Пожалуйста, не позабудьте вывесить это предупреждение, где повидней, если решите всерьез заняться психотехническим самообразованием, и особенно в коллективной форме.
Должен признаться с горечью, что отсутствие вышеуказанного предупреждения до сих пор не позволяло мне должным образом оценить уровень сеансов некоторых моих высокочтимых коллег.
Однажды, не. удержавшись, ржанул во время показательного сеанса гипноАТ, проводившегося профессором Не-Называю-Фамилии во Дворце культуры жилпромстройлесбумобъединения Дальше-Не-Помню. Инцидент случился на формуле
«Мне лень дышать»,
произнесенной Не-Называю-Фамилии е таким трагическим пафосом, что нельзя было ему не поверить.
Звук, мною непроизвольно изданный, смею уверить, ни на миллиграмм не нарушил гипноблагоговения Погружавшихся Товарищей, но от внимания Не-Назы-ваю-Фамилии не ускользнул. Соответствующим жестом он попросил меня выйти вон. Так я приобрел еще одного доброжелателя, а ведь у меня их уже к тому времени вполне хватало для экспорта в слаборазвитые страны.
— Поделом, так тебе и надо,— сказал я себе.— До сих пор ты не осознавал, что мир испокон веков исповедует две абсолютно непримиримые идеологии: смехизм и... антисмехизм,-назовем так. Теперь осознай и различай. И во всемирной истории, и в повседневной жизни.
— Большинство индивидов, запомни,— сказал я себе,— рождаются на свет с примерно равными потенциалами, с расположенностями как к той, так и к другой идеологии. Индивидуальные пропорции тоже имеют место— врожденные перевесы либо одного, либо другого. Мрачные зануды имеют право на существование, более того, обязаны существовать, ибо без них смехистам не прожить, не на ком заработать.
Есть, как и во всем прочем, и представители крайностей. Есть принципиальные Смеходавители. Расположенность неукротимая. А некоторые несознательные граждане, наоборот, позволяют себе смеяться, едва появившись на свет. Ваш покорный слуга, например, по свидетельству мамы, периодически хохотал до упаду с пятого месяца своего первобытия, чем причинял уже тогда немало беспокойства — а вдруг ненормальный?..
— Надо быть бдительным,— внушал себе я.— Мы ведь живем в мире, управляемом по преимуществу Смеходавителями и воспитываемом ими по своему образу и подобию. Нам милостиво предоставляют странички юмора, это надо ценить. Нам разрешают даже сочинять неподписанные анекдоты. Жизнь бесконечно серьезна, бесконечно страшна, а мы, Смехопроизводители, мы хихикаем, разве можно. Отравляем, можно сказать, атмосферу. Наша принципиально-ошибочная позиция состоит в том, что мы полагаем, будто нет в этом мире ничего несмешного. Любой. Смеходавитель легко докажет (но только не нам) совершенно обратное.
В этой вечнозеленой жизни, сказал мне седой Садовник,
нельзя ничему научиться, кроме учебы,
не нужной ни для чего, кроме учебы,
а ты думаешь о плодах,
что ж, бери,
ты возьмешь только то, что возьмешь,
и оставишь то, что оставишь.
Ты живешь только так, как живешь,
и с собой не слукавишь.
В этой вечнозеленой смерти, сказал Садовник
нет никакого смысла, кроме поиска смысла,
который нельзя найти,
это не кошелек с деньгами, они истратятся,
не очки, они не прибавят зрения, если ты слеп,
не учебник с вырванными страницами.
Смысл нигде не находится,
смысл рождается, дышит,
цветет
и уходит с тобою вместе —
иди,
ты возьмешь только то, что поймешь,
а поймешь только то, что исправишь.
Ты оставишь все, что возьмешь,
и возьмешь, что оставишь.