Первоначально считалось, что цвет – более важная характеристика, чем форма. Н.И. Красногорский, Н.И. Касаткин, Н.Л. Фигурин показали, что младенцы различают цвет в возрасте трех месяцев, а во второй половине года различают красный, желтый и сине‑зеленый цвета, отдавая предпочтение красному (эти результаты были получены благодаря использованию условно‑рефлекторных методик, а метод оперантного обусловливания открыл новые возможности для исследований) [11].
В мире животных, однако, без предварительного обучения многие виды способны различать форму, потому что именно этот признак позволяет выбирать съедобные предметы. Цыплята сразу же после вылупления начинали искать предметы, которые можно клевать, причем из плоских предметов предпочитали кружочки треугольничкам, из кружочков – те, которые имеют диаметр 3 мм, а объемные предметы предпочитали плоским. Итак, птицы обладают врожденной способностью различения формы.
Р. Фанц, используя измерение продолжительности фиксаций, показал, что не только у цыплят и шимпанзе, но и у младенцев в возрасте от 1 до 15 недель выражено предпочтение более сложных форм при парном предъявлении (спираль предпочитается полосам, шахматный квадрат – однородно окрашенному). Т. Бауэр, предъявляя младенцам в возрасте от четырех дней до полу‑года шесть тест‑объектов (изображение лица, концентрические круги и печатный текст, а также три разноцветных однородных предмета), обнаружил, что дети считают более привлекательными форму и структуру по сравнению с цветом и яркостью [12].
Восприятие предметов опирается на три правила перцептивной организации: общей судьбы, хорошего продолжения и близости. Гештальтпсихологи утверждали, что эти правила даны человеку врожденным образом и опираются на свойства нервной системы.
Оказалось, что младенцы действительно выделяют целостные конфигурации: если предметы движутся, дети прослеживают их движение глазами. Если контуры распадаются, совсем маленькие дети обнаруживают удивление, прекращая сосать бутылочку (т. е. правило общей судьбы уже действует). Правило близости (если одна из двух точек отделялась и начинала самостоятельное движение) до года не подтвердилось. Действие правила хорошего продолжения изучалось с помощью предъявления проволочного треугольника с наложенной на него полосой, что позволяло предположить продолжение контура и за этой полосой; затем предъявлялись четыре альтернативных варианта треугольника, среди которых только один был целостным. Условный рефлекс с высокой степенью значимости проявлялся на целый треугольник.
Таким образом, хотя не все закономерности врожденны, основные правила перцептивной организации все же позволяют сделать вывод о достаточно совершенном восприятии предметов сразу после рождения [1,2].
В то же время характерной чертой младенческого восприятия является неспособность учитывать всю информацию: в возрасте шести недель дети улыбаются и на изображение лица, и на две точки, и на наличие одного рта. До трех месяцев отдельные признаки столь же эффективны, как и лицо в целом, но к возрасту 16 недель существенной становится конфигурация в целом. Примечательно, что недоношенные младенцы в опыте по распознаванию объектов достигали успеха в том же фактическом (с момента зачатия) возрасте, что и вовремя родившиеся, и переношенные, т. е. опыт не давал ощутимых преимуществ.
Младенцы очень рано умеют не только распознавать предметы, но, по‑видимому, также обладают и константностью восприятия. Т. Бауэр, моделируя разного рода сочетания сетчаточного образа и реального предмета в исследовании трехмесячных младенцев (он использовал квадраты и трапеции, повернутые под разными углами), обнаружил, что дети не дают ввести себя в заблуждение и отчетливо различают предметы по форме независимо от того, в каком виде те предъявляются [2]. Таким образом, константность, основанная на параллаксе движения и бинокулярном параллаксе, возникает раньше, чем ребенок научается хватать.