпилькой, о которой писали в газетной статье. Наша гостья выглядела достаточно привлекательной, но всё портили бледность и тревожное выражение лица. Мисс Райт нервно перебирала складки сумочки.
– Прошу вас, дорогуша, успокойтесь, – промолвил Холмс, усаживая её в кресло. – Вы среди друзей. Это – мой коллега, доктор Уотсон, от которого у меня нет секретов. А теперь скажите, пожалуйста, с чем вы к нам пришли и чем мы вам можем помочь?
Девушка смерила моего друга изучающим взглядом, будто прикидывала, действительно ли он способен прийти ей на выручку. Увиденное, по всей видимости, удовлетворило гостью, поскольку она произнесла:
– Мистер Холмс, нам нужна ваша помощь. И если то, что мне говорили о вас, правда и вы человек чести, вы непременно нам поможете, даже ценой предательства человека вашего круга, из высшего общества.
– Дайте догадаюсь, – прищурился Холмс. – Вы, часом, не подруга Харриет Перкинс?
– Как, во имя всего святого, вы это узнали? – пораженно воззрилась на него девушка.
– Лишь цепочка умозаключений, – пожал плечами Холмс. – Вы актриса, она была актрисой, вот я и предположил, что вы могли друг друга знать.
– Но откуда вам было знать, что я актриса? – возразила мисс Райт.
– У вас на шее остался след от грима, а в сумочке, похоже, сценарий пьесы.
– Браво, мистер Холмс, – склонила голову девушка, – вы совершенно правы. Я как раз из театра – мы репетировали новую постановку.
– Судьба актёра изменчива, она подвержена взлётам и падениям. Прошу вас, не обижайтесь, но я изменю себе, если не предположу, что время от времени вам приходится изыскивать дополнительные источники дохода. Я прав?
– Вы весьма бесцеремонны, мистер Холмс, – вспыхнула гостья.
– Смею вас заверить, что мой вопрос более чем уместен.
– А мне нечего стыдиться, – вскинула подбородок мисс Райт, глядя Холмсу прямо в глаза. – Мои клиенты – точно такие же джентльмены, как и вы, и жизнь их была бы куда скучнее без меня и мне подобных.
Холмс успокаивающе поднял руки:
– Мисс Райт, вы меня неправильно поняли. Я не собирался вас ни в чём упрекать. Я просто пытаюсь понять, связывает ли вас что‑нибудь с жертвами Душителя. Исходя из того, что все три убитые ночью женщины находились в одиночестве на улице, разве не резонно предположить, что у них тоже имелись дополнительные источники дохода?
– Имелись, – кивнула девушка. – С двумя из трёх жертв я была знакома.
– Вы хорошо их знали?
Гостья снова кивнула, но не ответила. Я видел, что в глазах у Молли стоят слёзы и она вот‑вот разрыдается. Наконец девушка взяла себя в руки и произнесла:
– Хатти была моей лучшей подругой. А теперь из‑за этого изверга малышка Эмили осталась сиротой.
– Так значит, у Харриет Перкинс была дочка? – спросил я.
Мисс Райт кивнула, и тут словно плотину прорвало – бедняжка горько расплакалась:
– Эмили такая чудесная, очаровательная девчушка… Она была настоящим счастьем для Хатти. Я буду любить её и растить как собственную дочь, но я хочу, чтобы гад, который убил нашу дорогую Хатти, окончил свою жизнь на виселице!
– В газетах пишут, что Лестрейд и так со дня на день схватит убийцу. Зачем же вы пришли ко мне?
– Схватит он, как же! Держите карман шире, – презрительно фыркнула Молли.
– Скажите, а почему вы настроены столь скептично?
– Когда убили Кейт Уолтерс, полиция была очень обеспокоена. Опрашивали буквально всех. А вот после убийства бедной Лиззи Бэнкс сыщиков вообще практически не было видно. Мы подумали и решили, что полиция не хочет ловить Душителя. Мол, он помогает им очистить Лондон от таких, как мы.
– Вряд ли это так, – нахмурился Холмс.
– Если бы я верила, что Скотленд‑Ярд сможет помочь, я бы здесь не сидела, – отрезала мисс Райт и, покопавшись в сумочке, достала кошелёк: – Мне удалось скопить пять гиней. Вы готовы за эту сумму взяться за дело и поймать убийцу?
– Уберите деньги, мисс Райт, – мягко промолвил Холмс. – Я проведу расследование бесплатно.
Молли начала было возражать, но Холмс остановил её:
– Лучше потратьте деньги на малышку Эмили. Ей они нужнее.
– Спасибо, мистер Холмс, – благодарно улыбнулась Молли. – Именно так я и поступлю.
– Вы сказали, что Душитель принадлежит к высшему классу общества, – прищурился Холмс. – Каким образом вы пришли к подобному заключению?
– Я его видела.
– Не может быть! – вскочил Холмс.
– Честно‑честно. Заглянула прямиком в его бездушные глаза.
– Когда это произошло?
– Две недели назад. Я своими глазами видела, как он убивал Лиззи Бэнкс.
Холмс принялся ходить по гостиной:
– Если мне не изменяет память, в газетах писали, что мисс Бэнкс была убита в съёмной комнате неподалёку от Марсден‑стрит, и что убийцу кто‑то вспугнул. Это были вы?
– Точно так, – кивнула девушка.
– В таком случае расскажите, пожалуйста, обо всём, что произошло.
– Было около десяти часов вечера, – начала Молли, откинувшись на спинку кресла. – Стояла промозглая погода, холодно, зябко, вот я и решила заскочить к своей подружке Лиззи на чашечку чая. Уже почти поднявшись по лестнице, я услышала булькающий звук, но он был очень тихим, и я подумала, что мне, наверное, показалось. Дверь в комнату Лиззи была слегка приоткрыта, и когда я подошла поближе, то снова услышала этот звук, который вдруг резко оборвался. Потом до меня донёсся грубый мужской голос. Я как закричу: «Лиззи, ты здесь? Что с тобой?!» – и бросилась к ней в комнату. Бедняжка лежала на кровати, а этот злодей стоял рядом на коленях и, нависая над Лиззи всем телом, душил её. Когда я вбежала, он резко прикрыл левой рукой лицо, чтобы я его не разглядела, и бросился к двери. Я раскрыла было рот, чтобы позвать на помощь, но он меня двинул с такой силой, что я аж на пол повалилась. Когда я поднялась, его уже и след простыл.
– Вы не могли бы описать мне убийцу? – попросил мой друг.
– Ростом он примерно с вас, мистер Холмс, – ответила Молли, – только в плечах пошире. Кожа смуглая, волосы чёрные, и тёмные злые глаза. На нём был вечерний костюм, но шляпы я не заметила.
– Перчатки?
– Пожалуй, – задумчиво кивнула девушка. – Перчатки были. Да, и ещё: в левой руке он держал нечто вроде шнурка или верёвки.
– Вот как? – изогнул брови Холмс. Немного подумав, он уточнил: – Вы упомянули, что слышали грубый мужской голос. Вам удалось разобрать слова?
– Слова я разобрала, только это какая‑то ерунда. – Мисс Райт растерянно посмотрела на Холмса. – Он сказал: «Балет. Носки».
Мы с Холмсом озадаченно воззрились на девушку.
– Мне доводилось слышать о балетных туфельках, они называются пуантами, но вот о носках… – Я развёл руками.
– Ваша подруга имела какое‑либо отношение к балету? – спросил Холмс.
– Да, она танцевала, но все труппы, с которыми она выступала, были малоизвестными.
Холмс некоторое время переваривал полученную информацию.
– Что произошло после того, как вы упали на пол? – наконец спросил он.
– Встала и бросилась Лиззи на помощь, но она уже была мертва. Я проверила пульс – он не прощупывался. – Из глаз Молли снова полились слёзы. – Бедняжка Лиззи… она была такой хорошей…
– Что случилось дальше? – с настойчивостью в голосе поторопил девушку Холмс.
– Я словно в бреду была. Упала на кровать и стала плакать. Не знаю, сколько я так проревела. Постепенно до меня дошло, что надо вызвать полицию. Я побежала поднимать тревогу, а когда вернулась, заметила, что на полу рядом с кроватью лежит медальон.
– Медальон?
– Да. Наверное, Лиззи сорвала его с убийцы, когда пыталась освободиться.
– Он у вас?
Молли покачала головой:
– Я отдала его полиции.
– Опишите мне медальон во всех подробностях.
– Красный крест, в центре круг, а сверху корона. Лента, на которой он висел, была красной с белой полосой.
– Какой полосой, поперечной или продольной?
– Продольной.
– Какого цвета был круг в центре креста?
– Красно‑белый.
– Превосходно! Просто превосходно! Вы очень наблюдательны, мисс Райт. – Холмс взял с каминной полки трубку и табак. – Не возражаете, если я закурю? Мне это поможет сосредоточиться.
– Курите, конечно, мистер Холмс.
Несколько минут мой друг сосредоточенно пускал клубы дыма. Наконец он спросил:
– Вы не припоминаете, как лежала ваша подруга? Лицом вверх или вниз?
– Вниз, – ответила Молли.
Холмс кивнул, будто бы ожидал услышать именно такой ответ.
– Когда вы подходили к дому, вы никого не заметили?
Молли помотала головой:
– Ни единой живой души.
– Может, возле дома стоял экипаж?
Девушка на мгновение задумалась, но снова покачала головой:
– Нет, никаких экипажей не было.
– Что ж, большое спасибо, мисс Райт, – немного поразмыслив, промолвил Холмс, – вы нам очень помогли. – Протянув ей визитную карточку, он добавил: – Если вы вдруг вспомните ещё какие‑нибудь подробности, пусть даже самые мелкие и, на ваш взгляд, незначительные, будьте любезны, немедленно свяжитесь со мной. Со своей стороны я желаю вас заверить, что сию же минуту приступаю к расследованию. Я посвящу ему всё своё время.
– Спасибо, мистер Холмс. Да благословит вас Господь. Я буду молиться за ваш успех.
Когда девушка ушла, я спросил:
– Ну и что же вы намерены делать? У нас нет никаких зацепок.
– Ошибаетесь, Уотсон, – Холмс выдохнул облачко дыма, – зацепки имеются. Сейчас я составлю их список.
Холмс сел за стол, взял перо, листок бумаги и написал следующее: