Прежде всего при организации опроса различных этнических групп чрезвычайно важно в полной мере учитывать этнокультурную обусловленность ситуации общения интервьюера с респондентом.
Например, при обсуждении результатов одного из опросов, проводившихся в Туркмении, было замечено, что среди респондентов-туркменов по сравнению с респондентами русской национальности заметно больше доля тех, кто уклонился от ответов на некоторые вопросы. Так как исследование проводилось по русскоязычной версии анкеты, возникло предположение, что это явление связано с языковыми трудностями респондентов коренной национальности. Однако специалисты-этнологи обратили внимание на иное обстоятельство: у туркменов при разговоре с незнакомыми людьми не принято обмениваться информацией о своей частной жизни, это считается по меньшей мере нескромным2.
Таким образом, этносоциолог, особенно имея дело с носителем традиционной культуры, должен заранее, уже на стадии разработки инструментария, предусматривать вероятность «помехи» в виде всякого рода социокультурных и психологических табу, которые могут снизить уровень надежности полученной информации.
Вопросы социолингвистической адекватности пока еще только изучаются на экспериментальной основе, однако сама важность этой проблемы ни у кого не вызывает сомнения.
Сегодня при проведении опросов на постсоветском пространстве, если выборка включает представителей нетитульного населения (национальных меньшинств), чаще всего используются две языковые версии анкеты, из которых респондент сам выбирает подходящую для себя. При определении тиража каждой из версий опираются на данные статистики или оценки экспертов относительно вероятностной предпочтительности того или иного языка данной выборочной совокупностью. В тех случаях, когда желательно ограничиться лишь одним текстовым вариантом, следует прибегнуть к предварительному тестированию иноязычных респондентов для учета степени владения ими языком, используемым при опросе.
Уже говорилось, что в этносоциальном исследовании заметно возрастает влияние национальности интервьюера.
Например, при опросе коренного населения Татарстана была проанализирована зависимость полученных ответов от национальности интервьюера. Она оказалась наиболее высока в тех случаях, когда вопросы касались отношения к религии, национальным праздникам и обрядам. Так, положительное отношение к обряду обрезания в присутствии интервьюера-русского высказало 45% опрошенных татар, а в присутствии интервьюера «своей» национальности 59% респондентов, а к празднику рамазана — соответственно 34% и 44%.3
Характерно, что, даже при опросе русских (это уже наш собственный опыт), мы в ряде случаев отмечали нежелательный эффект, производимый этнической принадлежностью «нерусского» интервьюера на респондента, особенно если он оказывался некоренным петербуржцем с низким уровнем образования.
Именно поэтому распространена практика использования интервьюеров той национальности, представители которой опрашиваются4. Однако специальные методические эксперименты, связанные с изучением этой проблемы, пока остаются единичными, так же как и публикации, касающиеся особенностей организации социологических исследований с применением этнически смешанной выборки.