В процессе проводимого им психоанализа Фрейд установил у своих пациентов следующее: по большей части они были больны оттого, что были не в состоянии удовлетворять свои сексуальные потребности. Пациенты переживали сексуальность как нечто предосудительное и поэтому боялись ее удовлетворения, вытесняли соответствующие желания и развили вследствие этого невротические симптомы. Причина вытеснения заключалась в них самих, а вернее в диктате их совести (в структурной модели: Сверх-Я).
Если в рамках психоаналитического лечения удавалось релятивиро-вать оковы Сверх-Я, тогда Я получало возможность прийти к выводу о возможности сексуально «предосудительного» удовлетворения». Следствием такого вывода оказывалось, как правило, исчезновение невротических симптомов и излечение самого заболевания.
Однако, не останавливаясь на достигнутом, Фрейд нашел ответ на вопрос «где лежат причины столь жесткого диктата совести?». Он обнаружил его в господствующей культуре, точнее, в культурной сексуальной морали (1908), в частности, в «двойной морали», с ее «осуждением любой сексуальной связи, за исключением моногамной супружеской». Фрейд установил: «Вся наша культура построена на подавлении инстинктов и влечений». Поставив этот диагноз, Фрейд стал критиком культуры, и когда он заявлял, что «известное количество непосредственных сексуальных удовлетворений кажется большей части общества явлением непозволительным», то делал это из заботы о своих пациентах. Если стремление к сексуальному удовлетворению является нормой, тогда, логически заключает Фрейд, «подавление [со стороны культуры] зашло слишком далеко».
Позднее в «Замечаниях о войне и смерти» (1915) он написал: «Государство требует проявления послушания и самопожертвования». Тем самым Фрейд однозначно возложил на государство ответственность за разнообразные недостатки современного общества. О государстве, ведущем войну, Фрейд писал, что оно «позволяет себе любую несправедливость, любое насилие, опозорившее бы отдельного человека. Оно идет не только на разрешенную хитрость, но и на сознательную ложь и мошенничество».
Критика культуры Фрейдом достигла своей кульминации в его известной поздней работе «Неудовлетворенность культурой» (1930). Здесь
-297-
он критикует «недостатки учреждений, которые регулируют отношения людей между собой в семье, государстве и обществе». Под этим подразумеваются как школьные и военные, так и производственные учреждения в индустрии и торговле, или политические, вроде правительства, суда и т. п. Согласно Фрейду они представляют собой «социальный источник страданий» первого ранга, поскольку учреждения такого рода — вспомним об акцентированных Фрейдом сексуальных потребностях — поддерживают своим существованием такое количество людских лишений, что — как мы говорим сегодня — фрустрационная толерантность человека оказывается чрезмерно высокой. Фрейд саркастически констатирует: «Намерение осчастливить человека в плане творения не содержится» (3.Фрейд. Психоанализ, религия,культура. М. 1992. с.85). Под словом творение, если мы вспомним критику религии Фрейда в его «Будущее одной иллюзии» (1927), имеются в виду созданные людьми учреждения, не позволяющие человеку жить в свое удовольствие. Культурные учреждения, защищая людей, урезают, однако, их элементарные инстинкты, оттого и возникают эти пресловутые «неудовлетворенности» культурой.
Вероятно, все мы можем согласиться с Фрейдом. Во всяком случае я могу констатировать, что пациенты, обращающиеся сейчас за помощью к психоаналитику, неизменно свидетельствуют, что их воспитание протекало в строгой религиозной — католической — или иной строгой обстановке. Сексуальность и наслаждения в их семьях были строго-настрого запрещены. Поэтому сексуальные желания связывались с чувствами вины, стыда и т. д.
Другим пунктом является проблема агрессивности, которую мы уже рассматривали в рамках психоаналитической теории личности (ср.: гл. V. 2.1.), и в этом смысле общественные учреждения оставляют человеку мало возможностей «выхода», за исключением войн, которые, как показывает история, точно эпидемии охватывают целые страны, поскольку у людей появляется возможность совершенно «легально» убивать, мучить, уничтожать, сеять за собою смерть и разрушение.
Фрейд задается вопросом: «Какое средство есть у культуры для того, чтобы тормозить направленную против нее агрессию?» (1930). Он отвечает на этот вопрос так: агрессивные стремления уничтожать и непосредственно наносить вред другим подавляются точно так же — физически или психически,— как и сексуальные влечения. Ценой этого является вторичное «отречение от влечения», если употреблять выражение Фрейда, отречение, стимулируемое в человеке культурой после того, как она уже провела подавление сексуальности, как «первичного отречения от инстинкта».
Чтобы избежать связанных с этим неудобств, созданных обществом, культура предоставляет «болеутоляющие средства» такие, как развлечения, множество заменителей, как-то: эрзац-удовольствия и наркотики.
Выигрышем от двойного подавления (сексуальных и агрессивных влечений) является развитие культурного прогресса, а именно — в духе Маркса — «культурной надстройки», вроде науки и искусства. Еще одним достижением стал во многих отношениях сомнительный прогресс цивилизации. Сюда относятся все связанные с техническими достижениями улучшения материальных и социальных условий общества, вместе с учреждениями общественной безопасности и многочисленными успехами в области обслуживания, к которым можно причислить и образование, и наличие свободного времени.
В споре между природой и культурой возникает дилемма, нерешаемая в контексте противоречий человеческой жизни. Если, с одной стороны, были бы удовлетворены все сексуальные и агрессивные потребности, как того требует природа, то тогда мы жили бы, как животные, и отказались бы от всех плодов культуры, цивилизации и прогресса. Если же, с другой стороны, мы подчинимся всем требованиям культуры, будем строго придерживаться норм морали и этики и соблюдать все запреты судебных инстанций и государственного контроля, тогда, следуя неизбежной логике, мы все заболеем, поскольку в этом случае природное естество в нас будет целиком и полностью подавлено.
Господствующие общественные отношения в связи с географическими, историческими, производственными и политическими условиями принципиально изменчивы и в соответствии со степенью подавления инстинктивной природы могут расцениваться как более или менее свободные и «великодушные» или более или менее подавляющие и запретительные. Читатель вполне может и сам оценить современное общество, в котором он живет. Лично я придерживаюсь того мнения, что до сих пор управлять людьми в тех областях, где должно иметь место критическое сознание и личное решение, пытаются с помощью запретов. Но осуждать то или иное общество столь же малоэффективно, сколь и пытаться — как это делают, например, марксистские социологи — приписать ответственность за вызванные культурой «неудобства» исключительно капиталистической общественной структуре. Конструктивным в этом смысле
-299-
надо полагать разграничение, введенное Гербертом Маркузе (1955), при котором различаются неизбежное подавление и совершенно не обязательное «сверх-подавление», о котором далее мы еще поговорим.