3.1.1 Инфинитивные конструкции с предикатами необходимости и возможности
Данные синтаксической типологии языков говорят о том, что существуют два разных подхода к жизни, которые в разных языках играют разную роль: можно рассматривать человеческую жизнь с точки зрения того, 'что делаю я', т. е. придерживаться агентивной ориентации, а можно подходить к жизни с позиции того, 'что случится со мной', следуя паци-ентивной (пассивной, связанной с пациенсом) ориентации. Агентивный подход является частным случаем каузативного <…> и означает акцентированное внимание к действию и к акту воли ('я делаю', 'я хочу'). При пациентивной ориентации, являющейся, в свою очередь, особым случаем феноменологической, акцент делается на 'бессилии' и пациентивности ('я ничего не могу <с>делать', 'разные вещи случаются со мной').
<…> агентивность связана обычно с номинативными и номинативоподобными конструкциями, а 'бессилие' и 'пациентивность' — с дативными и дативоподобными. При этом агентивность и пациентивность находятся в неравном положении: если факторы воли и деятельности играют важную роль во всех языках мира, то этого нельзя сказать о 'беспомощности' или 'бессилии'. И в то же время языки значительно различаются по тому, какое место занимает в них элемент 'бессилия'. Одни языки в той или иной степени им пренебрегают, принимая агентивный тип предложений как модель всех или большинства предложений, относящихся к людям. В других языках есть два основных типа предложений о людях — номинативный тип, опирающийся на агентивную модель, и дативный, в соответствие с которым люди представлены как лица, не контролирующие события.
Синтаксис современного английского языка изобилует номинативными и им подобными конструкциями, а дативные и сходные с ними, такие, как, например, it occurred to me that 'мне пришло в голову <на ум>, что'; it seems to me that 'мне кажется, что' или it is necessary / impossible for me to do it 'мне необходимо / для меня невозможно сделать это', играют в нем второстепенную роль.
В разговорном английском даже такие значения, как долженствование и невозможность, обычно передаются с помощью личной, номинативоподобной модели: I have to do it 'я должен это сделать'; I cannot do it 'я не могу это сделать'. Напротив, в русском синтаксисе агентивные, личные, волитивные предложения не образуют какого-либо отдельного класса; кроме того, номинативоподобные субъектные конструкции не охватывают большинства семантических полей. В то же время безличные дативные предложения занимают в русском языке доминирующее положение; более того, их роль в нем постоянно возрастает (тогда как в английском все изменения в этой области идут ровно в противоположном направлении <…>).
Английский язык обычно представляет все жизненные события, происходящие с нами, так, как будто мы всецело управляем ими, как будто все наши ожидания и надежды находятся под нашим контролем; даже ограничения и вынужденные действия представлены в нем именно с такой точки зрения. В русском языке мы тоже иногда сталкиваемся с подобным выражением смыслов долженствования и невозможности, по-русски вполне допустимо, например, сказать Я должен это сделать или Я не могу это сделать.
Но не эти относительно редкие номинативно-субъектные высказывания определяют русскую речь; куда более типичны для нее конструкции с дательным падежом субъекта, в которых все ограничения и принуждения субъекта подаются в пациентивном модусе, формально отличном от агентивного. Так, в русском языке имеется особый разряд безличных модальных предикативов со значением долженствования или невозможности, требующих дательного падежа субъекта. В действительности примеры двух модальных значений, которые выражаются в предложениях, построенных по личной, номинативной модели, скорее составляют исключение, чем правило. Например, значение необходимости не может быть выражено таким образом. Иными словами, чтобы дать адекватный перевод на русский таких английских предложений, как I must, I have to, их следует сначала представить в пациентивной перспективе, подчеркивающей тот факт, что лицо, о котором идет речь, не контролирует ситуацию.
Класс предикатов, с обязательностью требующих датива субъекта, содержит такие слова, как надо, нужно, необходимо, нельзя, невозможно, не полагается, следует, должно. Например:
Ехать мне тридцать первого, в субботу, необходимо (Цветаева).
— Беритесь-ка за лопату, — говорит Карпов.
— Всем надо браться, — усмехаюсь я (Окуджава).
Пойдем, зайдем в контору, если тебе нужно (Толстой).
Эти способы представления — агентивный и пациентив-ный — семантически не эквивалентны. Например, фраза Можно ли мне?, видимо, выражает просьбу разрешить нечто, а соответствующий ей номинативный вариант Могу ли я? является скорее риторическим вопросом о способности, вопросом, который субъект задает сам себе, что-то вроде 'смогу ли я?'. Номинативная фраза Я не могу предполагает, что причина невозможности кроется в самом субъекте, что эта невозможность у него врожденная или, на худой конец, приобретена им в результате каких-то собственных действий. Аналогично номинативная конструкция Я должен выражает необходимость, признаваемую самим субъектом и внутренне им осознанную, тогда как фразы с дативом типа Мне нужно, Мне надо, Мне необходимо все выражают необходимость, навязанную субъекту извне.
В следующей группе примеров предложения а. и б. относятся к личной, пропущенной через сознание субъекта возможности и построены по номинативному типу, а остальные примеры указывают на внешние обстоятельства (в.) или чью-то волю (г. и д.) и построены по дативному образцу:
а. Мне живется очень плохо, нас в одну комнату набито четыре
человека, и я совсем не могу писать (Цветаева).
б. Была бы я в России, все было бы иначе, но России (звука) нет, есть буквы: СССР, не могу же я ехать в глухое, без гласных, в свистящую гущу (Цветаева).
в. Можно ли мне надеяться, дорогая Анна Антоновна, устроиться на эти деньги в Праге? (Цветаева).
г. Можно мне вас поцеловать, Софья Николаевна? (Л. Леонов <…>).
д. Можно сесть возле вас? — спросил он наконец (Тургенев <…>).
Не думаю, однако, что личная номинативная модель семантически сложнее безличной дативной. Напротив, я полагаю, что как раз у предложений, построенных по безличной модели, в толковании имеется дополнительный по сравнению с личной семантический компонент 'не потому, что я это хочу'. Ср.:
Я (им. пад.) должен =
я <непременно> сделаю это
Мне должно (устар.) =
я не могу думать:
'если я не хочу это, я не сделаю это'
я знаю, что <непременно> сделаю это
Мне необходимо =
я не могу думать:
'если я не хочу это, я не сделаю это'
я знаю, что я не могу не сделать это
Не могу = я не могу
Мне невозможно =
я не могу думать:
'если я хочу это, я сделаю это'
я знаю, что я не могу не сделать это
Мне нельзя =
я не могу думать:
'если я хочу это, я сделаю это'
я знаю, что я не могу не сделать это
я знаю, что было бы плохо, если бы я сделал это
Мне надо =
Я не могу думать:
'если я не хочу это, я не сделаю это'
я знаю, что было бы плохо, если бы я не сделал это
Внешний по отношению к субъекту характер необходимости или невозможности, передаваемый дативно-инфинитивной конструкцией, хорошо виден в предложениях с отрицательными местоимениями и местоименными выражениями <…>:
некогда = 'я не могу, потому что нет времени, когда бы я смог (сделать это)';
негде = 'я не могу, потому что нет места, где бы я смог (сделать это)';
некуда = 'я не могу, потому что нет места, куда бы я смог (пойти)'.
Употребление такого рода выражений иллюстрируют следующие примеры:
Просить мне не у кого (Цветаева).
Никуда не хожу, п. ч. нечего надеть, а купить не на что (Цветаева).
Знаете русское выражение: некогда о душе подумать (Цветаева).
Он ничего не говорит, потому что нечего ему сказать (Окуджава).
Важно подчеркнуть, что подобные предложения, субъект которых (в форме датива) представлен как не контролирующий происходящие события, в русском языке не только возможны, но и типичны; именно они в значительной степени определяют колорит подлинно русской речи. (Например, в знаменитом «слове к народу» А. Солженицына на трех страницах содержится около двадцати таких предложений и среди них само название обращения «Как нам обустроить Россию?».)