ИРОНИЯ КАК СРЕДСТВО РЕЧЕВОГО КОМИЗМА В РЕЧИ РАССКАЗЧИКА - ГЕРОЯ. К парадоксу очень близка ирония. Определение ее не составляет больших трудностей. Если при парадоксе исключающие друг друга понятия объединяются вопреки их несовместимости, то при иронии словами высказывается одно понятие подразумевается же (но не высказывается на словах) другое, противоположное ему. На словах высказывается положительное, а понимается противоположное ему отрицательное, Этим ирония иносказательно раскрывает недостатки того, о ком (или о чем) говорят.
Она представляет собой один из видов насмешки, и этим же определяется ее комизм. Тем, что недостаток обозначается через противоположное ему достоинство, этот недостаток выделяется и подчеркивается.
Ирония бывает особенно выразительна в устной речи, когда средством ее служит особая насмешливая интонация. Бывает так, что сама ситуация заставляет понимать слово или словосочетание в смысле, прямо противоположном общеизвестному. Высокопарное выражение аудиенция закончена в применении к сторожу подчеркивает нелепость и комичность описываемой ситуации: «Тут сторож допил свою воду, вытер рот рукавом и закрыл глаза, желая этим показать, что аудиенция закончена» (« Ночное происшествие») «Мне, говорит, сейчас всю амбицию в кровь разбили». («Пациентка») 2.2.7. СТОЛКНОВЕНИЕ РАЗНЫХ СТИЛЕЙ Речь рассказчика повествователя в произведениях Зощенко распадается на отдельные лексические единицы, принадлежащие к различным стилям.
Столкновение разных стилей в одном и том же тексте говорит об определенном человеке малограмотном, нагловатом и смешном. При этом интересно заметить, что Зощенко удалось создать рассказы и повести, в которых почти несовместимые, даже взаимоисключающие лексические ряды могут существовать совсем близко к друг другу, они могут соседствовать буквально в одной фразе или реплике персонажа.
Это и позволяет автору свободно маневрировать текстом, предоставляет возможность резко, неожиданно повернуть повествование в другую сторону. В то же время это дает понять, что образ зощенковского героя рассказчика сложный и многогранный. Например: «Шибко так шумят, а немец, безусловно, тихий, и будто вдруг атмосферой на меня пахнуло». («Великосветская история») «Князь ваше сиятельство лишь малехонько поблевал, вскочил на ножки, ручку мне жмет, восторгается». («Великосветская история») «К утру только пошел подчасок к пушечке и зрит». («Виктория Казимировна») «Один такой без шапки, длинногривый субъект, но не поп». («Мелкий случай из личной жизни») ЗАКЛЮЧЕНИЕ За три с лишним десятилетия работы в литературе Зощенко прошел большой и нелегкий путь. Были на этом пути несомненные, выдвинувшие его в число крупнейших мастеров советской литературы удачи и даже подлинные открытия.
Были и столь же несомненные просчеты.
Сегодня очень хорошо видно, что расцвет творчества сатирика приходится на 20-е – 30-е гг. Но в равной мере очевидно также, что лучшие произведения Зощенко этих, казалось бы, далеких лет по-прежнему близки и дороги читателю. Дороги потому, что смех большого мастера русской литературы и сегодня остается верным нашим союзником в борьбе за человека, свободного от тяжелого груза прошлого, от корысти и мелочного расчета приобретателя.
В ходе работы мы пришли к выводам: Словесные средства создания комического, а именно алогизм, стилистические подмены и смещения, столкновение нескольких стилей, причем часто даже в одном предложении, являются довольно продуктивным комическим средством и основаны на принципе эмоционально-стилевой контрастности. Рассказчик Зощенко сам предмет сатиры, он выдает свое убожество, иногда наивность, иногда простоватость, иногда мещанскую мелочность, сам не осознавая этого, как бы абсолютно непроизвольно и потому невероятно смешно.
Рассказчик претендует на образованность и интеллигентность, но его речь полна вульгарной, просторечной лексики, иностранных слов, употребляемых «не к месту», диалектизмов и деформаций грамматических и фразеологических конструкций. Сатира Зощенко - это не призыв бороться с людьми – носителями обывательских черт, а призыв с этими чертами бороться. Смех Зощенко – это смех сквозь слёзы.