Первая задача аналитика заключается в том, чтобы распознать наличие сопротивления. Это может быть просто, когда сопротивление очевидно, как в клиническом примере, приведенном в разделе 2.2. Или более трудно, когда сопротивление неявное, сложное, неопределенное или Эго-син-тонное для пациента. В последнем случае пациент может усложнять нашу задачу, пытаясь скрыть тот факт, что он бежит от чего-то. Или может быть трудно выяснить ситуацию потому, что материал пациента содержит смесь какого-то имеющего значение бессознательного содержания Ид и сопротивления. Интеллектуальное наблюдение за пациентом должно быть дополнено эмпатией аналитика для того, чтобы выявить эти неявные сопротивления. Клинический опыт и психоаналитическая работа под супервизиеи опытного психоаналитика — лучший путь для обучения распознаванию этих сложных проявлений сопротивлений. Тем не менее я бы хотел проиллюстрировать проблему выявления сопротивлений клиническим примером для того, чтобы сделать некоторые технические замечания.
Тридцатидвухлетний образованный мужчина, который проходил анализ в течение полугода, в понедельник в начале сессии сказал мне, что он устал, у него болит голова, он чувствует раздражение, но не может ни с чем связать это. Уикенд был скучным и даже немного депрессивным. Его дочь намочила постель впервые за несколько месяцев, у сына был рецидив ушной инфекции. Пациент также часто мочился в постель, когда был мальчиком, и он привел воспоминание, как мать унижала его за это. Дочери не приходилось страдать от того, от чего приходилось страдать ему. Его жена — гораздо более тактичная нянька, чем была его мать. Конечно, эти обязанности ей в тягость, и он не мог порицать свою жену за усталость. Тем не менее она охотно занималась сексом и даже себе в ущерб делала те вещи, которые ему нравились. Она вызывалась сосать пенис и делала это, но не особенно хорошо. Быть может, то, что он отдает предпочтение сосанию пениса, является признаком гомосексуальности. Это пришло ему в голову на сессии в пятницу, как он полагает. Да, мы разговаривали о его интересе к сравнению размеров своего пениса с пенисами других мужчин. Эта мысль изводила его, когда он встречался с другими женщинами. Не предпочитали ли они других мужчин, у которых пенис больше, чем у него? У сына пенис, кажется, «хорошо подвешен», может быть, у него *да"»*; не будет тех сексуальных проблем, которые мучают пациента. i'~ " Кто-то однажды сказал: «Анатомия —- это судьба». Он никогда не верил аксиофм и всегда презирал религию. <■■-
Приведенный выше разговор занял почти сорок минут сессии. Слушая, я слышал депрессивный и сердитый оттенок, и материал, казалось, соответствовал этому настроению. Уикенд был скучным, дочь — мокрой, сын — больным, жена только сносно удовлетворяла его сексуальное желание, у других мужчин пенис большего размера, и судьба немилостива к нему. Следуя за ним в его ассоциациях, в разные моменты сессии я ждал вспышки какого-то нижележащего гневного или депрессивного импульса и не вмешивался. Но этого не произошло. Мне казалось, что пациент борется с какими-то сильными латентными эмоциями, но его материал указывал на слишком большое число значимых возможностей.
Был ли он зол на свою мать, судьбу, свою жену или же все это относилось ко мне? Чувствовал ли он себя в большей степени сердитым, чем огорченным или подавленным? Я не знал наверняка, какое нижележащее содержание, ищущее разрядки, было самым важным и всплывет ли оно, или сопротивления устоят. Поэтому я предоставил ему идти далее почти до самого конца сессии. В конце я решил вмешаться, потому что, несмотря на наличие некоторых бессознательных производных, казалось, что сопротивление уже достаточно велико, а разумное Эго доступно для интерпретации.
Я сказал ему: «Вы чувствуете, что ваша мать, ваша жена, ваши дети, ваша судьба дурно обращаются с вами. В том, что вы говорите, слегка звучит депрессия и злоба, но вы сдерживаете свои чувства». Пациент едва дождался, когда я закончу, и буквально выпалил: «Да, и даже больше того. Когда вы говорили, я испытывал отвращение и бешенство от вашего слащавого тона. Затем я вспомнил, что перед сессией в пятницу я был вне себя из-за того, что вы заставили меня ждать себя, отдавая часть моего времени хорошенькой женщине. Я полагаю, что не сказал об этом в тот раз, но знаю, что думал об этом, когда ушел. Когда я ехал домой на машине, я неправильно сделал поворот и почти врезался в другую машину. В ту ночь, засыпая, я испытал своеобразное ощущение в руках, казалось, они были парализованы. Тогда мне пришла в голову мысль, что мне следует убить кого-нибудь, если я хочу улучшения. Может быть, у меня будет вспышка раздражения прямо в вашем присутствии. Иногда у меня бывает такое чувство, что я бы полюбил скручивать шеи всем вам, хорошим, добрым людям. Вы даже более лицемерны, чем я сам. По меньшей мере, у меня хватает честности иметь симптомы».
Я полагаю, ответ пациента показывает, что я был прав, когда распознал присутствие сопротивления и отметил это. Я мог бы вмешаться раньше и попытаться заняться той или иной темой, которую он предоставил. Например, я мог попытаться выяснить, как мать унижала его, или обсудить его страх гомосексуальности, который проявился уже на сессии в пятницу, или его негодование на судьбу за обман. Но у меня было такое чувство, что он парит над какими-то эмоциями и влечениями, которые хотят прорваться. И поэтому Я решил сосредоточиться на этой борьбе, битве между бессознательными импульсами, ищущими разрядки, и сопротивлениями, противостоящими им. Именно эта борьба наиболее ясно проявилась в его свободных ассоциациях. Наша задача более проста, когда то или другое отчетливо превалирует, как это было в клиническом примере в разделе 2.2, или как это бывает во время так называемых «хороших сессий», когда производные становятся все менее и менее искаженными. При выслушивании пациента нашей первой обязанностью является определить, доминируют ли бессознательные производные, то есть «содержание», или силы сопротивления, или же мы находимся в тупике.
Это ведет к следующему вопросу: как распознать сопротивление, когда материал не столь очевиден. Ответ основывается на нашем понимании свободной ассоциации и возможности, которые она предоставляет в анализе пациенту. Когда мы просим пациента позволить мыслям прийти на ум и затем рассказать их без обычной социальной цензуры, мы пытаемся исключить сознательные сопротивления. Результат выявляет борьбу между более бессознательными сопротивлениями и бессознательными производными Ид, пытающимися достичь разрядки. Фенихель (Fenichel, 1941, р. 34) использует аналогию с высвобождением стрелки компаса и наблюдением за ее колебаниями. Существует два признака возможного нарушения: стрелка не останавливается, а продолжает колебаться, или она останавливается слишком быстро. В первом случае постоянного колебания стрелки пациент рассказывает о гетерогенном материале, который не локализуется вокруг какого-либо бессознательного импульса или какого-то общего знаменателя, ищущего выражения. Локализация была бы, если бы не работали определенные сопротивления. Во втором случае, соответствующем слишком резкой и быстрой остановке стрелки компаса, мы можем допустить, что у пациента есть осознанная программа, и он пропускает случайные мысли, которые должны возникать, если его ассоциирование осуществляется относительно свободно.
Я нахожу полезным спрашивать себя, когда слушаю пациента: движется ли он в сторону того, что является бессознательно значимым, или прочь от него? Углубляется ли материал или лежит в одной плоскости? Добавляет ли пациент что-то значимое или заполняет сессию пустословием? Если кажется, что он уходит от чего-то, я жду, пока это не прояснится, затем выявляю это как сопротивление и приступаю к работе над ним. Иногда я так и остаюсь в неопределенности. Обычно в конце такой сессии я говорю пациенту, что мне неясно, что происходит.
2.63. Конфронтация: демонстрация сопротивления
Первый шаг основной процедуры при анализировании сопротивления посвящен описанию того, что аналитик должен сделать до того, как он сможет работать с пациентом над сопротивлением. Последующие пункты представляют собой шаги, которые аналитик пытается осуществить совместно с пациентом. Коротко говоря, наша задача состоит в том, чтобы дать понять пациенту, что он сопротивляется, почему он сопротивляется, чему он сопротивляется и как он сопротивляется.
Демонстрирование сопротивления может быть относительно простым или даже необязательным, если сопротивление очевидно для пациента. Иначе, если пациент не осознает сопротивления, необходимо конфронтировать его с тем фактом, что сопротивление присутствует, до того, как мы попытаемся предпринять что-нибудь. Способность пациента распознавать сопротивление будет зависеть от двух моментов: состояния его разумного Эго и очевидности сопротивления. Довольно разумное Эго будет обращать внимание на малейшее сопротивление, а недостаточно разумное Эго будет требовать несметного числа признаков сопротивления. Наша задача состоит в оценке статуса разумного Эго пациента путем наблюдения и эмпатии для определения того, насколько ясным должны быть доказательства сопротивления, чтобы пациент распознал его как таковое. Конфронтацию следует применять только тогда, когда ясно, что она будет значима для пациента и когда ему не удастся отрицать или преуменьшить ее обоснованность. Преждевременная демонстрация сопротивления — это потеря не только времени, но и материала, который мог быть более эффективно использован позже. Вне зависимости от того, насколько ясными могут казаться доказательства сопротивления, решающим фактором является то, будет ли эта конфронтация иметь смысл для пациента. Позвольте мне проиллюстрировать это простым примером:
В начальной стадии анализа пациентка пришла на сессию на несколько минут позже, и, задыхаясь, объяснила, что с трудом нашла место, чтобы припарковать машину. Показывать пациентке, что это сопротивление, в тот момент было бы ошибкой. Прежде всего, вы можете ошибаться, а ваше вмешательство отвлечет пациентку от истинного содержания, которое она готова передать. Более того, используя спорный пример, который пациентка с успехом может отрицать, вы потеряете потенциально ценную возможность. Если же вы молча подождете и если ваша мысль правильна, за этим небольшим сопротивлением последуют другие. Пациентка, которую я описываю, замолкаланесколько раз во время сессии. Затем она сказала, что забыла сон, приснившийся ей предыдущей ночью. Снова молчание. Мое »fv<»jмолчание давало возможность ее сопротивлению расти, что увеличивало вероятность того, что она будет не в состоянии отрицать мою позднейшую конфронтацию.
Для того чтобы увеличить демонстрируемость сопротивления, следует позволить сопротивлению развиться. Для этого ваше молчание является лучшим методом. Но время от времени можно использовать другую технику для увеличения сопротивления и его демонстрируемое™. И снова я могу проиллюстрировать это с помощью клинического примера: Г
Молодой человек, мистер С, начал одну из первых сессий такими еловами: «Вы знаете, у меня был довольно успешный супружеский опыт с женой прошлой ночью. Это принесло большое удовлетворение обеим сторонам». Затем он очень сдержанно рассказал о том, как он наслаждается, «занимаясь любовью» со своей женой, а потом стал говорить о довольно безобидных вещах. В этот момент я вмешался и сказал: „," «Вы заметили ранее, что вы наслаждались «супружеским опытом» прошлой ночью. Объясните, пожалуйста, что вы имеете в виду под
«супружеским опытом». Пациент поколебался, покраснел, затем, запинаясь, начал объяснять, остановился и произнес: «Я думаю, вы хотите, чтобы я говорил более определенно...», и снова пауза. Тогда я сказал: «Вы кажетесь робким, когда речь заходит о сексуальных вопросах». Остаток сессии пациент провел, описывая свои затруднения при разговоре о сексе. Теперь он начал работать над своими сопротивлениями.
Для меня было очевидно, что пациент имел большое нежелание говорить о своем «супружеском опыте» и, более того, он пытался незаметно обойти это, заговорив потом о тривиальном. Я придал большое значение его нежеланию, попросив его проработать именно эту часть его материала. Тогда признание существования сопротивления стало неизбежным, и мы приступили к работе над его сопротивлением разговору о сексе, что было самой важной темой на той сессии.
Эти два примера служат иллюстрацией двух методов облегчения демонстрации сопротивления путем увеличения сопротивления: молчание аналитика и его просьба более развернуто рассказать о моменте сопротивления. Эти методы делают сопротивление более ярким и позволяют разумному Эго пациента распознать его. Когда аналитик просит пациента заметить, что он, кажется, неохотно говорит о сексуальных вопросах, он тем самым сдвигает конфликтную ситуацию для пациента, как бы говоря: «Не рассказывайте о сексе, но расскажите о ваших затруднениях при разговоре о сексе». Сначала мы должны анализировать его сопротивление разговору о сексе, прежде чем сможем эффективно анализировать его сексуальные проблемы. Более того, он не сможет дать ясную картину своих сексуальных проблем, пока не начнет продуктивно говорить на эту тему.
Другой техникой помощи пациенту в распознавании присутствия сил сопротивления является указание на все клинические данные, свидетельствующие об этом. В случае леди, которая пришла на несколько минут позже на сессию, потому что не могла найти место для парковки машины, я ждал до появления, по меньшей мере, еще двух признаков сопротивления. Затем я вмешался, сказав: «Кажется, вы избегаете чего-то. Вы немного опоздали, затем замолчали, и теперь вы говорите, что забыли свое сновидение». Теперь сама пациентка убедилась, что она бежит от чего-то. Если бы я вмешался при первом небольшом признаке сопротивления, она бы отделалась рационализацией. Следует отметить, что я просто показал, что именно привело меня к заключению, что она сопротивляется. Я не настаивал на том, что она сопротивляется. Я высказал это как предположение. Если бы она стала отрицать это, я бы не стал убеждать ее, основываясь на клинических данных. Я бы молчал и наблюдал, не пытается ли она теперь прикрыть сопротивление, или же оно будет вторгаться
даже более явно. Аналитик может показывать что-то только разумному Эго__
он вынужден ждать до того момента, когда разумное Эго проявится, или пока доказательства не станут настолько непреодолимыми, что даже слабое разумное Эго пациента будет вынуждено признать сопротивление.