Еще одна моя пациентка, Карен, младший сын которой уехал учиться в колледж, также обратилась ко мне с жалобами на депрессию. Расспросив Карен, я узнал, что полгода назад умерла ее мать после продолжительной борьбы с раком легких, но такие гнетущие симптомы депрессии, как бессонница и потеря интереса к половой жизни, начали беспокоить Карен еще за год до смерти матери. Последней каплей стал отъезд сына на учебу.
Эта женщина действительно была в депрессии. Она с трудом находила силы, чтобы встать утром и встретить новый день. Ее переполняли мысли о смерти. Но она не делилась своими страданиями с мужем и сестрой, самыми близкими людьми, на которых она могла положиться. Просить о помощи было для нее чем-то чуждым. Как и многие другие люди, впавшие в депрессию, она переносила свои страдания молча.
Почему же люди держат свои симптомы в тайне? Как лауреат Пулитцеровской премии писатель Уильям Стайрон, они, возможно, не осознают, с чем имеют дело. В хронике своей депрессии 1990 года «Зримая тьма: Записки о сумасшествии» (Darkness Visible: A Memoir of Madness) Стайрон пишет:
t Безусловно, я замечал, что все окружающее в определенные моменты приобретает иной оттенок: сумерки казались более мрачными, утра были менее радостными, прогулки в лесу стали менее интересны, а в мои рабочие часы во второй половине дня наступал момент, когда мною овладевали паника и тревога... Мне должно было быть ясно, что я уже зажат в тисках дурного настроения, но в то время я был несведущ в таких состояниях».
Некоторые убеждены, что симптомы «завтра» пройдут, если прогуляться, вздремнуть, выпить виски или принять таблетку. Но завтра повторяется то же самое. Если друзья человека, впавшего в депрессию, замечают, что тот неважно выглядит, то он, бывает, отвечает: «Что вы, со мной все в порядке! Не беспокойтесь обо мне!» Хотя этот человек сам себе постоянно задает вопросы относительно своего состояния. Как пишет Кэй Джеми-сон: «Вы испуганы, вы боитесь, и сейчас вы — вовсе не вы, но скоро снова будете собой, однако знаете, что этого не произойдет»,
В этом отрицании есть элемент самосохранения. Мы часто думаем, что достаточно сильны и способны решить любые проблемы, с которыми сталкиваемся. В противном случае это знак слабости, и поэтому мы стараемся не признавать, что нам с чем-то не совладать. Что же касается человека, впавшего в депрессию, то его от негативных мыслей избавить не способно ничто.
«Мурашки ужаса, вызванного депрессией, переходят в качество физической боли, — пишет Стайрон. — Но эту боль невозможно идентифицировать сразу же, как, например, в случае перелома конечности. Точнее сказать, здесь отчаяние... начинает напоминать тот жуткий дискомфорт, который можно ощутить, когда оказываешься запертым в комнате, где ужасно жарко. И поскольку в этот «раскаленный котел» закрыт доступ свежему воздуху, поскольку из этой душегубки никак не убежать, то совершенно естественно, что жертва начинает непрестанно думать о забвении».
Понятно, что некоторые симптомы меланхолии пересекаются с симптомами депрессии, но эти два состояния — далеко не одно и то же. Если симптомы достаточно сильны, то спустя некоторое время скрыть их будет невозможно.