Принцип абсолютной нематериальности души утвердил Платон (III век н.э.) -древнегреческий философ, основатель в Риме школы неоплатонизма. Во всем телесном усматривалась эманация (истечение) божественного, духовного первоначала.
Если отвлечься от религиозной метафизики, проникнутой мистикой, то применительно к прогрессу психологической мысли в представлениях Платона о душе содержался новый важный момент.
У Платона психология впервые в ее истории становится наукой о сознании, понятом как «самосознание». Поворот интересов к внутренней психической жизни человека сложился в античной культуре задолго до Платона. Однако лишь кризис рабовладельческого общества придал этому повороту смысл отрешенности от реального мира и замкнул сознание на его собственных феноменах.
Еще не было предпосылок (при всей тенденции к индивидуализации, которая, как отмечалось, нарастала в эллинистический период) для осознания субъектом самого себя в качестве конечного самостоятельного центра психических актов. Эти акты считались производными от пневмы (как тончайшего огнеподобного воздуха) у стоиков и от атомных потоков – у эпикурейцев.
Платон, вслед за Платоном, учил, что индивидуальная душа происходит от мировой души, к которой она и устремлена. Другой вектор активности индивидуальной души направлен к чувственному миру. (Здесь Плотин также следовал за Платоном.) Но у нее Плотин выделил еще одно направление, а именно – обращенность на себя, на собственные незримые действия и содержание. Она как бы следит за своей работой, является ее «зеркалом».
Через много столетий эта способность субъекта не только ощущать, чувствовать, помнить или мыслить, но обладать также внутренним представлением об этих функциях, получила название рефлексии. Эта способность служит неотъемлемым «механизмом» деятельности сознания человека, соединяющим его ориентацию во внешнем мире с ориентацией в мире внутреннем, в самом себе.
Плотин отграничил этот «механизм» от других психических процессов, на объяснении которых в течение веков была сосредоточена мысль многих поколений исследователей психики. Сколь бы широк ни был спектр этих объяснений, он в конечном счете сводился к поискам зависимости душевных явлений от физических причин, процессов в организме, общения с другими людьми.
Рефлексия, открытая Платовой, не могла быть объяснена ни одним из этих факторов. Она выглядела самодостаточной, невыводимой сущностью. Таковой она и оставалась на протяжении веков, став исходным понятием интроспективной психологии сознания.
В новое время, когда сложились реальные социальные основы для самоутверждения субъекта в качестве независимой свободной личности, претендующей на уникальность своего психического бытия, рефлексия выступила в теоретических представлениях о ней как основание и главный источник знаний об этом бытии.
Таковой она трактовалась и в первых программах становления науки психологии, имеющей свой собственный предмет, отличающий ее от других наук. Действительно, ни одна наука не занята изучением способности к рефлексии. Однако, выделяя рефлексию как одно из направлений деятельности души, Платон в ту отдаленную эпоху не мог, конечно, и помыслить индивидуальную душу самодостаточным источником своих внутренних образов и действий. Она для него – эманация сверхпрекрасной сферы высшего первоначала всего сущего.