Итак, на путях критического познания мы то и дело приходим к выводу, что целое на самом деле не есть целое. Человек не ограничивается тем, что в нем доступно познанию. В нем всегда есть нечто сверх того, что он сам может о себе знать. Его природа, его истоки — все это пребывает за пределами познаваемого. Мы можем судить об этом по следующему обстоятельству: стоит нам решить, будто мы сумели постичь в человеке некую предполагаемую целостность, как эта целостность тут же становится жертвой дезинтеграции, обусловленной нашим критическим подходом. Ложная полнота предполагаемых целостностей не может не быть поставлена под сомнение и в итоге разрушена. В каждой из глав, посвященных обсуждению относительных (частичных) целостностей, мы так или иначе приходим к ощущению пределов этих целостностей. В конечном счете мы осознаем беспредельность человеческого и сталкиваемся с некоторыми неизбежно возникающими вопросами, ответы на которые невозможно найти на путях эмпирического исследования. В шестой части настоящей книги мы коснемся таких вопросов; их освещение входит в компетенцию философии.
Важно, что человек не ограничивается тем, что известно о нем как о биологическом организме и что служит темой настоящей части книги. Каждая из относительных целостностей, о которых говорится в этой части, совершает скачок из биологической в духовную, а в конечном счете и экзистенциальную реальность. Болезнь может быть постигнута как особый, присущий именно данной личности способ существования (именно так дело обстоит у невротиков). В конечном счете такой особый способ существования формируется экзистенцией; биологические события, модифицируясь во времени поведением человека, складываются в его биографию.