Включение человека в состав бытия как одного из сущих и вместе с тем как центра
его реорганизации, преобразования <направлено, - писал Рубинштейн, - против
отчуждения как человека от бытия, так и бытия от человека. Из учения о катего-
риях, в том числе даже из учения о действительности, бытии, выпадает человек. Он,
очевидно, идет только по ведомству исторического материализма - как носитель
общественных отношений> [17. С. 259] - так критически преодолевал Рубинштейн
<высокую классику> марксистской философии, полностью господствовавшей в этот
период. Онтология, в его понимании, это учение о качественном составе бытия и,
одновременно, - о способах существования в нем разных сущих, субъектов разного
рода изменений и развития, высшим из которых, осуществляющим свою сущность,
является человек.
В некоторых интерпретациях марксистская категория деятельности, заняв ведущее
место в системе философских категорий, стала приобретать все более логизированный
характер, фактически подменяя собой самого субъекта. Рубинштейн не только
восстанавливает в <правах> субъекта как субъекта деятельности и познавательного
отношения к миру. В число его определений он, как упоминалось выше, вводит особое
- третье - созерцательное отношение субъекта к миру. В чем исходный смысл этого
философского хода? Если деятельностная парадигма уже практически подменила
собой субъекта, то гносеологизация, которая особенно очевидно проявилась в
психологии, свела его к познавательной деятельности - субъектом стало само
отражение. Сознание, познание вытеснило человека не только в идеалистической, но
и в диалектико-материалистической философии! Онтологическое утверждение
субъекта осуществляется Рубинштейном и путем сближения его со способами
существования других сущих, и путем указания на его особое место в бытии, и,
наконец, путем раскрытия его качественной определенности, его <логики>.
Уже применительно к определению психического Рубинштейн показал недостаточ-
ность его квалификации как отражения, познания и вскрыл его особенность как
отношения, переживания. Созерцание, которое Рубинштейн не побоялся восстановить
как категорию, несмотря на критику Марксом созерцательного материализма, выражает, по его мнению, <логику> внутреннего отношения субъекта к миру. Относясь к
более высокому уровню абстракций, чем этическое, эстетическое, созерцательное
отношение служит их основанием. Парадоксальным образом Рубинштейн, сам начав с
актуализации и применения категории деятельности, в конце своей жизни выступает
против ее абсолютизации сразу по двум основаниям: по линии понимания природы,
бытия, которое все не сводится к объекту или предмету деятельности человека, о чем
говорилось выше, и, во-вторых, по линии понимания сущности человека как субъекта,
который не может быть сведен к своим деяниям. Здесь имеется ввиду и природная
чувственная основа человеческого отношения к миру, и его ценностное, мировоз-
зренческое, духовное самовыражение и самоосуществление. Осуществление субъек-
том своей сущности не сводится, по Рубинштейну, к производительной и производ-
ственной, даже к творческой деятельности. Он субъект, поскольку воспроизводит
свою сущность человеческим, т.е. собственно этическим образом, поскольку относится
к миру не только предметов и продуктов труда, но и людей как других субъектов.
Этой категорией Рубинштейном осуществляется своеобразная онтологизация, как
он сам выражается, этики, которая превращается их достаточно частного учения о
нравственности, тем более из теории морализирования, в учение о субъекте, который
осуществляет свою сущность согласно критериям человечности.
Этическое раскрывается Рубинштейном как совершенно особое, ценностное, не
только не сводимое к прагматическому использованию человека отношение к нему, но
и как усиливающее, укрепляющее его человеческую сущность. Онтологию этики
Рубинштейн связал с раскрытием активного, содействующего человечности другого
человека отношения к нему в противовес функциональному отношению, использова-
нию его в своих целях, в противовес отчужденному сведению другого к <маске>,
объекту, в противовес христианскому варианту гуманизма, состоящему в абсолютиза-
ции его страдательности, зависимости, обреченности.
Стремясь конкретизировать, если не онтологизировать понимание духовности,
Рубинштейн заимствует из эстетики мало ивзестное за ее пределами - понятие
обобщенного чувства и переносит его в философский контекст в качестве категории
<мировоззренческие чувства>. Последние есть самое глубинное выражение <логики>
субъекта, раскрывающее одновременно способ осмысления им трагики или комизма
собственной жизни. Здесь завершается ряд определений субъекта, поскольку он
получает свое самое конкретное определение через соотнесение не с миром, с кото-
рым соотносится человек на <вершине> философских абстракций, а с самой жизнью.
Качественная специфика человеческого способа существования в полной мере раскры-
вается на самом конкретном (в смысле - не частном, а определенном максимальным
числом детерминант) уровне - уровне человеческой жизни и ее субъекта. Именно
жизнь человека выражает достигнутый им способ осуществления своей сущности в
специфическом для него - необратимом - времени и пространстве социальных и
личных внутренних и внешних событий, отношений, ситуаций и поступков. Он -
субъект жизни, поскольку способен посредством рефлексии самоопределиться к ее
эмпирическому ходу, т.е. не просто существовать, а осуществить, выразить себя в
ней и, тем самым прожить и построить ее соответственно своей сущности, своей
личности и высшим эталоном человечности. Жизнь - это время и пространство и
изменения, и развития личности. Осуществление жизни через противоречия и их
разрешение, жизнь как проблема для субъекта - таковы новые параметры и
модальности, вводимые Рубинштейном (в то время, когда само понятие <жизнь>
употреблялось в литературе лишь как биологическое и вошло в обиход в социальном
значении только после выхода в свет книги П.Н. Федосеева, посвященной образу
жизни).
Особенность человека как субъекта жизни и состоит в его способности разрешить
противоречия между добром и злом, свободой и необходимостью, жизнью и смертью.
Одним из способов разрешения личностью противоречий Рубинштейн считает юмор
как способность снисходительно отнестись к превратностям жизни и ее ударам с
улыбкой взрослого над шалостью ребенка, т.е. с позиции сильного своей правдой и
добротой человека. В палитре жизненных мировоззренческих чувств он находит
совершенно особенный эквивалент качеству субъекта - серьезное отношение к жизни,
<дух серьезности>, или ответственность. Это не только способность осознать послед-
ствия своих действий (и предотвратить негативные), но и чувство ответственности за
все упущенное. Это чувство связано именно с необратимостью жизни, с одной
стороны, и с потенциальностью сущности личности - с другой. Человек, по большому
счету, отвечает за то, на каком уровне ему удалось реализовать свою сущность, свои
возможности, в какой мере ему удалось стать субъектом собственной жизни.
И потому таким не связанным абстрактными ценностями, догмами, правилами,
абстрактной моралью предстает субъект в реальной диалектике жизни в понимании
Рубинштейна. Ответственность - не в верности абстрактному долгу ханжеской
морали, а в верности самому себе, а именно в - доверии к нравственности собственных
чувств, в доверии к своему чувству справедливости.
Таким образом для Рубинштейна этика связана с психологией, с обобщенностью и
вместе с тем - с подлинностью, правдой человеческих чувств. Одновременно этика -
это онтология жизни, т.е. способность субъекта своим этическим отношением изме-
нить течение собственной жизни, изменить в ней расстановку сил или нравственно
укрепить другого человека. Глубина рубинштейновского подхода к этим проблемам
состояла в том, что он увидел их и через философски доказанную конкретность
жизненных противоречий, детерминант и через осмысление реальной бесчеловечности
жизни своих современников, своей жизни. Поэтому свобода для него существует не
как абстракция, а как проблема свободы в условиях принуждения, несправедливости,
насилия.
Таким образом рубинштейновский гений сумел преодолеть основную ограничен-
ность, проявившуюся в самых различных попытках создания философской антрополо-
гии - их абстрактность. Он это сделал благодаря найденному им онтологическому
способу ее построения и фундирования.
На наш взгляд, ему удалось преодолеть критически выявленную им самим разор-
ванность философского знания, <штучность>, <лоскугность> философских областей -
исторического материализма (как социальной философии), гносеологии, этики и других
наук путем построения философской антропологии, раскрывшей множество модаль-
ностей человеческого бытия, определив последнее одновременно и как восходящее к
совершенствованию его сущности и как преодолевающее реальное несовершенство,
противоречивость и трагику.
Парадигмальность найденного им определения человека как субъекта доказы-
вается уже не философскологическим способом. Широкое распространение категории
субъекта после смерти Рубинштейна, все большее обнаружение спектра объяснительных и проблематизирующих ее возможностей - свидетельство и доказательство этой
парадигмальности.
БЫТИЕ И СОЗНАНИЕ
О месте психического
во всеобщей взаимосвязи явлений
материального мира
Глава I
О МЕСТЕ ПСИХИЧЕСКОГО
ВО ВСЕОБЩЕЙ ВЗАИМОСВЯЗИ ЯВЛЕНИЙ
МАТЕРИАЛЬНОГО МИРА
К постановке проблемы
Пытливая, ищущая мысль человека, проникая со все возрастающей страстью
и успехом в глубины мироздания, познает материальный мир в его бесконечности -
в большом и малом, постигает строение атома и вселенной, решает одну за другой
проблемы, которые на каждом шагу ставит перед ней природа. Эта пытливая, ищу-
щая мысль человека не могла не обратиться и на самое себя, не могла не остано-
виться на вопросе о взаимоотношении мышления и природы, духовного и материаль-
ного. Это основной вопрос философии. Различное его решение разделяет идеализм
и материализм - главные направления, борющиеся в философии. Теоретическая зна-
чимость этого вопроса очевидна.
Но вопросы большой теории, правильно поставленные И верно понятые, - это
вместе с тем и практические вопросы большой значимости. По-настоящему видеть
крупные теоретические проблемы - это значит видеть их в соотношениях с корен-
ными вопросами жизни.
Вопрос о связи психического с материальным, о зависимости психического от мате-
риальных условий - это вопрос не только о познаваемости, но и об
управляемости психических процессов. Решение вопроса о зависимости того
или иного протекания психических процессов от объективных условий определяет пути
формирования, направленного изменения, воспитания психологии людей. Правильно
поставленные вопросы познания мира в конечном счете связаны с задачами его
революционного преобразования.
Подобно тому как две линии, незначительно отклоняющиеся друг от друга в ис-
ходной точке, чем дальше, тем все больше расходятся, и небольшое вначале откло-
нение от верного пути в теории неизбежно разрастается по мере продвижения от
исходных вопросов теории в жизнь, в практику. Поэтому отстаивание верной линии
в коренных вопросах теории становится делом не только научной добросовестности,
но, в конечном счете, и моральной, политической, ответственности за судьбы людей.
Так относились к коренным вопросам теории основоположники марксизма. К этим
вопросам надо относиться именно так и только так. Иначе не стоит к ним под-
ступаться вовсе.
Психические явления, как и любые другие, связаны со всеми явлениями жизни, со
всеми сторонами и свойствами материального мира. В различных связях они вы-
ступают в разном качестве: то как рефлекторная высшая нервная деятельность, то
как идеальное в противоположность материальному или как субъективное в противо-
положность объективному. Чтобы всесторонне и верно раскрыть природу психи-
ческого, надо исходить не из абстрактно-всеобщего понятия психического, с самого
начала односторонне фиксируя его в том качестве, в каком оно выступает в одном
каком-нибудь отношении (например, как идеальное в противоположность материаль-
ному или субъективное в противоположность объективному), надо обратиться к кон-
кретному изучению психических явлений, взять их во всех существенных связях и
-опосредствованиях, выявить разные их характеристики и соотнести эти характе-
ристики с объективной логикой тех связей и отношений, в которых каждая из них
выступает. Таков отправной пункт подлинно научного исследования, единственно
возможный для того, чтобы преодолеть различные <точки зрения>, произвольные в
своей односторонности.
Психические явления выступают прежде всего в связи смозго м. Они связаны
с мозгом по самому своему происхождению. Психические явления возникают и сущест-
вуют лишь как функция или деятельность мозга. Существование в качестве процесса,
в качестве деятельности, и именно - деятельности мозга, - таков первичный способ
существования всего психического. Задача исследования природы психических явле-
ний, по крайней мере одна из существенных задач такого исследования, заключается
в том, чтобы изучать связь психических явлений с мозгом. Вопрос состоит не в том,
существует ли такая связь - это бесспорно, а в том, какова эта связь, как связана
психическая деятельность, с мозгом, каковы ее отличительные черты. При попытке
разрешить эту задачу оказывается, что она неразрешима, если не раскрыто вместе с
тем иотношение психических явлений к внешнему миру.
Психическая деятельность - это деятельность мозга, являющаяся вместе с тем
отражением, познанием мира; одни и те же психические явления всегда выступают
и в том и в другом качестве. Два вопроса - различные и даже как будто разнородные:
один - гносеологический - о познавательном отношении психических явлений к объ-
ективной реальности и другой - естественнонаучный - о связи психического с моз-
гом, - взаимосвязаны настолько, что, решив определенным образом один из них,
нельзя уже решить иначе, чем соответственным, строго определенным образом, и
другой.
Никак не приходится обособлять и противопоставлять одно другому - отношение
психического к мозгу и его отношение к внешнему миру. Этого нельзя делать прежде
всего потому, что психическая деятельность - это деятельность мозга, взаимо-
действующего с внешним миром, отвечающего на его воздействия. Поэтому пра-
вильно понятая связь психического с мозгом - это вместе с тем и правильно понятая
связь его с внешним миром. И только правильно поняв связь психического с внешним
миром, можно правильно понять и связь его с мозгом'.
Сказать, что психическая деятельность есть деятельность мозга, взаимодействую-
щего с внешним миром, отвечающего на его воздействия, - значит, в конечном счете,
сказать, что это деятельность - рефлекторная.
Положение, согласно которому психическое является деятельностью или функцией
мозга и вместе с тем отражением объективной реальности, как бы предусматривает
с необходимостью в качестве своей предпосылки рефлекторное понимание пси-
хической деятельности. Психическая деятельность является функцией мозга и от-
ражением внешнего мира, потому что сама деятельность мозга есть деятельность
рефлекторная, обусловленная воздействием внешнего мира. Психическая деятель-
ность мозга может быть отражением мира, лишь поскольку она носит рефлекторный
характер, поскольку психические явления определяются в самом своем возникновении
воздействием вещей, отражением которых они в силу этого являются.
Утверждение, что психическое есть функция мозга, не может означать и не озна-
чает, что оно является всецело изнутри детерминированным отправлением
' Так, например, идеалистическая подстановка ощущения в качестве опыта на место бытия в силу
внутренней своей логики неизбежно ведет к отрыву ощущения от мозга. Борьба Авенариуса с <интроек-
цией> диктуется его гносеологической позицией. Для того чтобы подставить ощущение, сознание в качестве
опыта на место объективного бытия, надо предварительно оторвать их от субъекта, от деятельности мозга.
мозга, его клеточной структуры. Как только психические явления представляются
такими отправлениями мозга, или органов чувств, они неизбежно рассматриваются как
выражения состояния соответствующего органа (рецептора или мозга) и утрачивают
таким образом свою познавательную связь с миром, превращаются в лучшем случае
в условный знак вещей. Представление о психическом как об отправлении мозга
неизбежно, как учит история, ведет к физиологическому идеализму. Познавательная
связь психических явлений с внешним миром как объективной реальностью сохра-
няется, только если они мыслятся не как лишь изнутри детерминированные
отправления мозга, а как ответная деятельность его, начинающаяся с воз-
действия на мозг внешнего мира. Мозг - только орган психической деятельности,
а не ее источник. Источником психической деятельности является мир, воз-
действующий на мозг. Связь психических явлений с внешним миром выступает, таким
образом, при рассмотрении и связи психических явлений с мозгом и их гносео-
логического отношения к объективной реальности.
В ходе нашего дальнейшего исследования мы начнем с анализа абстрактно вы-
деленного гносеологического отношения психических явлений к бытию, с тем чтобы
затем вскрыть механизм их возникновения. Психические явления возникают именно
тогда, когда в ходе рефлекторной деятельности мозга (в процессе дифференцировки
раздражителей) появляются ощущения, и отраженный в них раздражитель выступает
в качестве объекта. Именно с этим связан <скачок>, переход к психическим явлениям.
И именно поэтому гносеологическое отношение к объекту определяет
основную <онтологическую> характеристику психического^. Если рефлектор-
ное понимание психической деятельности определяет природное происхождение психи-
ческих явлений, то гносеологическое отношение к объективной реальности опреде-
ляет их <сущность>. Таким образом, отмеченная выше зависимость между заклю-
ченным в рефлекторной теории пониманием связи психических явлений с мозгом
и трактовкой их познавательного отношения к бытию означает, собственно, связь
и взаимозависимость понимания природного происхождения психических явлений и их
гносеологической сущности.
Всякий психический процесс имеет познавательную сторону, которая, однако, не
исчерпывает его. Объект, отражаемый в психических явлениях, как правило, затра-
гивает потребности, интересы индивида и в силу этого вызывает у него определенное
эмоционально-волевое отношение (стремление, чувство). Всякий конкретный психи-
ческий акт, всякая подлинная <единица> сознания включает оба компонента - и интел-
лектуальный, или познавательный, и аффективный (в понимании не современной
психиатрии, а классической философии XVII в., например Спинозы, а также социа-
листов-утопистов XVIII в.). Однако именно в познавательной стороне психического
процесса особенно рельефно выступает связь психических явлений с объективным
миром; в решении гносеологической проблемы - ключ для преодоления субъекти-
вистского понимания психической деятельности.
Говоря о психической деятельности как деятельности мозга, взаимодействующего
с внешним миром, нельзя забывать, что мозг только орган, служащий для осущест-
вления взаимодействия с внешним миром организма, индивида, чело-
века. Сама деятельность мозга зависит от взаимодействия человека с внешним
миром, от соотношения его деятельности с условиями его жизни, с его потребностями.
(Эта зависимость выступает в виде изменяющегося в зависимости от условий жизни
сигнального значения раздражителей и выражается в законах сигнальной деятель-
ности мозга). Мозг - только орган психической деятельности, человек - ее
^ Для всей кемарксистской философии типична противоположная установка - характеристика психи-
ческого как бытия своего рода (sui generis) без всякого учета его познавательного отношения к мате-
риальному бытию. Эта тенденция получила свое особенно заостренное выражение в психологическом
<экзистенциализме> Титченера. Титченер стремится получить психическое бытие (existence) в чистом виде,
выключив, начисто вытравив из психических явлений всякое познавательное отношение к объекту.
субъект. Чувства, как и мысли человека, возникают в деятельности мозга, но
любит и ненавидит, познает и изменяет мир не мозг, а человек. Чувства и мысли
выражают эмоциональное и познавательное отношение человека к миру. Психические
явления возникают в процессе взаимодействия человека с миром; они включаются
в это взаимодействие как необходимый компонент, без которого оно в высших специ-
фических формах у человека совершаться не может. Психическая деятельность как
рефлекторная деятельность мозга - это осуществляемая мозгом психическая деятель-
ность человека. Взаимодействие индивида с миром, его жизнь, потребности которой
и привели к возникновению мозга как органа психической деятельности человека,
практика - такова реальная материальная основа, в рамках которой раскры-
вается познавательное отношение к миру, такова <онтологическая> основа, на
которой формируется познавательное отношение субъекта к объективной реаль-
ности.
Как же раскрывается это последнее? На вопрос о том, какова связь психического с
мозгом, ответ гласит: психическое - это рефлекторная деятельность мозга и, значит,
активная связь индивида с миром; только при таком понимании психической деятель-
ности она может находиться в познавательном отношении к миру. Теперь нужно
выяснить, как должно мыслиться это последнее отношение и таким образом раскрыть,
с другой стороны, взаимозависимость решения гносеологической проблемы и вопроса
о рефлекторном происхождении психической деятельности.
Ответ на вопрос о том, каково познавательное отношение психических явлений
к объективной реальности, может быть кратко выражен одним положением: психи-
ческие явления - это отражение мира как объективной реальности. Утверж-
дать, что психические явления суть отражение объективной реальности, не значит
просто сказать, что они стоят к этой последней в познавательном отношении. Это
значит не просто утверждать, что такое отношение существует, но и определить,
в чем оно состоит, каково оно. Так же как рефлекторная теория психической деятель-
ности мозга не сводится к признанию связи психического с мозгом, а заключается
в совершенно определенном понимании характера этой связи, так и теория отражения
не сводится лишь к констатации наличия некоего познавательного отношения
психических явлений к миру, а заключается в совершенно определенном понимании
природы, характера, сущности этого отношения^
Кратко и сначала грубо приближенно суть теории отражения можно выразить так:
ощущаются и воспринимаются не ощущения и восприятия, а вещи и явления мате-
риального мира. Посредством ощущений и восприятий познаются сами вещи, но ощу-
щения и восприятия это не сами вещи, а только образы их; ощущения и восприятия не
могут быть непосредственно подставлены на место вещей. Не приходится говорить -
как это не раз имело место - об образе ощущения или восприятия как о некоей
идеальной вещи, существующей обособленно от всякой материальной реальности
в идеальном мире сознания, подобно тому, как вещи, предметы существуют в мате-
риальном мире. Сами ощущения, восприятия и т.д. - это образ предмета.
^ Между рефлекторной теорией психической деятельности и теорией отражения как гносеологическим
учением существует, как мы еще увидим, теснейшая взаимосвязь. Однако никак не приходится - как это
нередко в последнее время делалось - объединять их, попросту соотнося термины <рефлекторный> и <отра-
жательный>, играя на том, что второе слово есть перевод первого на русский язык. Для того чтобы в этом
убедиться, достаточно обратиться к тому конкретному содержанию, которое вкладывается в термин <реф-
лекторный> (<отражательный>) в учении о высшей нервной деятельности и в марксистской гносеологии.
И.П. Павлов писал: <Мы знаем, что главнейшая деятельность центральной нервной системы есть так называемая рефлекторная, отраженная, т.е. перенос, переброс раздражения
с центростремительных путей на центробежные> (И.П. Павлов. Полн.
собр. соч. Т. III. Кн. 1. М.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 194. Подчеркнуто нами. - С.Р.). Достаточно ясно, что рефлекторная, или отраженная, деятельность, по Павлову, никак непосредственно не совпадает с тем значением, которое вкладывает в понятие отражения марксистско-ленинская теория познания. Дело здесь не в этимологии, не в значении слов. Для раскрытия связи между рефлекторной теорией и теорией отражения нужны не словесные упражнения, а углубленный анализ существа этих теорий. Их гносеологическое содержание не существует безотносительно к предмету. Таким образом, диалектико-материалистическая теория отражения решительно исключает субъективистское понимание психического. Чтобы осуществить эту гносеологическую
установку в трактовке самой психической деятельности, самих психических явлений,
необходимо понять, что материальный мир изначально причастен к самому возник-
новению психических явлений, к их детерминации. Именно это требование и реали-
зует рефлекторная теория психической деятельности, согласно которой психические
явления возникают в процессе взаимодействия индивида, его мозга с внешним миром,
взаимодействия, начинающегося с воздействия внешнего мира на мозг. Если сначала
допустить, что психическая деятельность по своему происхождению есть лишь от-
правление мозга, детерминированное изнутри его клеточной структурой, или чисто
субъективная деятельность обособленного индивида, то все попытки затем внешним
образом восстановить изначально разорванную связь психической деятельности
с внешним миром неизбежно окажутся тщетными. Субъективистское понимание
психической деятельности исключает возможность познания в подлинном смысле
слова. Отправная же точка для преодоления субъективистского понимания психи-
ческой деятельности заключается в признании того, что психические явления возни-
кают в процессе взаимодействия индивида с внешним миром, которое начинается
с внешнего воздействия, что внешний мир, таким образом, изначально участвует
в детерминации психических явлений.
Положение о рефлекторном характере психической деятельности в ходе наших
рассуждений оказалось включенным в число исходных философских положений,
определяющих решение основного вопроса философии - о месте психических явлений
во взаимосвязи всех явлений мира. Но говоря о рефлекторном характере психической
деятельности, мы вовсе не касались физиологических механизмов этой деятельности.
Утверждение рефлекторности психической деятельности означает здесь лишь
характеристику способа ее детерминации. Рефлекторная деятельность - это всегда
деятельность, детерминированная извне. Рефлекторная теория, строящаяся на основе
механистического детерминизма (например, понимание рефлекса у Декарта и его
ближайших продолжателей), - это теория причины, действующей в качестве внеш-
него толчка, якобы, непосредственно детерминирующего конечный эффект воздей-
ствия. В отличие от этого механистического детерминизма, детерминизм в его
диалектико-материалистическом понимании всякое воздействие рассматривает как
взаимодействие. Эффект всякого внешнего воздействия зависит не только от тела, от
которого это воздействие исходит, но и от того тела, которое этому воздействию
подвергается. Внешние причины действуют через внутренние условия (формирую-
щиеся в зависимости от внешних воздействий). Рефлекторная теория, о которой здесь
идет речь, по существу означает распространение принципа детерминизма (в его диа-
лектико-материалистическом понимании) на психическую деятельность мозга. Общей
предпосылкой рефлекторной теории деятельности и теории отражения является
диалектико-материалистическое понимание детерминизма. И, в конечном счете, имен-
но оно объединяет представление о психической деятельности как отражении мира
и как функции мозга.
В сферу философской теории из рефлекторной концепции поднимается лишь одно
звено, а именно - диалектико-материалистическое понимание детерминации психи-
ческой деятельности мозга. Таким образом общей предпосылкой рефлекторной теории
как учения о природном происхождении психической деятельности и теории отра-
жения, определяющей ее познавательное отношение к объективной реальности,
является распространение принципа детерминизма в его диалектико-материалисти-
ческом понимании на психическую деятельность мозга.
Принцип детерминизма диалектического материализма выступает в этой связи как
методологический принцип, определяющий построение научного знания,
научной теории. Методологическим принципом принцип детерминизма в его
диалектико-материалистическом понимании служит потому, что он отражает природу
самих явлений, выражает характер их взаимосвязи в действительности.
Все явления в мире взаимосвязаны. Всякое действие есть взаимо-
действие, всякое изменение одного явления отражается на всех остальных и само
представляет собой ответ на изменение других явлений. Бездействующих на него.
Всякое внешнее воздействие преломляется через внутренние свойства того тела,
явления, которое ему подвергается. Всякое взаимодействие есть в этом
смысле отражение одних явлений другими. Недаром Ленин писал: <...Логично
предположить, что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощу-
щением, свойством отражения...>^.
Свойство отражения, которым обладает все существующее, выражается в том, что
на каждой вещи сказываются те внешние воздействия, которым она подвергается;
внешние воздействия обусловливают и саму внутреннюю природу явлений и как бы
откладываются, сохраняются в ней. В силу этого в каждом явлении своими воздей-
ствиями на него <представлен ы>, отражены все воздействующие предметы;
каждое явление есть в известом смысле <зеркало и эхо вселенной>. Вместе с тем
результат того или иного воздействия на любое явление обусловлен внутренней
природой последнего; внутренняя природа явлений представляет ту <призму>, через
которую одни предметы и явления отражаются в других.
В этом выражается фундаментальное свойство бытия. На этом основывается
диалектико-материалистическое понимание детерминированности явлений как их
взаимодействия и взаимозависимости. Не обладай материя этим
свойством, прав оказался бы механистический детерминизм, согласно которому
эффект воздействия зависит только от внешней причины, действующей в качестве
толчка извне. Согласно механистической теории причины как внешнего толчка,
внешние воздействия проходят сквозь объект, на который они падают, не пре-
ломляясь через него, не отражаясь им. Однако все факты научного знания и повсе-
дневного наблюдения свидетельствуют против такого механистического детерми-
низма; все они говорят о том, что эффект действия любой причины зависит не только
от природы предмета, выступающего в качестве причины, но и от того предмета, на
который он воздействует.
Только механическое движение (перемещение), да и то лишь в определенных
пределах, выступает как чисто внешнее изменение. Но механическое движение не
есть самостоятельно существующая форма движения, изменения, не есть самостоя-
тельный способ существования какого-либо особого объекта. Механическое дви-
жение - это лишь абстрактно выделенная сторона всякого изменения (физического
и химического изменения молекул и атомов). Движение, изменение есть способ су-
ществования материальных вещей, свойство материи, внутренне ей присущее. В силу
этого взаимосвязь явлений выступает как их взаимодействие. Движение, изменение
возникает не под влиянием внешнего толчка как одностороннего действия, произво-
димого одной вещью на другую, а в результате взаимодействия вещей друг с другом.
Поскольку воздействия каждой вещи на другую преломляются через свойства этой
последней, вещи <отражают> друг друга.
Если бы воздействие вещей, явлений, процессов друг на друга отвечало бы прин-
ципу детерминизма в его механистическом понимании, не приходилось бы говорить
о взаимодействии всех явлений в мире как об отражении. Говорить об отражении как
общем свойстве материального мира - значит утверждать, лишь принцип детерми-
низма в его диалектико-материалистическом понимании отвечает действительным
взаимоотношениям всего происходящего в мире. В этом заключается простой, точный
и строгий смысл, выражения об <отражении> как общем свойстве всего материального
мира. Выяснение конкретных явлений, в которых это общее свойство проявляется
в разных сферах взаимодействия, составляет задачу специальных наук, их
изучающих.
Такое расширенное понимание отражения как свойства, которым обладает вся
материя, не может означать и не означает, что можно всей материи приписывать
сознание, проецируя психические явления в основы материального мира^. Наличие
отражения как общего свойства материи означает, что ощущение, психические
явления имеют основу, предпосылки в материальном мире. Они, значит, не <одиноки>
в мире, не беспочвенны несмотря на всю свою специфичность, не абсолютно чуже-
родны по отношению ко всему существующему; они не должны быть потому при-
внесены извне; в самом фундаменте материального мира есть предпосылки для их
естественного развития; они представляют собой высшую специфическую форму
проявления свойства, которым в качественно других, элементарных формах обладает
вся природа^.
Общий принцип взаимозависимости явлений осуществляется в столь же много-
образных формах, как многообразна природа явлений, вступающих во взаимо-
действие. Различный характер закономерностей в каждой области явлений выражает
специфические различия свойственного данным явлениям отражения. От ступени
к ступени изменяются соотношения между внешним воздействием и внутренними усло-
виями, через которые они отражаются. Чем <выше> мы поднимаемся от неоргани-
ческой природы к органической, от живых организмов к человеку, тем более сложной
становится внутренняя природа явлений и тем бблыиим становится удельный вес
внутренних условий по отношению к внешним.
В неживой природе отражение выступает в виде ответной внешней реакции
(физической, химической) тела, подвергающегося воздействию. В неорганической
природе внешние ответные реакции совпадают с изменением внутреннего состояния
тел, испытывающих внешнее воздействие. <Механическая, физическая реакция (alias
[иначе] теплота и т.д.) исчерпывает себя с каждым актом реакции. Химическая
реакция изменяет состав реагирующего тела и возобновляется лишь тогда, когда
прибавляется новое количество его. Только органическое тело реагирует самостоя-
тельно - разумеется, в пределах его возможностей (сон) и при предпосылке притока
пищи, - но эта проистекающая пища действует лишь после того, как она ассими-
лирована, а не непосредственным образом, как на низших ступенях, так что здесь
органическое тело обладает самостоятельной силой реагирования; новая реакция
должна быть опосредствована им>^.
В живой природе появляется новая специфическая форма отражения - раздра-
жимость, представляющая собой вид реактивности^. Раздражимость - это способность
отвечать на внешнее воздействие состоянием внутреннего возбуждения. В живых
организмах, обладающих свойством раздражимости, дифференцируются изменения
внутреннего состояния и внешних реакций. В силу этого эффект всякого внешнего
воздействия на живой организм зависит не только от постоянной природы тела,
которое ему подвергается, но и от его изменяющегося внутреннего состояния. И это
последнее, а не только постоянные свойства тела, подвергающегося воздействию,
^ Так же как сведение высших форм к низшим, игнорирование своеобразия первых есть специфический
путь механистического материализма, так проецирование своеобразных особенностей высших форм на низшие есть специфический путь идеализма.
Положения об отражении как всеобщем свойстве материального мира, об изменении его форм на
разных ступенях развития и об ощущении и сознании как высших формах этого всеобщего свойства защищались Тодором Павловым и затем также А. Киселинчевым. См. Павлов Т. Теория отражения. входит в число внутрених условий, от которых зависит эффект внешнего воздейст-
вия на организм. Поэтому действие одних и тех же раздражителей на организмы,
принадлежащие к разным видам, на различных индивидов того же вида, на один и
тот же организм в разное время, при различных условиях может вызвать разный
эффект". В наиболее высоко организованной материи - коре головного мозга - отражение
как общее свойство материи выступает в виде рефлекторной деятельности, про-
дуктом которой является чувствительность, психические явления. Отра-
жение в широком понимании - как общее свойство материального мира - приобретает
тот специальный, специфический смысл, который оно имеет применительно к психи-
ческим явлениям. Всякое психическое явление обусловлено в конечном счете внешним воздействием, но любое внешнее воздействие определяет психическое явление лишь опосредство-
ванно, преломляясь через свойства, состояния и психическую деятельность личности,
которая этим воздействием подвергается. Поскольку всеобщая взаимосвязь явлений членится на ряд иерархически друг над другом расположенных сфер взаимодействия, неизбежно встает вопрос об их отношениях.
Современное научное знание дает достаточно оснований утверждать, что более
общие законы лежащих <ниже> областей сохраняют свою силу для всех лежащих
<выше>. Вместе с тем распространение общих закономерностей лежащих <ниже>
областей на области более специальные не исключает существования специфических
законов этих последних. В каждой специфической области явлений, в каждой сфере
взаимодействия действуют и общие и специфические закономерности. Поскольку это
так, возникает вопрос: что происходит с общими закономерностями (например, физико-
химическими) при переходе к более специальным явлениям, например, биологическим?
Ответ на этот вопрос заключается, по-видимому, в том, что при этом изменяются
условия, в которых они действуют, и в силу этого эффект их действия; сами же
законы сохраняют свою силу.
В то время как специфические особенности новых сфер бытия, возникающих
в процессе развития материального мира, выражаются в специфических законах,
единство мира, общность всех явлений получает свое выражение в распространении
более общих законов, лежащих <ниже> более элементарных явлений, на лежащие
<выше> более сложные. В этой связи становится совершенно очевидным, что вопрос
о взаимоотношении физиологических законов высшей нервной деятельности и законов
психологических не есть какая-то уникальная проблема, встающая, якобы, только
применительно к психическим явлениям. При всей своей специфичности эта проблема
есть вместе с тем звено в цепи общих проблем, и ее решение подчинено общим прин-
ципам, определяющим соотношение аналогичных и специфичных закономерностей,
которым подчинено решение и всех остальных.
Воздвигаемая на этом фундаменте психология связывается с основной мировоззрен-
ческой проблематикой всех других наук. Психология может, таким образом, закончить
период своего <удельного> существования и, сбросив тяготеющий над ней провин-
циализм, совместно со всей системой наук органически включиться в построение
общей картины мира.
В отличие от растений, у животных, способных передвигаться, изменение внутреннего состояния,
вызывая движение по направлению одних раздражителей и изменение других, приводит к изменению самого состава раздражителей, воздействующих на животное; перемещаясь, животное как бы само включает одни раздражители и выключает другие, одни усиливает, другие ослабляет. Таким образом внутреннее состояние здесь обусловливает не только то, какое действие окажут данные раздражители, но в известной мере и то, воздействие каких раздражителей будет испытывать животное.
Вопрос об отношении психических явлений к другим сторонам материального мира
всегда стоял и поныне стоит в центре философской мысли. Решение именно этого
вопроса определяло пути психологической теории'".
На базе развития естествознания XVII в. в системе метафизического мышления
того времени (особенно заостренно у Декарта) вопрос об отношении психических
явлений к другим явлениям материального мира встал в виде так называемой
психофизиологической проблемы.
В начальный период развития современного естествознания, когда оно охватило
лишь неорганическую природу, материальный мир выступил перед философской
мыслью как мир физического, который в то время сводился к механической форме
движения (а у Декарта к одной лишь протяженности как основному свойству мате-
риального мира). Органическая природа и особенно высший продукт развития орга-
нической материи - мозг - не стали еще в ту пору предметом углубленных естествен-
нонаучных исследований. В этих условиях понятие материального свелось
для философии к понятию физического, а вопрос о взаимоотношениях психи-
ческих явлений и других явлений материального мира - к отношению или противо-
поставлению психического и физического; он принял форму психофизической проб-
лемы. При этом психическое, не став еще предметом естественнонаучного иссле-
дования, продолжало - как и в предшествующую эпоху господства христианской,
августиновской философии - представляться как дух, обращенный на самого себя.
Когда материальный мир выступил, таким образом, лишь в своих элементарных
формах неорганической природы, а психическое - в высших, наиболее сложных и
производных своих формах - в самосознании, между этими двумя полюсами неизбежно
образовалась непроходимая пропасть: внешнее дуалистическое противопоставление
психического, духовного - материальному, физическому. Дуализм, к которому таким
образом приходили, еще усугублялся навыками метафизического мышления, харак-
терными для философии ХУП-ХУШ вв.
Когда впоследствии исследование обратилось к изучению конкретных психических
явлений в процессе их формирования и развития, оно стало по мере своего углубления
на каждом шагу наталкиваться на взаимосвязи психических и разного рода других
материальных явлений. Но голое оперирование абстрактными понятиями психического
и физического неизбежно приводило к выводу, что психическое - это не физическое,
а физическое - это не психическое. В результате дуализм, обусловленный в XVIII в.
состоянием научного знания, еще более заострился. Мир оказался расколотым на две
совершенно чужеродные сферы. У Декарта они выступают в виде двух субстанций -
материальной и духовной. Идущий от Декарта дуализм двух субстанций получил
затем у Локка новое, эмпиристическое выражение в противопоставлении двух сфер
опыта - внешнего и внутреннего.
Существенное различие между локковской и декартовской позициями связано с их
отношением к <врожденным> идеям. Именно идеи как особый вид идеального бытия
еще в платоновском идеализме противопоставлены чувственно данным вещам.
Содержание учения о врожденности идей не ограничивается отрицанием эмпири-
ческого чувственного происхождения идей; оно вместе с тем утверждает неотрыв-
ность психического от некоторого идейного содержания; психическое, таким образом,
выступает у Декарта в качестве духовного. Это последнее как идеальное
противостоит материальному. Противоположение духовного как идеального мате-
Весь нижеследующий экскурс по своему замыслу и смыслу имеет характер не исторический, а аналитический: это не история различных решений <основного вопроса> философии (такая история философских теорий потребовала бы прежде всего раскрытия общественно-исторических условий, в которых складывалась каждая из этих философских теорий); это лишь теоретический анализ различных постановок этого вопроса, рассматриваемых в их последовательности.
риальному выступает только там, где так или иначе психическое берется в связи
с идейным содержанием знания, с идеологией. Своим отрицанием врожденных идей
Локк, в отличие от Декарта, не только утверждал их опытное происхождение, но
вместе с тем фактически прокладывал путь для преимущественно функционального
подхода к психическому как процессу ощущения или рефлексии. Этот последний
подход к психичекому и закрепился впоследствии в экспериментальной психологии,
сложившейся во второй половине XIX столетия на базе проведенных в первой поло-
вине XIX в. физиологических исследований функций нервной системы и органов
чувств,
При формировании экспериментальной психологии во второй половине XIX сто-
летия крупнейшие представители тогдашней психологии - Вундт, Эббингауз, Титче-
нер, Джемс - исходят из дуалистических установок. Джемс прямо заявляет", что в
своем противопоставлении психических и физических процессов он стоит на локков-
ских позициях. То же можно сказать о Титченере в первый период его научной дея-
тельности' 2 . Нужно при этом учесть, что, начиная с первой половины XIX столетия, с
развитием исследований физиологии нервной системы и органов чувств в постановке
исходного вопроса совершается существенный сдвиг: психофизическая проб-
лема, которая касалась первоначально отношения психических явлений в человеке к
физическим явлениям в окружающем мире, принимает специальную форму психо-
физиологической проблемы, вопроса о соотношении психических и физио-
логических процессов. Проблема психического выступает в виде вопроса о двоякой
природе человека; более широкий, онтологический и гносеологический аспект пробле-
мы вовсе выпадает, В распространенной философско-психологической литературе
конца XIX и начала XX столетия она превращается в проблему души и тела. (Ср.
Бине'^, Дриш'^, Эрдман'^, Штумпф'^ и др.) Ее пытаются решить, исходя из
отношений души и тела, психических и физиологических функций друг к другу, вне
отношения человека и его психической деятельности к окружающему миру; это за-
крывает путь к пониманию жизни организма в целом и его психической деятельности,
в особенности, и делает проблему неразрешимой.
Нужно при этом учесть, что дуализм (психофизиологический параллелизм) в зарож-
дающейся экспериментальной психологии приобретает совсем иной, чем у Декарта,
все более реакционный смысл. Это относится, в частности, и к исследованиям по лока-
лизации психических функций, в которых психическая деятельность соотносится с кле-
точной структурой мозга (Мунк и другие представители так называемого психомор-
фологизма). Если рассматривать философию Декарта в перспективе исторического
развития, не трудно обнаружить передовые тенденции, с которыми был связан его
дуализм. Основные устремления Декарта были направлены на максимально возмож-
ное в его время вовлечение психических функций в сферу действия природных законо-
мерностей. Дуализм Декарта явился философским выражением невозможности завер-
шить этот процесс при тогдашнем уровне естествознания. Совсем иной смысл приоб-
ретает дуализм в психологии и физиологии конца XIX и начала XX столетия. Теряя
здесь свою относительную оправданность состоянием научного знания и открывае-
мыми им возможностями научного познания, дуализм приобретает все более заост-
ренный агностический смысл; утверждение разнородности психических и всех прочих
функций организма превращается в утверждение принципиальной непознаваемости их
связи, их соотношения; мировоззренчески важнейшая проблема научной, философской
мысли признается вовсе неразрешимой, лежащей по ту сторону научного знания.
(Очень отчетливо эта агностическая позиция выступает у Шеррингтона'^.)
В рамках этой дуалистической концепции выступают две <теории>: 1) паралле-
лизма и 2) внешнего взаимодействия. Как для одной, так и для другой психическое и
физическое представляют собой два ряда чужеродных явлений. Первая - теория
параллелизма, - считаясь с этой чужеродностью, исключает возможность какой-либо
реальной зависимости между членами одного и другого ряда и тем не менее
утверждает неизвестно на чем основанное и неизвестно как устанавливающееся
однозначное соответствие между ними. Вторая теория - взаимодействия, - стремясь
учесть факты действительной жизни, свидетельствующие о существовании реальных
зависимостей между физическими (физиологическими) и психическими явлениями,
признает внешнее взаимодействие между ними вопреки утверждаемой в исходной
предпосылке чужеродности их и приходит, таким образом, к упразднению каких-либо
внутренних закономерностей как психических, так и физических материальных явле-
ний. Эти явно несостоятельные теории, широко распространенные на рубеже XIX и
XX столетий, не сошли еще вовсе с философско-психологической арены^. Разновидность дуалистической теории параллелизма, сочетающейся с теорией тож-
дества, представляет собой гештальтистская теория изоформизма (Кёлер)^.
Согласно этой теории изоморфизма, два рода явлений - физиологических процессов в
мозгу и феноменальных психических процессов - объединяются тем, что динамическая
структура у них всегда общая.
Гештальтистская теория изоморфизма тоже сводит всю проблему отношений пси-
хического и материального мира к одной лишь психофизиологической проблеме,
которую она пытается решить в отрыве от проблемы гносеологической.
Дуализму, идущему в философии нового времени от Декарта, в начале XX сто-
летия стал все решительнее противопоставляться монизм, якобы, <нейтральный>, яв-
ляющийся продолжением берклеанства, подставляющим ощущения, сознание на место
бытия. Махизм - первая из его разновидностей^.
В начале XX столетия на позиции махизма один за другим переходят такие круп-
нейшие представители психологической науки, как Вундт^', Титченер^, Джеймс.
Так, в статье "Современное состояние проблемы духа и тела" Джемс Пратт указывает лишь на три
возможных решения этой проблемы: взаимодействие, параллелизм либо, наконец, материализм, причем имеется ввиду механистический материализм, который решает проблему, упраздняя ее, поскольку он отрицает существование психических явлений, не сводимых к физическим (физиологическим).
^Показательным свидетельством живучести махизма может служить то, что в "Contemporary psycholo-
gy" (1956, vol. I, N 6) дается обзор книги Маха "Beitrage zur Analyse der Hmpfindungen", вышедшей, как из-
вестно, в 1886 г. В этом обзоре читаем: "Физика есть наука об ощущениях. Если это звучит революционно,
то пусть скептический читатель спросит себя, чем еще может быть физика".
^Вундт становится на махистскую позицию уже в своих "Очерках психологии", где он утверждал, что
психология и физика изучают один и тот же "опыт" лишь с разных точек зрения. С идеалистическим
монизмом в решении гносеологической проблемы Вундт при этом сочетает дуалистический параллелизм в
вопросе о соотношении психических и физиологических процессов. (См.: Вундт В. Очерки психологии. М"
1912. С. 4-6.)
^В своем "Очерке психологии" Титченер еще трактует психологию как науку о душевных процессах.
При этом он определяет душевный процесс как такой процесс, который находится в области нашего
внутреннего опыта. От душевных процессов он отличает физические процессы и подчеркивает, что физическое внешне независимо от нас: "...движение продолжалось бы, хотя бы нас, ощущающих его, вовсе и не было". "Или же возьмем такой пример: геометрическое пространство независимо от нас; оно управляется законами, действующими независимо от того, знаем ли мы их, или нет". См. Титченер Э.Б. Очерки психологии.
В своем завершающем историко-теоретическом труде^, представляющем собой
попытку дать систематическое обоснование <новой> махистской ориентации психо-
логии, Титченер называет ее родоначальниками Вундта вместе с Авенариусом^ и
Махом. С особенно далеко идущими последствиями оказался связанным переход Джеймса
на махистские позиции.
В то время как махисты, идущие от физики, выдвинули лозунг <материя исчезла>,
махист от психологии Джеймс в своем известном докладе <Существует ли созна-
ние?>^, сделанном в 1904 г. на конгрессе в Риме, провозгласил: <сознание испари-
лось>. Будучи подставленным в качестве <опыта> на место своего объекта - бытия,
сознание, действительно, неизбежно <испаряется>; в качестве объекта психологи-
ческого исследования в человеке остаются только внешние реакции, лишенные
всякого собственно психического содержания. Таким образом философская эволюция
Джеймса и его переход на позиции махизма лишили почвы ту психологию сознания,
одним из крупнейших представителей которой был он сам, и расчищали почву для
бихевиоризма как психологии поведения. В философии линия Джеймса ведет к нео-
реализму и затем к прагматизму, образующим философскую основу некоторых толков
бихевиоризма. Можно смело сказать, что судьба этих более поздних разновидностей
<нейтрального> монизма - неореализма и прагматизма - так же тесно связана с
судьбами психологии, как первоначальная разновидность <нейтрального> монизма -
махизм - была связана с развитием физики.
Неореалисты - Перри, ближайший продолжатель <радикального эмпиризма>