Посмотрим теперь на схему. Шкала тонуса — упрощенное изображение маятника активности. Биологически этот маятник едва ли не главнейший из всех. Модель прочих маятников, и среди них другого наиважнейшего — маятника эмоций, шкалы отношений и настроений...
На этой качалке вершатся ужасы и чудеса.
Схема проста, жизнь сложна. Маятник активности, глаженый мотор мозга, маховик жизни, имеет основной суточный ритм между сном и бодрствованием. Но сверх того на него накладываются еще множественные, многослойные колебания — еще сонмы ритмов и нарушений ритмов. Все эти наши зависимости от питания, от погоды, от ближних, от положения дел и звезд, от наших переменчивых настроений, от состояния духа...
Есть крайние состояния. Некие резервные или запретные зоны, достигаемые лишь в положениях чрезвычайных или в патологии. На шкале активности исступление и судороги — с одного края, глубочайшие отключения, летаргия, шок, кома — с другого... Наркотик, заметим сразу, насилует, грабит запретную зону маятника эмоций; неприкосновенный запас активности— тоже. (См. далее «Третья натура».)
Если еще учесть, что все маятники связаны друг с другом, что человек, не успевший поесть, совсем не тот, что накормленный, и голодный сам себя, сытого, не разумеет; если иметь в виду, что голодный невыспавшийся совсем не тот, что выспавшийся, но поевший...
Без шуток — все это нужно знать хотя бы вчерне. Знать, чтобы предвидеть. Предвидеть, чтобы управлять. Управлять, чтобы... Чтобы не управлять. Чтобы быть свободным и дарить свободу... Но это уже философия и мечты. Нам бы пока только прощупать возможности и пределы.
Обратим же внимание на срединную точку между оживлением и покоем. Точка Равновесия. Попасть в нее в жизни непросто, о как непросто... Но допустим, сейчас, на этой строке, мы находимся именно в ней. Допустим, это точка обыкновенной, безнасильной сосредоточенности.
Что нам мешает, не выпуская из рук книги, закрыть глаза и перейти в столь желаемую для многих область покоя?.. Книга?.. Не такая уж большая помеха... И оживление, и покой суть .легкие качания маятника активности в пределах каждодневного бодрствования. Наша воля здесь царствует, похоже, единолично... Вполне можно продвинуться и на следующую ступеньку, подальше: если покой достигнут, нетрудно перейти в расслабление... На фоне оживления, если мы не утомлены, не больны и не огорчены, почти сама собой возникает бодрость. Расслабившись, легко задремать... («Как бы не так!» — слышу...) ...Но дальше, как трудно дальше! Какие-то сторожа, внутренние часовые — чем ближе к крайностям, тем бдительнее и сильнее- — отгоняют волю обратно. Назад, к серединке! ..
И правильно делают. Отгоняют, если нет внутренней расположенности.
Если хочется спать, но бодрствую, потому что надо — стоит только прислониться... Если - взвинчен до редела изо всех сил сдерживаюсь — стоит кому-нибудь...
Тогда уже трудно выйти, Трудно вернуться. Тогда только ждать, пока отыграется (откричится, отвоюется, оспится, кончится приступ ...). Или прервать насильственно, импульсами извне, химией... Человек, провалившийся в сон, самобеспомощен, как и бьющийся в судорогах, охваченный исступленной яростью, страстной любовью, отчаянной паникой, глубочайшей. тоской...
«Недостаточно встать, надо, еще и проснуться». По утрам в часы пик в городском транснорте можно лицезреть немалое число непроснувшихся, на первый взгляд вполне бодрых.
Все биомаятники действуют инерционно. Все в силу животной древности работают грубо, избыточно; неуклюже-косные не поспевают за указаниями сознания, которые, в свою очередь, не. поспевают за жизнью... И когда маятник эмоций, например, в рядовом эпизоде выяснения отношений перескакивает в зону неуправляемости, происходит предательский переворот, смещаются координаты. Ценности меняют порядок.
Почему, спрашивается, человек добрый, неглупый, вполне сорокалетний в библиотеке или на улице, на работе оказывается юнцом, с женой не тянет выше подростка, со своими детьми сам ребенок, и притом скучный, упрямый и злой, а заболев, делается младенцем? Почему в толпе в нем просыпается обезьяна, а в ситуациях обостренной борьбы за существование—крокодил?..
Что происходит. с ценностями, столь многократно объявляемыми и утверждаемыми?
Наверное, вот что: разогнавшиеся маятники гасят их кратковременными, сиюминутными, но могучими значимостями.
Приходится думать, что ценности и значимости— нечто различное, хотя и взаимосвязанное.
Ценность, как бы ни была субъективна, я могу с чем-то сравнить (всегда с другой ценностью). Выразить. Осознать, пусть и запоздало («что имеем не храним, потерявши плачем»). А значимость... Здесь уже начинаются жесты и междометия.
Как вам понравятся такие определения? (Сверх)-ценность — сознательная значимость. Значимость — подсознательная (Сверх) -ценность.
Внутренние ценности измеряются — как и ценности внешние, материальные — сравнением, эквивалентами «здоровье дороже денег», «свобода дороже жизни»); но значимости таких измерений иметь не могут; значимости измеряются нашими состояниями.
В речи ценности худо-бедно выражаются словам
А значимости — интонациями, тембрами, ритмами, акцентированием — музыкой речи. Музыка передает и смещения...
Какова для нас внутренняя ценность ботиночного шнурка? Вероятно, близка к нулю?.. А если опаздываете, шнурок рвется?.. Ценность стакана воды? А значимость при страшной жажде в пустыне?..
Еще чуть терпения... Если ценности и значимости согласуются (не грубо количественно), то человек целен. Человек искренен, по крайней мере перед собой.
Если рассогласуются — внутренние конфликты, душевные дисгармонии... В жизни — на каждом шагу и, если не превышают известной степени, считаются нормой.
В психиатрии — состояния так называемого болезненного бесчувствия: пациенты жалуются, что не способны ни любить, ни страдать, мир утратил краски, все безразлично... Но от самого этого состояния они испытывают жестокие муки. Обвиняют себя в бездушии, ненавидят себя...
Очевидно, в этих состояниях отказывает именно аппарат значимостей или увязки их с ценностями, но сами ценности остаются в силе, иначе к чему бы мучиться?..
Больна психика, но если душа страдает от своего холода — значит, дух здоров, дух протестует...
Бывают и состояния прямо противоположные. Буйства значимостей: возбуждения бессодержательные, тоска беспричинная, ненависть беспредметная„, Пустые экстазы и даже любовь вообще ко всем, но ни к кому лично — размахи раскачавшихся маятников, внутренняя расположенность в голом виде. «Дай ему остыть», «под горячую руку не попадайся» — эти советы бытовой мудрости, очевидно, имеют в виду, что значимость сама ищет и легко находит себе предмет...
Что превращает нас из животных в людей? Из детей во взрослых? Из индивидов в личности? Что знаменует зрелость?.,
Ценностный контроль значимостей.
Но как раз это с точки зрения Игры Игр есть нечто самое юное, самое незрелое и сомнительное...
Разум физиологически гарантируется лишь узкой полоской околосрединного положения биомаятников. Здесь ценности превращаются в значимости, а значимости- в состояния, Но чем ближе к крайностям, тем более наоборот.
Люди, которых несет, в какой-то миг еще сознают, что говорят не то, делают не то, чувствуют не то, и однако...
Оглушенный собственным эхом,
не узнаешь, поди, сколько силы в груди,
то ли ревом ревешь, то ли смехом,
оглушенный собственным эхом,
не заметишь, поди, что трудов посреди
то ли мохом оброс, то ли мехом,
заглушенный собственным эхом,
заглушенный собственным эхом...