Развитие видо-временных форм английского глагола в течение среднеанглийского и ранненовоанглийского периодов.
Становление категориальной формы будущего времени. В течение письменной истории глагольная система английского языка расширилась не только за счет создания новых грамматических категорий внутри существовавших категорий времени и наклонения возникли новые категориальные члены, которые обеспечили более универсальное грамматически формализованное обозначение будущих, а также потенциальных и нереальных действий.
Отношения категорий будущего времени и сослагательного наклонения в современном английском языке являются крайне спорным вопросом, так же как и развитие данных аналитических форм и их взаимоотношения в процессе развития языка.
В данной подглаве рассматриваются их связи и взаимодействие в диахроническом плане, поскольку они все-таки входят в близкие сферы значения и имеют единые источники сочетания древнеанглийских глаголов willan и sculan will и shall с инфинитивом. Специфика их развития состоит в том, что изменения внутренних отношений между компонентами не имели сколько-нибудь заметных внешних проявлений внешний облик конструкций остался почти таким же, как был. Своеобразным было и их семантическое развитие оно заключалось не столько в приобретении новых значений, сколько в частичной утрате старых.
Как уже было отмечено, в отсутствие специальных грамматических средств со значением будущности в древнеанглийском, будущие действия передаются формами настоящего времени особенно глаголов, обозначающих законченные действия, а потому чаще - приставочных, а также сочетаниями глаголов модальных значений намерения, возможности, долженствования с инфинитивом. OE. Ic secge ре, pu eart Petrus, and ofer pisne stan ic getimbrige mine cyrcan NE. and over this stone I will raise my church.
Что касается выражения будущности в древнеанглийском с помощью глаголов модального значения, то обычно в сочетании с инфинитивом sculan и willan выражают свойственные им модальные значения и могут относить действие к будущему при определенном лексическом наполнении инфинитива, с временными указателями или в соответствующей ситуации OE. Hwaet sceal ic singani - NE. What should I sing? Но при употреблении sculan и willan в формах сослагательного наклонения картина примерно та же OE swa paet he mehte asgperne gerascan, gif hie amigne feld secan wolden NE. he could reach every army if they would come to the field. Лишь в отдельных, очень редких случаях можно предполагать, что глаголы sculan и willan десемантизировались и выражают чистое будущее или нереальность OE. sev pon hie gecuron Ercol pone ent past he hie sceolde mid eallum Creca craeftum beswican NE. before they elected Hercules to defeat them with all Greek forces.
Важным, хотя и косвенным, доказательством того, что модальные сочетания в древнеанглийском не были регулярным средством обозначения будущих действий, является высокий удельный вес форм настоящего времени в значении будущего.
Дальнейший процесс преобразования модальных сочетаний в аналитические конструкции можно показать посредством последовательного применения некоторых критериев грамматизации. Приобретение грамматического идиоматизма в принципе должно подтверждаться десемантизацией первых компонентов утрачивая свое лексическое значение, они превращаются в чисто формальные показатели грамматических форм. Между тем бесспорных случаев полной десемантизации очень мало не только в древнеанглийском, но и в более поздние периоды.
В текстах XIV в. встречаются предложения с глаголом shall, в которых значение долженствования, необходимости несовместимо со значением инфинитива или других компонентов высказывания или плохо с ними сочетается trusteth me, Ye shal nat plesen hire fully yeres thre This is to seyn, to doon hire ful plesaunce.
Точно так же и значение willan желать может быть несовместимо со смыслом предложения But natheless she ferde as she wolde deye. Если нет полной несовместимости, то могут создаваться такие контекстные условия, которые допускают принципиальную возможность десемантизации For this ye knowen al as so wel as I, Whose shal telle a tale after a man, He moot reherce as ny as evere he kan. Tomorwe at night, whan men ben alle aslepe, Into oure knedyng-tubbes wol we crepe.
В последнем предложении will с инфинитивом употребляется в значении будущего вместе с формой настоящего, но этот параллелизм не может быть критерием десемантизации напротив, возможно, что они помещены рядом, чтобы выразить разные значения. Из приведенных примеров следует, что степень десемантизации первого компонента не может быть надежным критерием грамматизации сочетаний, поскольку весьма трудно провести грань между shall и will модальными и десемантизированными, тем более что даже при передаче будущего они сохраняют какие-то модальные оттенки будущим действиям вообще присущи семы потенциальность, нереализованность, отсюда они легко сочетаются с семами желательности, необходимости, возможности и т.п. Иными словами, в данный период развития языка чистого будущего без модальных оттенков еще практически не существует.
Следовательно, семантический анализ не может доказать полной неразложимости или идиоматичности конструкции.
Модальные сочетания и будущностные конструкции образуют непрерывный континуум без резких переходов. Такие же отношения сохраняются и в дальнейшем - в XVI-XVII и в XIX-XX вв. Что касается лексического охвата конструкции, то он практически неограничен. Грамматический охват как будто бы растет, что проявляется в большем разнообразии форм инфинитива. Однако разнообразие форм инфинитива с shall и will не отличается от сочетаний инфинитива с другими модальными глаголами, поэтому оно тоже не есть критерий формы будущего.
Таким образом, по всем опробованным критериям видно, что сочетания с shall и will ни как средство обозначения будущего, ни как средство выражения нереальности не достигли высшей степени грамматизации - перехода в аналитическую форму. Очевидно, они остаются на ступени аналитической конструкции. Лишь один критерий - постепенная стабилизация формальной модели - говорит о том, что процесс грамматизации продолжается и в среднеанглийском и в ранненовоанглийском.
Несомненно, что в среднеанглийском shall является более частотным глаголом, чем will и в большей степени десемантизированным. В XIV-XVII вв. основной формальной моделью аналитических конструкций будущего становится shall с инфинитивом. Начиная с XVII в. will постепенно вытесняет shall в глагольной системе. Их меняющийся функциональный статус проявляется в диалектных, стилевых, жанровых предпочтениях и ограничениях. Will распространяется из разговорных форм речи в письменные с юга на север, по мере того как shall все более закрепляется за высоким стилем, например текстами религиозного содержания.
Также проникновение will в данную конструкцию - помимо его функционально-стилевых и диалектных истоков - объясняли психологическими причинами. Э.Эббот Abbot E.A. A Shakespearean Grammar London, 1870. полагал, что обозначая будущее действие, которое будет совершать не говорящий, а собеседник или третье лицо, естественно было выбрать такой глагол из имеющихся, в котором не содержалось бы принуждения или навязывания воли говорящего другому лицу - таким глаголом и был will. Новой особенностью моделей в XVI-XVII вв. является фонетическое ослабление первого компонента, которое отражается в написании как ll, l и встречается при подлежащем-местоимении любого лица, чаще других - 1-го. I ll graff it with you, and then I shall graffit with a medlar then it will be the earliest fruit in the country for you ll be rotten ere you be half ripe and that s the right virtue of the medlar.
Редукция первого компонента объективно указывает на его семантическое ослабление и свидетельствует о дальнейшем движении в направлении к аналитической форме однако наличие вариантов с фонетически неослабленными глаголами и сходных модальных сочетаний по-прежнему препятствует их изоляции. Соотношение частотностей shall, will и их сокращенных форм в разных лицах с XIV по XX вв. наглядно показано в таблице см. приложение 1 . В футуральных конструкциях удельный вес shall неуклонно снижается, доходя во 2-м и 3-м лицах до нуля, а доля will и ll растет.
Популярным доказательством формализации конструкции с shall и will является дополнительное распределение вспомогательных глаголов по лицам, которое было впервые декларировано в грамматике Д. Уоллиса в 1653 г. и с тех пор вошло в виде правила в большинство английских грамматик, особенно британских грамматик XVIII-XIX вв. Подобное, чисто формальное, не зависящее от семантики глаголов, распределение выглядит как убедительное доказательство их формообразующей функции.
Однако многие англисты Г.Бредли, Дж. Керм, Г.Поутсма отмечают, что это распределение по всей видимости не соответствовало узусу и в XVII веке, а было произвольно введено грамматистами. Ч. Фриз подсчитал употребления shall и will по лицам, начиная с эпохи Шекспира, и доказал, что такого распределения вообще не было Fries Ch. C, American English Grammar New York, 1940 Преобладание употребления shall для 1-го лица, will - для 2-го и 3-го наблюдается в основном в литературном языке XIX века, но это могло быть вызвано искусственным введением этого правила через школьные грамматики, начиная с XVII века. Чем бы ни была вызвана регламентация постановки shall и will, само по себе вмешательство грамматистов и лексикографов в языковое развитие с тем, чтобы улучшить и исправить язык, далеко не единичный факт в конце XVII-XVIII вв. Возможно, что если модальные оттенки иногда вступали в противоречие с потребностью выразить будущее действие, то распределение глаголов, зафиксированное или предложенное Дж. Уоллисом, могло быть одним из путей к устранению этих оттенков и к стабилизации модели. Но в это время действовала и другая тенденция will начинало вытеснять shall из всех позиций, что поддерживалось и распространялось не различающими лица ll, l. Возможно, что сформулированные грамматические правила помогли will вытеснить shall во 2-м и 3-м лицах и замедлили этот процесс в 1-м лице. В конце концов shall сохранилось только в британском английском как варианты will в 1-м лице. Думается, что в этом едином направлении развития первого компонента обеих конструкций и стабилизации модели заключается более важное доказательство растущей грамматизации этих конструкций, чем в недоказуемом чередовании глаголов в зависимости от лица или в других признаках грамматизации, описанных выше. Можно заключить, что ни в XIV в ни в XVII в. сочетания shall, will с инфинитивом не стали аналитическими формами.
У них отсутствуют такие важные признаки грамматизации, как десемантизация служебного глагола, обособленность от сходных конструкций, полнота грамматического охвата. Очевидно, они остались на стадии аналитических конструкций.
Тем не менее, как показывает их семантика и место, которое они заняли в глагольной системе, эти аналитические конструкции подверглись парадигматизации и стали категориальными членами глагольной парадигмы.
Также возможно проследить развитие основного признака парадигматизации - специфического значения и связей с другими категориальными членами глагольной системы. В XIV-XVII вв. по сравнению с древнеанглийским значительно возрастает частотность конструкций с shall и will и одновременно сокращается доля формы настоящего времени в выражении будущих действий.
Так, зарегистрировано более 200 случаев сочетаний в поэме Brut, около 80 в поэме King Horn, около 350 в переводе Библии Уиклифа Расторгуева Т.А. Очерки по исторической грамматике английского языка Москва, 1989 причем всюду - значительное преобладание глагола shall, который, по заключению многих исследователей, начал обозначать будущее раньше, чем will. По-видимому, функциональная нагрузка этих сочетаний растет также и потому, что распад глагольной префиксации сделал менее удобным употребление презенса в значении будущего действия.
Списки значений конструкций с shall и will в период их интенсивного употребления и конкуренции друг с другом и с формой настоящего времени в XV-XVIII вв приводимые во многих работах, не создают сколько-нибудь четкой картины.
Некоторые историки перечисляют множество значений shall и will, другие дают только несколько более обобщенных значений.
Ф. Блекберн определяет их как обещание и угроза Blackburn F. The English Future, its Origin and Development Leipzig, 1892 повторяя тем самым описания этих глаголов в грамматиках XVIII- XIX вв Р.Лоута, Л.Меррея.
Согласно Б. Трнка Trnka V. On the Syntax of the English Verb from Caxton to Dryden Prague, 1930 будущее с will передает спонтанные действия или действия, которые произойдут по воле субъекта будущее с shall - действия, которые произойдут по воде другого лица или в силу обстоятельств.
По мнению В. Франца, у Шекспира сочетание с shall обозначает обязательное будущее, т.е. действие, которое непременно произойдет определение Э. Эббота Abbot E.A. A Shakespearean Grammar London, 1870 неизбежное, необходимое действие. Характерно, что в большинстве работ значения глаголов shall и will подтверждаются примерами текстов разных веков и ни один из авторов не показывает изменений в течение всего этого периода - с XIV по XVIIIв. И все же, независимо от модальных оттенков, частотность конструкции будущего времени как средства обозначения будущих действий растет.
В эпоху Шекспира 93 случаев выражения будущего принадлежит данной конструкции и только 7 - формам настоящего времени Расторгуева Т.А. Очерки по исторической грамматике английского языка Москва, 1989 Такое соотношение безусловно доказывает, что будущность стала главным и специфическим значением этой конструкции.
Это значение имеет достаточно обобщенный, грамматический характер, чтобы быть признаком категориального члена в ряду однотипных значений настоящего и прошедшего. Очевидно, что завершение их парадигматизации, т.е. включение в систему глагола как нового члена категории времени, и надо датировать XVI-XVII вв. Из периферийного конституента в микрополе будущего они стали доминантой, окончательно перейдя на грамматический уровень как аналитическая конструкция и категориальный член парадигмы.
Может показаться странным, что в последующие столетия удельный вес конструкций с shall, will в сравнении с формами настоящего времени не растет, а несколько падает. По имеющимся данным, с 93 в XVII в. он снизился до 72 в XX в. приложение 1 . Это объясняется, во-первых, установлением стандартов употребления в определенных структурах, которые отсутствовали в ранненовоанглийском в эпоху Шекспира конструкция с shall, will могла свободно чередоваться с формой настоящего времени в придаточных условия и времени - их варьирование было действительно свободным, сейчас же их употребление структурно ограничено.
Кроме того, за последние 300 лет получили большое распространение новые средства выражения будущего времени, которые числятся в таблице приложение 1 под заголовком формы настоящего времени. Это не только форма настоящего неопределенного времени, но и форма настоящего длительного и оборот to be going to, практически не употреблявшийся в этом значении в эпоху Шекспира.