Если мы зададимся вопросом, почему в истории немецкого народа между 1933 и 1945 гг. имела место столь жестокая реальность, почему были убиты миллионы людей, а еще больше. человек пострадало, ощутило себя чужаками среди своего народа, тогда нам следует обратиться к работам Александра и Маргареты Мичерлих, которые позволяет дать ответ на некоторые вопросы. Это ответы, которыми, разумеется, не исчерпываются все исследования предрассудков.
Как мог такой вождь вызвать подобное восхищение, если при разумном подходе его устные и письменные заявления явственно показывали, что им преследуются цели, не выдерживающие сколько-нибудь серьезной критики? Не должны ли были как раз здесь вступить в действие все те критические функции, которые были перечислены в предыдущем параграфе? Мы должны подозревать, что господствовавшее повсеместно восхищение, охватившее даже интеллектуалов, действовало как природное бедствие, как наводнение, срывающее любые плотины. В подавляющем большинстве критические функции были отключены. Отвечающая реальности оценка отношений не была уже более возможна. Если же мы вспомним то, что установил Фрейд в своей работе « Неудовлетворенность культурой», а именно значительные, остающиеся неудовлетворенными, сексуальные и агрессивные желания, тогда в духе психоаналитического учения о защите мы можем прийти к выводу, что подавленные во множестве сексуальные потребности, обратились к вождю в форме восторженной влюбленности, в то время как подавленные агрессивные импульсы проецировались на этнические меньшинства, например, на евреев.
Не стоит удивляться, что при подобной предыстории после войны люди коллективно отрекались от дел и чудовищных злодеяний того времени, даже при условии личного неучастия в них. Они точно так же, как и иные неприятные составляющие, вытравились из сознания путем защитного механизма «отрицания». Признание реально произошедших преступлений было бы невыносимо, поскольку это означало бы признание собственной вины. Это значило бы также испытать стыд по отношению к народам, у которых в истории не было подобных эксцессов. Результатом защиты было, с одной стороны, бегство в активную деятельность по восстановлению разрушенного, с другой — депрессия и фатализм.
Чтобы читатели не решили, будто подобные выводы возникли лишь в головах психоаналитиков, нужно дополнить, что авторы основывают свои выводы на казуистически воспроизведенных анализах людей того времени.
Лично я делаю из ужасающего познания в исследовании предрассудков и из психоаналитического исследования феномена нацизма* два вывода, которые трагически дополняют друг друга, а именно:
1. Склонность людей доверяться чужому управлению, не задаваясь вопросом критически, есть ли основания для выбора данного лица в качестве лидера и
2. Потенциальная готовность людей не только вести себя агрессивно, причиняя вред, оскорбляя и разрушая, но и склонность к жестокому поведению.
Передадим по этому поводу слово А. Мичерлиху (1969):
«Жестокость была сильнее любой культуры... Жестокость — это получение удовольствия от результатов мучений.. Ввиду скрытой и нескрываемой жестокости в мире, мы должны признать, что великие духовные учителя и этика человечества потерпели фиаско... Фрейд назвал это «Лицемерием культуры»... Из научных исследований человеческого поведения мы узнали, что пристрастие к разрушению соответствует нашему инстинкту... Никакое заботливое общество не может снять с нас задачи подавления агрессии. К этому относится преодоление желания мучить более слабых и унижать их... Продуктивное чувство вины (а не только мучительное) может возникнуть прежде всего лишь там, где было искоренено удовольствие от разрушения. Лишь тогда можно освободиться от внезапно подчиняющего себе человека господства этих сил».
При этом правильное воспитание не только облегчает осознание собственной жестокости, но и позволяет избежать ее вредных проявлений (schlimme Entdifferenzienm»). Исследования силы и бессилия показали, что воспитание, в котором доминируют подчинение, избиение. духовная нищета и отсутствие контактов, порождает бесцеремонность и фиксацию на авторитетах.
С другой стороны, воспитание, в котором чувства получают доступ к своему выражению, а проблемы детей учитываются родителями, приводит к развитию общественного сознания, ответственности и миролюбия (Mantell, 1972); результаты исследований, которые заставляют нас задумываться.