в силу внутреннего развития этого языка, благодаря переводам и прямому калькированию послужили образцом для установления аналогичных отношений в латинском языке.
Здесь делается также попытка показать двойственный характер описываемых явлений: с одной стороны, сложные переплетения, возникающие в ходе многовековой и даже тысячелетней эволюции, которые лингвист должен свести к первичным факторам; с другой стороны, возможность тем не менее выявить при этом некоторые весьма общие тенденции, управляющие развитием частных фактов. Мы в состоянии понять их, увидеть в них определенную структуру, организовать их в рациональной схеме, если только мы умеем анализировать факты непосредственно и без упрощенчества, если мы умеем также устанавливать некоторые основные различия. К числу последних — мы будем его не раз подчеркивать — относится и различие между значением-денотатом и значением-сигнификатом, из-за отсутствия которого столько дискуссий о «смысле» тонет в сплошной путанице. Задача заключается в том, чтобы средствами сравнения и диахронического анализа вскрыть сигнификат там, где в начальной точке наблюдения нам дан лишь денотат. Параметр времени становится при этом параметром системного описания.
Природа исследования диктует способ доказательства. Читатель не найдет здесь ни дискуссий о частностях, ни библиографических ссылок. Материал нашего анализа имеется во всех этимологических словарях, а что касается работ других авторов, то мы не видим таких, с которыми могли бы сопоставить свои результаты. Все, о чем мы здесь говорим, представляет собой исследование «из первых рук», хотя и на использовавшемся другими материале...
II. «СВОБОДНЫЙ ЧЕЛОВЕК»
Общие рамки индоевропейского общества и крупные деления в нем — уже сами по себе социальные институты. Теперь же, детализируя принятый нами план исследования, мы обратимся к основным понятиям, создающим внутреннюю структуру этих институтов.
В каждом из индоевропейских обществ господствует противопоставление статусов свободного человека и раба. Человек родится или свободным, или рабом. В Риме таково разделение на liberi и serui. В Греции свободный человек, вкебверос,, противопоставляется бобЯод. У германцев, по Тациту, общество включало в себя сословия nobiles, ingenui, liberti, serui. Ясно, что nobiles и ingenui, с различием знатности (nobiles) и рождения (ingenui), соответствует группе liberi; ей противопоставлена группа из serui и liberti, соответствующая старым serui, Таким образом, за этими четырьмя
терминами встает то же самое деление общества. В Индии также противопоставлены агуа (название, которым именуют себя индо-иранцы) и dasa (рабы и чужестранцы).
Один и тот же социальный институт сохраняется в обновляемой терминологии. При этом имеется, однако, по крайней мере один термин, общий для двух или даже более языков: латинское liber — греческое кХгйвгрод,. Между ними имеется непосредственное соответствие, оба термина покрывают друг друга и восходят к одной более древней форме *(e)leudheros, которая обнаруживается в третьем языке — венетском.
В самом деле, в венетском существует имя божества Louzera, латинский эквивалент этой формы, по-видимому, Libera, женская пара бога Liber, отождествляемого с Вакхом. Кроме того, известна падежная форма louzerocpos, интерпретируемая как «liberibus», с корневым дифтонгом -ой-, который объясняет вокалическое чередование е/о, как в формах фалискской loferta (= llberta) и оскской Luvfreis род. пад. ед. числа (= Liberi) рядом с *(e)leudheros, лат.
liber.
Этимологический анализ вскрывает в liber сложный комплекс отношений. Прежде всего, сколько слов liber мы имеем? Являются ли одним и тем же словом liber — прилагательное и liber — имя божества? Имеется еще и liberi «дети», на первый взгляд иное, чем два первых. Вопрос усложняется и тем, что корень, от которого произведены liber и кХейВгрод,, а именно *leudh-, дает в славянском— ст.-слав, дюдъ «народ», людню «люди»; в германском — др.-в.-нем. liut, др.-англ. leod, совр. нем. Leute «люди». Наконец, кроме этих прилагательных и существительных, глагольный корень дает в готском liudan «расти», в индо-иранском — санскр. rudh-, авест. rud- «расти, развиваться».
Родство форм легко устанавливается, но как отнестись к разнообразию значений? Они так своеобразны, что на первый взгляд кажутся несовместимыми. Как исходя из корня *leudh «расти, развиваться» объяснить и собирательный термин «народ, люди», и прилагательное «свободный», и локальные латинские — имя божества Liber и существительное liberi «дети»?
Здесь перед нами довольно распространенная модель отношений: на одном конце цепи (в данном случае в Риме) термин относится к социальным институтам, на другом — включается в иные системы и означает иные факты действительности.
Начнем анализ с наиболее простых, а именно глагольных, форм. Готское liudan означает «расти, развиваться» и употребляется по отношению к растению, которое есть не что иное, как результат этого процесса. В самом деле, этот глагол liudan дает также laudi «облик» и -lauj>s в именном сложении jugga-laups, букв, «по-молодому статный»; sama-laups «того же роста, равный». Так же в индоиранском, санскр. rudh-, авест. rud-, raod- «расти» и существительное авест. raodah- «рост, телосложение, облик»,