Во вступительных абзацах данной главы мы обращали внимание на ту роль, которую знание культурных особенностей может сыграть в деле предсказания и адекватного реагирования на поведение, наблюдаемое нами в повседневной социальной жизни. Мы надеемся все же, что ни эти вступительные замечания, ни дальнейшие рассуждения, приводимые в данной главе, не сформировали у читателя впечатления, что знание о существовании этнических и культурных различий способно вымостить гладкую дорожку для предсказания индивидуальных различий, которые не удалось предсказать в ходе исследования личностных черт. Несмотря на то что знание особенностей культуры или субкультуры может многое сказать нам о том, что с ее позиций скорее всего будет желательным, допустимым или запретным во многих областях социальной жизни, применение этого знания на практике имеет свои ограничения. Мы мало что сможем сказать, например, о том, каким образом поведение Билла в некоей конкретной ситуации будет отличаться от поведения Джека, основываясь лишь на знании о том, что Билл является южанином ирландского происхождения, имеющим невысокий социально-экономический статус и проживающим на юго-западе страны, в то время как Джек — живущим в Лос Анджелесе евреем, принадлежащим к среднему классу.
Как бы глубоко ни различались практики поведения людей, принадлежащих к различным обществам, внутри этих обществ подобные различия редко бывают большими или взаимно согласованными.
Причина подобной гомогенизации заключена в феномене социального влияния, а также в том, что члены различных социальных групп, существующих в обществе, обычно сталкиваются с довольно сходными объективными реалиями и формируются под их воздействием. Действительно, некоторые из описанных в этой главе культурных, этнических и классовых различий, существующих в нашем обществе, могут быть не очень большими (по крайней мере когда они представлены традиционными показателями). Существенным, например, является совпадение в ценностях и убеждениях между представителями социальных групп, обладающих более высоким или более низким социально-экономическим статусом. Что до этнических различий, то они становятся особенно заметны лишь тогда, когда объектом нашего внимания становится частота экстремальных поведенческих проявлений, таких, как, например, алкоголизм, убийства, либо исключительный вклад в развитие музыки, искусства, спорта или специфических сфер интеллектуальной деятельности, что вполне согласуется с нашими рассуждениями о статистике индивидуальных различий, приведенной в главе 4.
Важно также сознавать, что хотя многие этнические различия и вписываются в традиционные координаты личностных черт (так, например, протестантская этика неплохо ложится на обыденные представления об ответственности и сознательности, а традиционная латиноамериканская simpatica, или межличностная отзывчивость, хорошо совмещается с такой чертой, как дружелюбие), многие этнические особенности не столь хорошо представлены в обыденной психологии и, похоже, не являются частью традиционных параметров индивидуальных различий. Например, многие из аспектов коллективизма, такие, как значимость родственных отношений, а также многие аспекты различий между социальными классами, такие, как локус контроля, не соответствуют параметрам, открывающимся обыденному наблюдателю.
Как следствие, общаясь друг с другом, люди могут упускать из виду либо неправильно истолковывать некоторые интересные и важные культурные различия. Когда различия в поведении возникают в результате действия норм или различий в интерпретации, имеющих культурное происхождение, они могут быть ошибочно отнесены к какому-либо концептуально связанному с ними параметру индивидуальных различий. Предсказания же поведения в новых ситуациях, сделанные без учета упомянутых культурных факторов, будут скорей всего ошибочными или по меньшей мере необоснованно уверенными.