Носящее искусственный характер расщепление перцептивных процессов на чувственные качества двух уровней – а) «чистые, первозданные ощущения» и б) комбинирования этих ощущений в сложные комплексы, которые принято называть восприятиями, препятствовало адекватному объяснению не только предметности, но и целостности сенсорного образа. Ничего не оставалось, как считать эту целостность результатом обобщения знаний об отдельных свойствах и качествах предмета, получаемых в виде различных ощущений. (Именно так обычно излагается этот вопрос.) В этом случае считается, что сперва психика обретает лишенный упорядочивающего начала сенсорный материал, затем он организуется в образ воспринимаемого предмета благодаря вмешательству этого начала. Отсюда сенсорный образ трактуется в качестве происходящего из двух источников. В роли исходного для него материала выступают эффекты воздействия на телесный орган внешних, независимых от субъекта раздражителей, а роль конструктора из этих отдельных эффектов целостного образа отводится субъекту, производящему внутренние психические операции. Поскольку же организм способен жить только потому, что его действия в окружающем мире управляются целостными образами внешних объектов, субъект, обобщающий сенсорные данные, возводился в ранг главного фактора, определяющего объективный характер взаимоотношений между организмом и средой. Субъект тем самым оказывался последней причинной инстанцией. Получалось так, что, объясняя способ восприятия организмом действительности (в форме целостных чувственных образов), он сам в объяснении не нуждается. Такой подход не мог удовлетворить психологов, искавших независимые от субъекта основания целостного характера перцепции.
В психологии возникало и набирало все больший научный авторитет направление, которое доказывало, что целостность изначально присуща сенсорным образам. Этим направлением стала гештальтпсихология, о важнейших положениях которой уже говорилось выше.