ГОДЫ ВОЙНЫ

 

Была ли война с Германией для правящего класса неожиданностью или ее предвидели и ожидали, до сих пор с достоверностью не установлено.

Немало хорошо осведомленных исследователей этого вопроса и мемуаристов держатся мнения, что Сталин рассчитывал или ее вообще избежать, или вступить в нее в тот момент, который он сам выберет.

В пользу последнего предположения говорит и то обстоятельство, что, как показали события, вооруженные силы СССР наступлением немцев 22 июня 1941 года были застигнуты врасплох, что, конечно, не могло бы случиться, если бы Сталин рассчитывал на возможность внезапного нападения Германии.

Участие в войне, как известно, не ограничивается непосредственным участием в боях и сражениях и проявлением личной храбрости, жертвенности и полководческих дарований. Тыл, понимая его широко, как организацию всех ресурсов и соответствующую пропаганду, как в стране, так и вне ее – играет также огромную роль, и от хорошей организации тыла зависит и конечная победа.

Понимая это, евреи СССР с самого начала войны проявили лихорадочную деятельность, имевшую конечной целью победу над Германией, причем везде подчеркивается активное участие евреев в боевых действиях на фронте. Так, например, на первом митинге евреев в Москве, как единственный оратор не-еврей, выпускался красноармеец Кузнецов, восхваляющий фронтовые подвиги «сынов еврейского народа. Съезд евреев – граждан СССР, собравшийся в Москве через несколько месяцев после начала войны, опубликовывает воззвание ко „всему еврейству“ с призывом всемерно поддержать СССР в войне с Германией. Создается в Москве „Еврейский Антифашистский Комитет“, развивающий пропагандную деятельность и состоящий почти исключительно из евреев.

Мировая печать вне Германии полна сообщениями об активном участии евреев в войне и об их воинских подвигах и жертвенности.

Характерно, что в ведущейся пропаганде атеистическая советская власть допускает то, что раньше было немыслимо. Так, например, в «Еврейском Мире» (сборник II, 1944 г., Нью-Йорк) мы читаем следующее: «Во время больших еврейских праздников в 1941 году синагоги Москвы, Ленинграда и Харькова были переполнены молящимися, и не только людьми старшего поколения, но и молодыми еврейскими солдатами, сражающимися в рядах Красной Армии. Во время пасхальной недели 1942 года были впервые со времени октябрьской революции устроены большие общественные седеры» (стр. 237).

Какое впечатление это сообщение могло произвести на консервативные еврейские круги, которые имели известное «отталкивание» от СССР по причине официального атеизма, там провозглашенного – вряд ли нужно комментировать.

А 20 декабря 1941 года московская радиостанция в радиопередаче на польском языке, повторенной на следующий день пять раз по-немецки, «сравнивала удачное русское зимнее наступление с чудом Маккавеев, напоминая немцам, что 134-я Нюрнбергская дивизия, названная по имени того города, в котором возникло расовое законодательство, была истреблена как раз в ханукальную неделю, когда евреи празднуют победу над угнетателями еврейского народа» (цит. по книге «Еврейский Мир», стр. 238).

Наряду с этим регулярно сообщалось в заграничной печати как об отваге отдельных евреев на фронте, так о числе боевых наград, полученных евреями за боевые подвиги. Так, например, только за первые 15 месяцев войны 5 163 еврея получили награды за храбрость. Советская армия имела 100 генералов-евреев, а кроме того, много новых генералов-евреев можно было найти в каждом новом списке о наградах и производствах…

Е. Сталинский, еврей-эмигрант, в статье «Евреи в Красной Армии», напечатанной в 1944 году в США, перечисляет множество отличившихся на войне евреев, а также носящих на груди золотую звезду Героя Советского Союза, кончает свое перечисление словами: «список их весьма длинен, чтобы быть включенным в рамки небольшой статьи».

Не будем перечислять и мы. Добавим только, что установить, кто из генералов или героев еврей, а кто таковым не является, не представляется возможным, ибо при производствах и награждениях нет данных о племенной принадлежности или народности. Как это устанавливают евреи – неизвестно. Тем более, что часто еврей имеет чисто русскую фамилию, как например генералы Карпоносов, Баринов, Златоцветов…

Наличие евреев в разных чинах, до генеральского. включительно, в Красной Армии никто и не оспаривает. Правда, того, что было в начале революции, когда всеми вооруженными силами страны командовал еврей Бронштейн-Троцкий, а политическая часть была в руках еврея Гамарника, во время последней войны не было. Не было евреев ни среди командующих фронтами, группами армий, армиями или даже корпусами. Евреи-генералы были больше в тыловых учреждениях, военно-технической части, военно-медицинской. Но были, конечно, и в боевых частях, были среди них и убитые, и раненные. А были и такие генералы, как, например, инженерно-технической службы Нафталий Аронович Френкель или Яков Данилович Раппопорт, которые были заняты концлагерями и поддержанием порядка в них.

Но все они – и на фронте и в тылу – прилагали все свои силы, чтобы не попасть под власть немцев, что было для них равносильно смерти.

Для еврея, независимо от чина, не было возможности, попавши в плен, «кончить войну», каковая возможность для евреев существовала и бывала используема во время 1 мировой войны. По этой причине евреи, которые оказались в рядах Красной Армии, не обнаруживали каких-либо пораженческих настроений и воевали и за совесть, и за страх…, если не удавалось получить освобождение от фронта (броню), как специалисты и нужные в промышленности.

А таковых – имеющих броню, среди евреев было великое множество, что не оставалось незамеченным всей страной и вызывало чувства далеко не дружественные по отношению к евреям.

Броня давалась ответственным работникам в разных отраслях промышленности, а при эвакуации в первую очередь эвакуировались эти ответственные работники, разумеется, с семьями и имуществом. А так как подавляющее большинство этих ответственных работников были евреи, которые при эвакуации спасали и свои семьи, то получалось, что эвакуируются евреи, занимая поезда и автотранспорт.

Кроме того правительство СССР, учитывая опасность уничтожения для евреев, попавших к немцам, со своей стороны старалось прежде всего эвакуировать евреев.

Это последнее обстоятельство – всемерное содействие правительства СССР делу спасения евреев перед наступающими немцами – замалчивается или даже некоторыми еврейскими исследователями этого вопроса вообще отрицается. Признать это – значило бы признать и нечто положительное, сделанное для евреев правительством СССР, которое с начала 40-х годов в большой немилости у мирового еврейства, обвиняющего его в «антисемитизме» и «преследовании» евреев.

Но в годы войны сами евреи говорили совершенно другое. Марк Вишняк, один из инициаторов создания центрального органа для борьбы с антисемитизмом (на собрании еврейских федераций в Кливленде, в 1943 г.) в 1944 году в сборнике «Еврейский Мир» на странице 98 пишет следующее: «О СССР и убежденнейшие его противники не скажут, что там культивируется антисемитизм»… Марк Вишняк – бывший Секретарь Всероссийского Учредительного Собрания и долголетний редактор толстого эмигрантского журнала на русском языке – человек весьма осведомленный,

В другом же месте, в том же «Еврейском Мире» мы читаем признание, что «советское правительство для спасения евреев предоставляло нужный транспорт, даже в ущерб делу ведения войны».

Эвакуация евреев перед наступающими немцами шла не только по железной дороге, на грузовиках и легковых автомобилях, переполненных евреями и их движимым имуществом (нередко везли и мебель, пианино), но частично и на лошадях. Немцы бомбили ж.-д. линии и большие шоссейные дороги, а по проселочным дорогам ехать было сравнительно безопасно. Поэтому немало евреев предпочли этот способ эвакуации, как хоть и медленный, но зато безопасный. От горсовета получалось предписание председателям колхозов и совхозов предоставить предъявителю пару лошадей, перевозочные средства и необходимый фураж. С такими предписаниями евреи и ехали по проселкам, меняя в попутных колхозах или совхозах лошадей и пополняя запас фуража, до того пункта, где можно было погрузиться в вагоны для дальнейшего следования за Урал. Лошади и повозки при этом бросались на произвол судьбы.

Немецкие войска при наступлении обнаружили в нескольких километрах от областного города Сумы, недалеко от Харькова, много тысяч брошенных лошадей со сбитыми холками и плечами и поэтому негодных для упряжки. Это были брошенные евреями лошади, на которых они эвакуировались на восток. Сумские власти незадолго до прихода немцев организовали ветеринарный лазарет с целью подлечить этих лошадей и сделать пригодными для упряжки.

Так, всеми путями и способами, впереди наступающих немцев двигалась на восток волна эвакуирующихся евреев.

Согласно заявлению советского еврейского писателя Бергельсона, из районов, попавших под власть немцев, 80 % проживавших там евреев были эвакуированы. Только в городах, которые, в результате быстрого продвижения немцев, попадали в «котлы» – окружения, как, например Киев, некоторая часть евреев не успевала.

Вообще, каждый объективный исследователь вопроса об эвакуации евреев при наступлении немцев не может не признать что те, в чьих руках тогда была власть в СССР, делали все возможное для спасения евреев, часто в ущерб коренному населению, по отношению к которому забот проявлялось меньше (или вовсе никаких), чем к представителям еврейской этнической группы. Население это видело, но, скованное страхом, молчало и не смело поднять голос протеста.

Только иногда, в моменты паники, настроения эти прорывались и можно было из толпы «граждан второго класса», т. е. не-евреев, слышать слова негодования и угрозы… Но представители правящего класса, которые распоряжались эвакуацией, делали вид, что ничего не слышат или пытались ласковыми уговорами успокоить протестующих.

В годы войны, а также в первые годы после ее окончания, вопрос о том, что советская власть всемерно содействовала спасению евреев считался не подлежащим никакому сомнению и об этом много писалось в периодической печати вне СССР, как еврейской, так и не-еврейской.

Так Евгений М. Кулишер в бюллетене «Хайаса» в 1946 году пишет: «Не вызывает сомнений, что советские власти принимали специальные меры для эвакуации еврейского населения или для облегчения его стихийного бегства. Наряду с государственным персоналом и промышленными рабочими и служащими, всем евреям отдавалось преимущество при эвакуации… Советские власти предоставили тысячи поездов специально для эвакуации евреев, сознавая, что они являются наиболее угрожаемой частью населения».

Позже в своей большой работе о миграциях еврейского населения, изданной в 1948 году Колумбийским Университетам, Кулишер пишет: «Из городских центров были вывезены фабрики вместе с обученными и другими рабочими. Кроме того были эвакуированы государственные служащие и широкие массы евреев, чтобы спасти их от немецких жестокостей».

Моше Каганович, бывший партизан, выпустил две книги воспоминаний (одну – в 1948 году в Италии, вторую – в 1956 году в Аргентине), в которых категорически утверждает, что по предписанию властей для эвакуации евреев предоставлялись все имеющиеся транспортные средства, а также, что было приказано евреев эвакуировать в первую очередь.

Зимой 1946-47 года, чтобы проверить все на месте, корреспондент нью-йоркской газеты «Дер Тог» (еврейской) Б.Ц. Гольдберг побывал в СССР, в частности, в Киеве, и о своих впечатлениях и расследованиях написал статью «Как во время войны эвакуировали евреев в Советской России» («Дер Тог», 21 февраля 1947 года), в которой он пишет о своих украинских впечатлениях.

Автор, как он пишет, поставил себе задачей выяснить, «какова была политика власти в вопросе об эвакуации евреев». Об этом он расспрашивал многих: евреев и христиан, военных и эвакуированных; все отвечали, что «политика власти заключалась в том, чтобы предоставить преимущества при эвакуации евреям, стараться вырвать их чем больше, чтобы наци не могли их уничтожить». В числе лиц, с которыми разговаривал Гольдберг, он называет и киевского раввина Шехтмана.

Приведенные выше высказывания нескольких евреев-эмигрантов полностью совпадают с многочисленными свидетельствами очевидцев, тех граждан СССР, которые сами были свидетелями того, как происходила эвакуация евреев.

И до 1948 года, когда наступил резкий перелом в отношении еврейства к СССР, никто больше этого вопроса и не поднимал. Но как только выяснилось, что евреи в СССР начинают терять монопольное право на управление страной – все сразу и резко переменилось и подверглось переоценке, в том числе и вопрос о том, помогло ли советское правительство евреям во время войны или к их судьбе было безучастно,

В 1966 году вышла книга С. Шварца «Евреи в Советском Союзе с начала второй мировой войны» (Нью-Йорк, 1966 г.), в которой автор опровергает все прежние высказывания разных лиц о содействии и помощи Советской власти в деле спасения евреев от немцев и их своевременной эвакуации. Все высказанное и напечатанное по этому вопросу С. Шварц берет под сомнение, даже и свидетельство раввина Шехтмана, по той причине, что нигде в советских органах печати и правительственных распоряжениях ему не удалось найти письменного подтверждения, что евреев надлежит эвакуировать в первую очередь или им оказывать преимущество «А раз это не было напечатано – значит этого и не было», – делает вывод Соломон Шварц, забывая при этом, что немало происходило в мире событий и действий разных правительств, о которых не было напечатано, но они в действительности были. Нигде, например, не было напечатано о переполнении евреями российских революционных партий и их центральных комитетов, всякого рода совдепов, руководящих постов во всех областях жизни СССР, дипломатических и торговых представительств за границей, органов Чека и отделов пропаганды в первые четверть века после октябрьской революции… Однако все это было и отрицать не сможет даже Соломон Шварц. Нигде, например, не было напечатано, что дипломатическим представителем государства Израиль не может быть лицо не-еврейского племени и не-иудейского вероисповедания. Однако это нигде не напечатанное правило неукоснительно проводится в жизнь в демократическом государстве Израиль, которое имеет больше десяти процентов населения не-евреев,

То, чего искал в советской печати С. Шварц и не мог найти не было напечатано по причине, ясной для каждого объективного исследователя. Причина этого – нежелание обострять резко отрицательное отношение всего населения страны к тому привилегированному положению, которое к моменту войны занимали евреи в СССР. Напечатать что-либо подобное тому, что искал и не нашел С. Шварц – было бы вызовом по отношению ко всему населению страны и легко могло бы привести к последствиям, нежелательным для всего правящего класса. Настроения широких народных масс были отлично известны тем, кто руководил тогда политикой и пропагандой. А потому ничего и не печаталось, в интересах самих евреев.

Но зато неукоснительно проводилось в жизнь, благодаря чему не одна сотня тысяч евреев избежала расправы немцев и смогла благополучно отсиживаться за Уралом. В чем другом (и во многом) можно упрекнуть Советскую власть, но только не в нежелании спасать евреев…

Не нужно обладать большой фантазией, чтобы представить себе, что бы произошло, скажем, в Киеве в августе 1941 года, если бы было напечатано и обнародовано распоряжение властей о предоставлении евреям транспортных средств для эвакуации «преимущественно» или «в первую очередь»… Как бы на это реагировали киевляне, не-евреи? Не стало бы это поводом к бунту, причины к которому назревали уже два десятилетия?…

Почему «не напечатали, почему не подчеркнули, почему не упомянули, почему не отметили»… Так на все лады повторяет вопросы С. Шварц в своей объемистой (425 стр.) книге «Евреи в Советском Союзе с начала второй мировой войны».

Ответ на все вопросы сразу может дать и все население СССР, и исследователь, способный быть объективным, а не рассматривать все с своей исключительно субъективной, еврейской, точки зрения.

Ответ может быть только один: «чтобы не вызывать раздражение и возмущение всего населения страны выделением евреев, пострадавших от немцев, в, то время, как не-евреев погибло неизмеримо больше, чем евреев. Чтобы не пробуждать воспоминаний о многих миллионах не-евреев, погибших в годы террора и искусственного голода, когда страной управлял евреи. Чтобы не воскрешать в памяти народа то время, когда евреи, правя Россией, издевались над ее историческим прошлым, уничтожая и разрушая памятники этого прошлого»…

Если все это не ясно г. Шварцу, бросающему обвинение всему населению СССР в отсутствии почитания памяти погибших евреев, то тем, кто находится сейчас у власти в СССР, это и ясно, и понятно, а потому особых памятников евреям там и не воздвигают.

Требования же, чтобы они были воздвигнуты, которые предъявляет не один только С. Шварц, вызывает только обратную реакцию во всем СССР.

А реакция эта легко может вылиться в требование точного подсчета, во что обошлось всему населению СССР тридцатилетнее пребывание евреев на положении правящего класса. И вряд ли он будет выгоден для евреев.

Если евреи подсчитывают и пересчитывают евреев, погибших от немцев, то, весьма возможно, когда-нибудь и русский народ займется подсчетами. Память о миллионах, погибших от искусственно созданного голода, когда на Украине всем заправлял Каганович, и о миллионах, погибших в концлагерях под управлением Френкеля, не исчезнет в памяти народной.

И, учитывая обстановку и народные настроения, можно с уверенностью сказать, что возвращение еврейской этнической группы на положение правящего класса в России или в СССР, поскольку это название еще задержится, невозможно. Настроения же эти к концу войны были таковы, что легко могли закончиться взрывом, при котором не уцелело бы и правительство. Только своевременно принятыми мерами – постепенным, без всякого шума и печатания в газетах, отстранением евреев с руководящих постов, – этот взрыв был предотвращен.

Вспышки народного негодования, выливавшиеся в погромы, были характерны для настроений в первые послевоенные годы и далеко не единичны, хотя в советской прессе об этом и не печаталось. Одну из таких вспышек, имевших место в Киеве, описывает «Социалистический Вестник»: один еврей убил одного украинца. «Толпа бросилась к дому, в котором жил еврей, убивший украинца, выволокла на улицу его жену и ребенка и тут же их убила; потом бросилась громить дальше, причем возбуждение очень скоро приняло и резкий антисоветский характер» (подробно этот случай изложен во II части, стр.491). Характерно, что автор статьи, редактор «Социалистического Вестника», Абрамович, написал не «антисемитский», а «антисоветский» характер, тем самым подтверждая, что в народе власть советскую отождествляли с властью еврейской.

Все эти отдельные вспышки легко могли слиться в огромный бунт, при котором не уцелела бы и сама советская власть, что правительство учитывало и принимало соответствующие меры, не желая и не рискуя раздражать население.

Так продолжался «спуск на тормозах» и тихая ликвидация первенствующего положения евреев в СССР в первые послевоенные годы. Это не были «чистки» с широким осведомлением населения – делалось это тихо и без излишней огласки и какого бы то ни было публичного обсуждения.

Так шло до 1947 года – года создания независимого государства Израиль, к каковому вопросу евреи-граждане СССР проявили особый интерес и выявили свои настроения, которые поставили под вопрос их лояльность, как советских граждан.