Незадолго до припадка эпилептикам часто снятся страшные, тревожащие сны, после припадка — приятные и легкие сны, тогда как в ночь припадка никаких сновидений не бывает. То же имеет место при кратковременном кататоническом заболевании: в краткие периоды сна во время шуба обычно ничего не снится (что касается истериков, то они, напротив, во время припадков всегда видят сны).
При острых психозах и, в особенности, на ранних стадиях шизофрении типология сновидений часто искажается.
Кандинский пишет: «В период наплыва галлюцинаций („исступления чувств», Sinnesdelirium) мои сновидения отличались необычайной живостью во всем, что касается зрительных образов и чувства движения в пространстве. Это были галлюцинации во время сна. Между сном и бодрствованием галлюцинирующего больного, вообще говоря, нет ясно очерченной границы. С одной стороны, образы его сновидений настолько живы и выразительны, что его состояние можно считать своего рода бодрствованием во сне; с другой стороны, его галлюцинации настолько причудливы и калейдоскопичны, что похожи на сны наяву. Во время моей болезни сны часто бывали не менее живыми, нежели реальные переживания. Вспоминая впоследствии некоторые образы моих сновидений, я часто бывал вынужден тщательно взвешивать все „за» и „против», прежде чем делал окончательный вывод о том, действительно ли они мне приснились или принадлежали миру моих реальных переживаний».
Шребер (Schreber) пишет: «Слишком хорошо известно (и об этом даже не стоит специально говорить), что беспокойно спящий человек, видя сны, верит, будто они, так сказать, вызываются в его воображении его же собственными нервами. Но сновидения предыдущей ночи (и аналогичные более ранние видения) превзошли все, что мне приходилось переживать в здоровом состоянии, — по меньшей мере в отношении пластической ясности и фотографической достоверности». По утверждению еще одной больной, ее сны настолько замечательны, что она часто не может отличить их от яви. По ее словам, прошлой ночью у нее возникло «чувство полета». Пока она парила, луна плыла над ее головой; из маленького облачка выглянули две головы. В другой раз появился ангел Гавриил, затем она увидела два креста; на одном был Христос, на другом — она сама. Такие сны приносили ей счастье. Просыпаясь, она ощущала полное блаженство.
Такие сны часто воспринимаются больными как реальность. Больным кажется, будто их преследуют, они испытывают разного рода телесные воздействия. Судя по всему, сенсорная основа бредовых идей часто кроется в переживаниях, которые имеют место во время таких аномальных сновидений.
Босс (Boss) описывает два типа переживаний, соответствующих состоянию сна; оба они встречаются только у больных шизофренией. Их бывает трудно распознать, поскольку сами больные «явственно чувствуют в своих снах воздействие психоза и поэтому всячески скрывают их».
«Натиск сновидений» («Traumdrдngen»): в сонном сознании с неприятной, жуткой скоростью, одна за другой проносятся разнообразные сцены. Они неотчетливы и мимолетны, их последовательность оставляет впечатление какой-то стремительной гонки. Больные тщетно пытаются удержать какие-то элементы сновидений. В этих пугающих сновидениях они страшатся полностью утратить связь с действительностью; поэтому они вполне осознанно поддерживают в себе состояние самого поверхностного сна.
Сновидения, характеризующиеся чрезвычайным правдоподобием: их содержание может быть вполне тривиальным, но больной просыпается, дрожа от невыносимого ужаса, и в полный голос молит о помощи. Пример: женщине, больной шизофренией, приснилось, будто она лежит в больничной постели, а сиделка поправляет ей подушку. Испытанный ею ужас объясняется тем, что внешний мир уже долгое время был для нее погружен во тьму, а это сновидение ей довелось пережить со всей давно забытой теплотой чувств, как нечто абсолютно живое и правдоподобное. «Для таких больных невыносимо, когда их аффективные стремления пытаются во сне восстановить более глубокую связь со своими объектами».