Марксизм известен как идеология, всесветно пустившая глубокие корни. Ему присуща, как и любой идеологии, философская подоплека (своя версия о предназначении человека в социальном мире). Если отвлечься от кровавой реальности политических реализаций марксизма и обратиться к науке, то его притязания на научность общеизвестны. «Сертификатом» научности служил уже рассмотренный выше принцип детерминизма, а применительно к истории – постулат о закономерном переходе от одних социальных форм к другим. В марксизме этот постулат оборачивался выводом о том, что капитализм сменяется социализмом с неотвратимостью смены времен года.
Психология в силу уникальности своего предмета изначально обречена быть, говоря словами Н.Н.Ланге, двуликим Янусом, обращенным и к биологии, и к социологии. Экспансия марксизма в конце XIX – начале XX века совпала со все нараставшей волной социоисторических идей в психологии.
Известный американский психолог Д.Болдуин, в частности, назвал в 1913 г. «Капитал» Маркса в числе работ, под воздействием которых произошел коренной переворот во взглядах на соотношение индивидуального и общественного сознания. Это было сказано Болдуином не попутно, а в книге «История психологии», сам жанр которой предполагал общую оценку эволюции одной из наук. В книге речь шла только о западной психологии.
Нельзя ничего сказать по поводу того, оказал ли марксизм влияние на дореволюционную психологическую мысль, хотя его всеопределяющая роль в движении России к 1917 г. изучена досконально. Нет заметных следов увлечения им в предсоветский период и молодыми учеными (Л.С.Выготский, П.П.Блонский, С.Л.Рубинштейн, Д.Н.Узнадзе и др.), которым предстояло вскоре стать главными фигурами в новой психологии.