Возникшая в психоанализе теория сексуальности тождественна теории мужской сексуальности. Она по сути «фаллократическая», т. е. прославляющая мужской член, ориентированная на мужские гениталии. Тем самым данная теория представляет своеобразное выражение мужской гордости по отношению к лишенной пениса женщине. Эта гордость. вне всякого сомнения санкционированная общественным мнением, способствует развитию у мужчины здорового чувства собственного достоинства. Фаллократическая ориентация дает. однако, и повод для некоторой переоценки собственной значимости. Крайним выражением такой переоценки может служить описанный Гансом Эбергардом Рихтером «комплекс бога» (Gottescomplex, Н.— Е. Richter, 1979), при котором превозносится все мужское, а все женское обесценивается. Подобное самовозвеличивание может приводить к большим техническим успехам — небоскребам, самолетам, полетам на луну и к звездам, но одновременно — и к саморазрушающему началу.— например, изобретению атомного оружия.
Негативное воздействие на мужскую чувственность оказывают и некоторые ограничения: нацеленность на профессиональные достижения и успехи, отрицание проявления чувств вообще, в особенности таких тонких их проявлений, как любовь, ласка или печаль. Сомнительный мужской образец демонстрирует, например, Хемингуэй. «Мужчины без женщин» должны стойко выдерживать соперничество с природой («Старик и море»), демонстрировать сверхчеловеческие подвиги на войне («По ком звонит колокол») и оставаться в результате в проигрыше ( «Победитель не получает ничего» )[15].
В психоаналитическом лечении мужчины, поэтому, требуется некоторое время для повторного раскрытия в нем подавленных предшествующим воспитанием чувств, чтобы получить доступ к собственным ощущениям и тем самым создать условия для развития наполненных чувствами отношений с другими людьми. Рейбен Фаин в своей недавно вышедшей книге «The Forgotten Man: Understanding the Male Psyche» (R. Fine, 1987) подробно описал возможные судьбы мужской сексуальности. К примеру, одна состоит в том, что маменькин сынок развивается в папиного соперника; другая изображает мужчину, играющего роль Дон-Жуана с его напускным превосходством по отношению к женщинам. Типичные супружеские конфликты, напротив, очень далеки от общепринятых представлений о мужском идеале. Здесь главным оказывается — и по докладам Кинси (1948, 1953) и по рапортам Хайт (1976) — вопрос о мужской неверности. Последняя объясняется неудовлетворенной в моногамии мужской сексуальностью, удовлетворение которой мужчина пытается обрести с другими женщинами. Не находя удовлетворения в узаконенном браке, мужчина стремится «к новым ощущениям», и весь опыт повторяется снова «и так до бесконечности».
В настоящий момент женская эмансипация бросает вызов мужской сексуальности: женщины раскрывают свое собственное право на сексуальность. Это ставит мужчину в непривычную ситуацию, вызывающую у него страх. Это сказывается, в частности, в возрастании нарушений мужской сексуальности: импотенции, преждевременном семяизвержении, неспособности быть откровенным с женщиной и посвящать себя ей.
Тем самым широкая область сексуальности сужается. Однако удивляться этому не следует, поскольку профессиональные интересы мужчин не оставляют им времени для занятия сексом. Они тратят все свои силы на общественной службе, которая приносит им славу и почет и которая одновременно все дальше и больше отдаляет их от отношений с женщинами, от других людей, отчуждает от собственной мужской сексуальности. Такие мужчины часто добиваются больших успехов на работе. Однако, они также часто страдают от нарциссических расстройств личности (см. гл. IV. 3.1.), связанных с одиночеством и неспособностью любить. Возможно, у политиков это выражено ярче, чем у других людей, что демонстрирует нам Рейбен Фаин на примере Уинстона Черчилля, Ричарда Никсона и Кеннеди. Однако и в областях искусства, и спорта найдется множество примеров того, как ради великих целей жертвуют сексуальностью, совсем в духе фрейдовской теории сублимации, согласно которой сексуальные потребности могут удовлетворяться, сдвигаясь в сторону сексуально акцептированной деятельности. а не через секс, как таковой. Как показало исследование Бригитты Митташ (В. Mittasch, 1987), поэты оказываются гораздо ближе к своим эмоциональным сексуальным потребностям, нежели ученые. Слабое утешение, однако.