Делинквентное и криминальное поведение поддерживается посредством многоуровневых общественных процессов. Поэтому стоит коротко перечислить их в начале этого параграфа. Было бы неверно рассматривать лишь индивидуальную проблематику отдельных делинквентных случаев и оставлять без внимания социальные причины уголовного поведения.
Согласно Роберту Мертону (Merton, 1971) некоторым людям трудно отречься от делинквентного поведения потому, что в нынешнем обществе потребления подавляющее большинство любой ценой стремится к доходу, потреблению и успеху. Поэтому людям, выброшенным обществом, так или иначе отодвинутым в сторону, очень тяжело достичь всех желанных целей легальным путем. В связи с этим они настроены или вынуждены пытаться достичь успеха криминальным образом. Такие люди совершают растраты, обманывают, воруют или грабят, короче добывают себе все то, что не могут заполучить законным путем.
На первый взгляд кажется очевидным, что это преимущественно люди неимущие. То есть, в основном, те, кто принадлежит к т. н. нижнему слою общества (Соеn, 1955). Но не стоит недооценивать и возросшую в последнее время индустриальную криминальность (подкупы. взятки, растраты) в « высших кругах».
Подчас роковую роль в судьбе криминальной личности играет склонность общества навешивать ярлыки (Labeling-Ansatz) (Becker H., 1974: Schure, 1971), когда человек, однажды названный преступником, в значительной степени, утрачивает возможность жить иначе, как только совершая криминальные действия. Делинквентная «карьера» осуществляется, таким образом, в следующей последовательности:
1. Первичное, случайно совершенное преступление (делинквентность).
2. Наказание.
3. Вторичная делинквентность.
4. Более тяжкое наказание.
5. Более серьезное Делинквентное поведение.
Таким образом, возникает порочный круг. двигаясь по которому, делинквентные личности постоянно наносят вред и себе и окружающим. Между делинквентными личностями и людьми, которые их преследуют, возникает некий стереотип отношений, который уже рассматривался нами при обсуждении психосоматических нарушений. Это, главным образом, насильственные взаимодействия, при которых одни демонстрируют другим свою власть, не считаясь с личностью потерпевшего.
С одной стороны находятся властные государственные учреждения (полиция, государственная прокуратура, суд), чья законность подтверждена демократией (часто упускаемый факт), с другой — делинквентная личность, чувствующая себя в праве добыть себе якобы причитающееся ей «добро». Процесс «добывания» осуществляется либо с помощью грабежа (квартиры, банка), либо разбоя, либо косвенным путем: мошенничество, растрата и др.
Согласно Паулю Рейвальду общество само, как это ни парадоксально. посредством неоправданных действий и чересчур серьезных наказаний, воспитывает преступников, от которых хотело бы избавиться. Такой ход мысли многим покажется не столь уж очевидным, поскольку при оценке соотношений между индивидуальными делинквентными личностями и преследующим их обществом задействованы личные защитные механизмы. Это проективные процессы, состоящие в том, что криминальные компоненты любого человека проецируются на людей, реально совершающих те или иные преступления, и которые вследствие этого кажутся еще более криминальными, нежели являются таковыми на самом деле. Поэтому наказания часто бывают строже, чем человек того реально заслужил. Можно даже допустить, что наказание представляет собой бессознательное заменяющее удовлетворение (Ersatz-befriedigung) личных агрессивно-криминальных импульсов.
Этим я вовсе не хочу сказать, что легализованное преследование и наказание, а также взвешенное вынесение судебного приговора, как это происходит в судебном праве, вообще искажено проективными процессами и служит в конечном счете лишь заменяющим удовлетворением для представителей исполнительных органов и суда. Я хочу лишь сделать предположение, что при суровых наказаниях, слишком бросающихся в глаза, возможно, определенную роль играют вышеназванные процессы, поскольку психоанализ вполне допускает их существование и у юристов. Сюда относятся и те учителя, которые наказывают своих учеников тем строже, чем сильнее у тех переживания по поводу непережитого самими учителями. В своей книге «Преступник и его судьям (1929) Гуго Штауб и Франц Александер попытались взглянуть на мир статей и параграфов закона психоаналитически, а в своей теории преступлений заклеймили бессознательное участие общества в объективно ошибочных приговорах.