Л.Я. Дорфман предлагает понимать здравый смысл как повседневное знание. Оно покоится на опыте (чувственно-эмпирически приобретенных знаниях и умениях). В определенном диапазоне событий повседневной жизни является интуитивным и в то же время характеризуется рациональностью (в известных пределах разумен) и прагматизмом (ориентируется на действие и практическую полезность).
Здравому смыслу не учат. Люди осваивают его в процессе повседневного общения, в действиях с предметами реального мира. Повседневное знание ограничено личным жизненным опытом конкретного человека, событиями его жизни. Как правило «простой» человек исходит из того, что мир дан его сознанию таким, каков он в действительности. Поэтому человек доверяет своим ощущениям и восприятию, чувствам и интуиции, представлениям и мышлению, сознанию и опыту. Включенные в здравый смысл повседневные знания и опыт очевидны для человека. В этом важнейшая особенность здравого смысла. Человеку очевидно то, что он делает, или то, как он понимает и оценивает различные события.
Здравый смысл не делает принципиальных различий между сознанием и реальностью. Человек особенно не озабочен вопросом о том, соответствуют, и если да, то в какой степени, его представления о реальности как таковой.
Часто тесты, публикуемые в популярных журналах, кажутся вполне обоснованными для «неспециалистов». Так, в тесте, озаглавленном как «Романтик ли этот мужчина?», помещены вопросы: «Какое у него любимое время года?», «Предпочитает ли он ужин при свечах?». Предполагается, что любитель весны и ужина при свечах – романтик. Разумные на первый взгляд вопросы на самом деле могут не иметь никакого отношения к романтизму.
Здравый смысл, в котором аккумулируется опыт многих людей, приобретает социальный характер, что принято называть народной мудростью. Проблема заключается в том, что здравый смысл допускает взаимоисключающие суждения об одних и тех же событиях и не усматривает в этом противоречий. Тезис и антитезис могут быть получены из одной и той же предпосылки и доказаны с равной степенью очевидности.
Приведем несколько примеров универсальности народной мудрости, на которой основана сила здравого смысла.
Таблица 1.
Примеры народной мудрости
| Утверждение | Контрутверждение |
| Когда слишком много поваров – это портит суп | Одна голова хорошо, а две лучше |
| Невозможно научить старую собаку новым трюкам | Учиться никогда не поздно |
| Промедление смерти подобно | Не зная броду, не суйся в воду Поспешишь – людей насмешишь |
| Слезами горю не поможешь | Горе в слезах выплачешь |
На первый взгляд, такие признаки здравого смысла, как опора на чувственный опыт, рационализм и прагматизм, могут свидетельствовать о том, что здравый смысл является союзником эмпирической психологии. В самом деле, ведь эмпирическая психология тоже опирается на чувственный опыт, рационализм и прагматизм. И все же между ними имеются существенные различия.
Здравый смысл дает либо ошибочные, либо приближенные и весьма неточные ответы, либо вообще неспособен дать верный ответ, если существует несколько причин и нужно определить, какая из них главная.
Одна из проблем, связанных со здравым смыслом, заключается в том, что мы обращаемся к нему уже после того, как становятся известны факты. Люди преувеличивают свою способность предвидеть какие-либо события, поскольку они делают прогнозы после того, как событие произошло, и после того, как результат известен. В социальной психологии этот феномен описан как ошибка «хиндсайта» или феномен «Я знал это!».
| Ошибка хиндсайта – тенденция думать, после того как событие произошло, что мы знали заранее, что это должно было случиться. |
Практика показывает: когда результаты экспериментов становятся известны, людям вдруг начинает казаться, что в них нет ничего удивительного, во всяком случае, они удивляются меньше, чем те, кому просто было рассказано о проводимых экспериментах и об их возможных результатах.
Вы сами можете убедиться в существовании этого феномена. Познакомьте одну половину группы с каким-либо результатом психологического исследования, а вторую половину — с диаметрально противоположным выводом. Например, скажите одной половине следующее: «Социальные психологи нашли, что нашими друзьями и возлюбленными чаще становятся люди, непохожие на нас, т. е. оправдывается старинная пословица «Противоположности сходятся». А другой половине скажите: «Социальные психологи нашли, что нашими друзьями и возлюбленными чаще становятся люди, с которыми у нас много общего, т. е. оправдывается старинная пословица «Рыбак рыбака видит издалека». Сначала попросите участников эксперимента объяснить результат. Затем спросите, удивляет ли он их или нет. Независимо от того, какой результат будет сообщен, он, скорее всего, никого не удивит.
Д. Майерс приводит примеры исследований американских солдат, которые проводили социальные психологи во время второй мировой войны. Исследователи, полагаясь на здравый смысл, предполагали следующее.
1. Чем образованнее солдаты, тем труднее они адаптируются (интеллектуалы менее подготовлены к стрессам, связанным с военным временем, чем люди, воспитанные улицей).
2. Уроженцы юга лучше переносили жаркий климат островов, расположенных в южной части Тихого океана, нежели выходцы из северных штатов (для южан жаркая погода — более привычное дело).
3. Белые рядовые с большим нетерпением ждали повышения по службе, чем афроамериканцы (годы угнетения не прошли бесследно для мотивации достижений).
4. Афроамериканцы из южных штатов отдавали предпочтение белым офицерам-южанам (у офицеров-южан более богатый опыт общения с чернокожими солдатами, чем у офицеров-северян).
Самое интересное, оказалось, что все эти предположения диаметрально противоположны тому, что в действительности установили авторы исследования. На самом деле менее образованные солдаты адаптируются хуже, южане хуже северян адаптируются к климату тропиков, афроамериканцы с большим нетерпением ожидали повышения, нежели белые солдаты, и т. д.
Феномен «Так я и знал!» может не только стать причиной того, что достижения наук будут восприниматься как банальности, но и иметь пагубные последствия. Он может породить самонадеянность, завышенную оценку наших собственных интеллектуальных способностей. Более того, поскольку результаты выглядят так, словно их можно было предвидеть, мы больше склонны винить за плохой выбор тех, кто принимал решения, которые задним числом кажутся очевидными, чем хвалить за хороший, который также представляется очевидным.