История создания дилогии. По своему духовному складу Павел Иванович Мельников - писатель-однолюб. Таким был, например, Грибоедов, всего себя вложивший в одну бессмертную пьесу. Такими были поздние многие из менее славных, уходившие всецело в одну, ведомую им область жизни и не пытавшиеся черпать из незнакомых источников.
Умственные симпатии и весь склад жизни, включительно до избранного впоследствии рода службы устремили Мельникова в исследование русской старины и людей, живущих по старине в исследование русского сектантства. И Мельников вылил себя всего в свой капитальный труд - роман о людях, взыскующих града грядущего Измайлов, 1909, с. 5 . История романа начинается с того момента, как П. И. Мельников начинает изучать сущность раскольничества.
О раскольниках в XIX веке говорили и писали в основном в министерстве внутренних дел да в святейшем синоде. Историки и писатели не уделяли им много внимания. Первым глубокое и всестороннее освещение темы раскола в литературе дал П. И. Мельников. В лесах не просто повествование о жизни скитов и связанного с ними купечества. Действие романа протекает в особой атмосфере, которая ведома была очень немногим, ибо все дела в скитах вершились келейно, втайне от чужого глаза, хотя идеология и влияние старообрядческих общин распространялась от западных границ России до восточных.
Церковный раскол в России имел давние корни. Еще в XVI столетии наметились первые разногласия между апологетами старинных, освященных традицией, обрядов и теми, кто не относился так рьяно к букве церковных законов и догм. На первых порах эти разногласия еще не вылились в открытую борьбу.
Только почти через сто лет в Москве возникает кружок, состоящий из духовников высшего ранга. Они вновь и активнее, чем прежде, начинают ратовать за чистоту вероучения, которая, по их мнению, была утрачена требование старинного двуперстного крестного знамения и исправления богослужебных книг по древним русским образцам фактически это был протест против централизации церковной власти Измайлов, 1909, с. 5 . В скором времени ревнители древлего благочестия начинают и между собой борьбу за власть.
Ставленник царя патриарх Никон объявляет бывшего соратника, протопопа Аввакума, еретиком, упорствующим в своих заблуждениях Измайлов, 1909, с. 6 . 1654 год, в котором началась борьба между Аввакумом и Никоном, положил начало движению, названному расколом. Из религиозного это движение постепенно становится политическим, оппозиционным по отношению к централизации церкви и государства. К раскольникам примыкает значительная часть крестьянства и мелкого городского люда. Для них старообрядчество стало знаменем борьбы против усиления феодально-крепостнического грета, причем темная масса верующих в незыблемость религиозных канонов, но замечала, что, придерживаясь древлего благочестия, она замыкалась в пассивном сопротивлении власть имущим, проникалась идеями религиозного фанатизма.
Спасаясь от преследования властей, раскольники бежали в леса Поволжья, в Сибирь, на Север и образовывали там свои изолированные поселения-общины. С течением времени раскольническое движение утрачивает свой политический смысл и продолжает существовать в силу инерции.
Старообрядческие организации начиная с XIX века, предпринимали решительные шаги к тому, чтобы приспособиться к существовавшим тогда общественным условиям, сблизиться с официальными властями, добиться равных прав с православной церковью. Мельников был прав, утверждая, что раскол не на политике висит, а на вере и привычке Шешунова, 1994, с. 582 . Раскол, лишенный его враждебности к государственным установлениям, которые некогда воспринимались старообрядцами как антихристовых рук дело, теперь не представлял угрозы царизму. Более того, устойчивость форм старообрядческого быта многими, в том числе Мельниковым-Печерским, воспринималась сочувственно как проявление духовной самобытности, хранимой народом.
Он начинает художественно осмысливать то, что доселе изучал как историк. Замысел романа из жизни старообрядцев вызревал исподволь. Вначале он представлялся не слишком большим по объему. Еще в 1859 году в издаваемом им Русском дневнике писатель напечатал повесть Заузольцы, в которой уже были пунктирно прочерчены основные сюжетные линии будущего романа.
Но Мельников на десять лет откладывает работу, хотя и продолжает размышлять над ней. Писатель совершенно не сознавал ни свойств, ни размеров своего таланта. Весь поглощенный служебным честолюбием, он почти не имел честолюбия литературного и на писательство, в особенности на беллетристику, смотрел как на занятие между делом Мещеряков, 1977, с. 9 . Побуждение облечь свое знание раскола в беллетристическую форму было ему почти навязано даже само заглавие В лесах принадлежит не ему. В 1861 году в число лиц, сопровождавших покойного наследника Николая Александровича в его поездке по Волге, был включен и Мельников.
Он знал каждый уголок нижегородского Поволжья и по поводу каждого места мог рассказать все связанные с ним легенды, поверья, подробности быта и т. д. Цесаревич был очарован новизной и интересом рассказов Мельникова, и когда около Лыскова Павел Иванович особенно подробно и увлекательно распространялся о жизни раскольников за Волгой, об их скитах, лесах и промыслах, он сказал Мельникову Что бы Вам, Павел Иванович, все это написать - изобразить поверья, предания, весь быт заволжского народа. Мельников стал уклоняться, отговариваясь неимением времени при служебных занятиях, но Цесаревич настаивал Нет, непременно напишите.
Я за вами буду считать в долгу повесть о том, как живут в лесах за Волгой Мещеряков, 1977, с. 9 . Писатель обещал, но только через 10 лет, когда служебные занятия его совсем закончатся.
Работа над романом начинается 1866 году, когда Мельников выходит в отставку и, переехав в Москву, начинает вновь заниматься историческими изысканиями. На основе накопившихся у него документов и записей по истории раскола он печатает по этому вопросу ряд статей, а затем составляет из них книгу Очерки поповщины. Многие считали, что к беллетристике Мельников уже не вернется.
Меж тем главное дело всей своей жизни ему еще только предстояло совершить. Приступив к исполнению обещания, писатель не имел еще определенного плана, приготовив лишь первые главы. Все возраставший успех произведения заставил его впасть в противоположную крайность он стал чрезвычайно щедр на воспоминания об увиденном и услышанном в среде людей древлего благочестия и вставлял длиннейшие эпизоды, сами по себе очень интересные, но к основному сюжету отношения не имевшие и загромождавшие рассказ.
Особенно много длинных и ненужных вставных эпизодов в На горах, хотя редакция Русского Вестника сделала в этом произведении Мельникова огромные сокращения. Только двенадцать лет спустя в Русском вестнике по частям начинает печататься роман под названием В лесах. Публикация его длилась четыре года с 1871 по 1874-й. В отдельном издании 1875 года в этот текст в качестве новой главы был включен опубликованный в 1868 году и несколько переделанный рассказ За Волгой. По мере печатания романа писатель продолжал над ним неустанно работать.
Иногда он так исправлял присланные из типографии гранки, что это, в сущности, был уже новый текст. Наконец вышли четыре отдельные книги романа, на титульном листе которого стояло В лесах. Рассказано Андреем Печерским. Другой роман Мельникова На горах, он окончательно отделывал уже в болезненном состоянии, когда, по свидетельству биографа Усова, он уже очень постарел, лишился своей живости, блеска своей речи и последние главы не мог сам писать, а диктовал своей жене Еремин, 1977, с. 17 . Мельников начал писать В лесах, переполненный богатейшим запасом впечатлений.
Он хотел рассказать о столь многом, что в рамках одного, хотя и весьма объемистого, романа это оказалось невозможно. Понадобилось еще больше тысячи печатных страниц, чтобы довести до конца повествование о судьбах уже известных читателю героев и связанных с ними новых персонажей. Сам автор указывал на теснейшее родство В лесах с романом На горах. Некоторые из действующих лиц В лесах остаются и На горах. Переменяется только местность с левого лугового, лесного берега Волги я перехожу на правый, нагорный, малолесный сообщал он в одном из писем Мещеряков, 1977, с. 10 . Широчайший охват действительности, глубокое проникновение в сущность важных жизненных процессов и многостороннее их исследование, большой географический и хронологический диапазон действия - все это придает роману Мельникова-Печерского эпический характер.
Однако точно определить жанровую разновидность его произведения не так-то просто.
Об этом свидетельствуют разногласия между историками литературы, затрудняющимися точно назвать тот разряд беллетристов, к которому следует причислить Мельникова. Некоторые вообще не видели в нем значительного художника. Другие считали его небесталанным писателем-этнографом, не больше. Третьи усматривали связь эпопеи Мельникова с так называемым деловым романом. В. Д. Бонч-Бруевич находил, что В лесах и На горах не являются только этнографическими романами, но несомненно романами публицистическими.
Они в художественной форме должны были подтвердить теоретические взгляды на старообрядчество и сектантство самого Мельникова-Печерского Еремин, 1976, с. 20 . Почти все эти мнения сами по себе справедливы, но в каждом содержится лишь часть истины. Лев Толстой заметил как-то, что настоящий большой художник создает свои собственные формы романа, не имеющие аналогий с уже сделанными Еремин, 1976, с. 20 . Эти слова в полной мере приложимы и к Мельникову-Печерскому.
Его произведение включает в себя элементы всех перечисленных жанровых разновидностей, причем все вместе они и придают многостороннему эпическому полотну самобытность, неповторимость. В лесах и На горах давно стали одним из тех фундаментальных для русского человека сочинений, без которых не может быть полного литературного образования. Страницы из него давно вошли в хрестоматии. Еще при жизни Мельникову министром народного просвещения было предложено издать В лесах в виде народной хрестоматии, с устранением мест, каких не хотелось бы давать в руки крестьянским детям.
Только случайные обстоятельства помешали осуществлению этого намерения. Таково официальное засвидетельствование серьезности и ценности труда Мельникова, столь редко выпадающее, на долю русского писателя не только при жизни, но даже и после смерти. 3. Основные герои романов В лесах и На горах П. И. Мельникова Сюжетной основой эпопеи Мельникова-Печерского стали, главным образом, истории двух семейств Патапа Максимыча Чапурина составляющая роман В лесах и заканчивающаяся во второй части и Марко Данилыча Смолокурова история жизни его семьи описана в романе На горах, но впервые читатель знакомится с ним и с его дочерью еще в первой части. В неспешное течение этих историй вплетаются судьбы других героев, почти каждый из которых вводится в роман в контексте своей семейной истории, ее взлетов и падений, радостных и тяжелых времен.
Так, в эпопее кроме Чапуриных и Смолокуровых прослеживаются семейные судьбы Заплатиных, Колышкиных, Лохматых, Залетовых, Дорониных, Масляниковых, Меркуловых и другие.
Легко можно было бы признать в подобной структуре романа однообразие композиционных приемов, однако суть дела скорее в ином. Через все эти истории и судьбы прослеживается одна из главных тем и проблем произведения каждая семья выступает здесь как маленький мир, построенный по своим законам и обычаям, в чем-то основном неуловимо перекликающийся с укладом жизни других семейных гнезд Николаева, 1999, с. 28 . И дело не только в общей принадлежности их к довольно замкнутому миру староверов, но в общности стоящих в основании этого мира нравственных законов и в том, что все они, независимо от своей принадлежности, регулируются в конечном итоге законами и влиянием внешнего мира, характером развития всего общества.
Постоянно возникающие в процессе повествования семейные истории расширяют и углубляют отражение картины жизни в эпопее, дают основание для обобщений и типизации.
Автор вводит читателя и в богатый дом Потапа Максимыча, старовера-тысячника, купца-промышленника, знакомит со всеми его интересами и расчетами, ведет его и в женскую старообрядческую обитель, в общество матерей, черничек, и беличек, стариц и старцев, и на тайную службу в раскольничьей молельне, и на исступленные радения в романе На горах, где ярко изображены секты хлыстов, и на религиозные беседы и споры начетчиков, дает ему возможность присутствовать и на девичьих супрядках и вечеринках, и на свадьбе уходом, и на народных празднествах от крещенского сочельника до окончания лета, побывать и на волжской пристани, на ярмарке, и в мастерской кустаря, и в зимнице лесовщиков, в трущобах дремучих ветлужских лесов, и в скитах старцев, промышляющих золотым делом, то есть подделкой ассигнаций.
Всюду автор в своей сфере, хорошо ему знакомой по личным наблюдениям, по документальным данным или по рассказам и преданиям.
И перед читателем проходить бесконечный ряд в высшей степени характерных сцен с длинной вереницей своеобразных типов мужских и женских. Все эти сцены и типы характеризуют собою два особых мира заволжских лесов, хотя и неразрывно связанных между собою с одной стороны, мир торгово-промышленный, деловой, капиталистический, с другой - мир заволжских скитов, молелен, мир религиозно бытовой. Во главе первых стоит, бесспорно, крупная фигура капиталиста-торговца Патапа Максимыча Чапурина.
В критике считается прочно установленным факт, что писатель рисовал Чапурина с натуры, и оригиналом был для него миллионер П. Е. Бугров, покровитель заволжского раскола. Черты типично-русского человека были крепки в Бугрове не менее чем в Чапурине. Многократный миллионер, он, по рассказам, не отказался от прежнего простого образа жизни до самой смерти. Так, на пароходах он ездил третьим классом, буфета не признавал, брал с собою ржаной каравай с огурцами и луком и носил самую скромную одежду.
Всегдашний дар объективности сослужил здесь писателю огромную службу. Сквозь налет деспотизма и самодурства на вас смотрит из Чапурина славная русская душа, талантливая и богатая, широкая в щедрости и любви и органически неспособная ни на что низкое Измайлов, 1909, с. 8 . Все те качества, что, по его представлению, способствовали сбережению лучших народных традиций, сконцентрировал Мельников в образе Патапа Максимыча Чапурина. Мельников подчеркивает, что Патап Максимыч родом из крестьян.
Он не порывает с родными местами, не тянется в город. Чапурин для автора своего рода былинный богатырь, наделенный почти сказочными возможностями, правда, в соответствии со временем побеждающий врагов не мечом-кладенцом, а весьма прозаическим оружием - капиталом, но и домостроевские порядки в семье поддерживает только внешне. Стоит Насте заявить, что она себя погубит, а за немилого не пойдет, и грозный отец растерянно стихает. При всем своем непомерном честолюбии и привычке к куражу Чапурин - человек добрый.
Он помогает бедным, наравне с родными дочерьми воспитывает сироту Груню. С женой Патап Максимыч живет в согласии, дочерей, особенно Настю, нежно любит. Гроза служащих, хозяин, не сносящий возражений, Патап Максимыч метко и сразу чувствует дельного человека и готов без всякого стороннего побуждения сам оценить и отблагодарить усердного работника. Весь замкнувшийся в заветах и преданиях благочестивой старины, он чужд ее суетных предрассудков и безродного человека, в котором увидел умную голову и порядочность, готов ввести в свой дом и в свою семью, не считаясь с тем, что это невместно ему как тысячнику, и с тем, что об этом скажут Измайлов, 1909, с. 8 . Крепко и грозно несет он власть над своими подчиненными, как и над своей семьей, но ничто человеческое ему не чуждо. И Мельников умеет показать в этом кряжистом и могучем человеке всего лишь несчастного отца, когда Чапурин узнает о падении своей дочери Насти с тем же обласканным и пригретым Алексеем.
Сцена, где Чапурин вызывает к себе соблазнителя покойной дочери и оделяет его ассигнациями, не имея сил дольше жить вместе со своим обидчиком и, может быть, виновником дочерней смерти полна глубокого трагизма и жизненной правды.
Восклицание тяжелы ваши милости - вырывающееся из уст подлинно подавленного его великодушием Алексея, позволяет почувствовать действительную душевную тугу того, кто должен принять это великодушие от человека, в котором до тех пор видел только хозяина и грозу Измайлов, 1909, с. 8 . Мельников не скрывает и хищнических устремлений Чапурина авантюра с ветлужским золотом, и его самодурства.
Порой он даже иронизирует над Патапом Максимычем. Передавая мечты купца о том, как он выйдет в миллионщики, автор так строит его внутренний монолог, что читатель невольно вспоминает Хлестакова, расхваставшегося на балу у городничего. Чапурин воображает себя владельцем такого дома в Питере, что все так и ахают. Ему представляется, что он с министрами в компании, обеды задает. Министры скачут, генералы, полковники, все Патап Максимыч, во дворец пожалуйте Мельников, 1993, т. 1, с. 148 . Чапурин имеет и свой взгляд на раскол.
Он, как человек исключительно деловой, осуждает безделье приверженцев скитской жизни и не верит их святости, невзирая на то, что его сестра, мать Манефа, стоит во главе одного из известных скитов. Сколько на своем веку перезнавал я этих иноков да инокинь говорит Патап Максимыч ни единой души путной не видывал.
Пустосвяты, дармоеды, больше ничего В скитах ведь всегда грех со спасеньем рядом живут Мельников, 1993, т. 1, с. 40 . Тем не менее, Патап Максимыч, как влиятельный купец, благодаря своим связям в губернском городе и хорошим отношениям с полицейскими и другими властями, считает своим долгом, насколько возможно, устранять все беды и напасти, постоянно грозившие чернораменским и керженским раскольничьим скитам, и ограждать таким образом старую веру. Чапурин не выходит за пределы старообрядческого круга, но вовсе не потому, что он подлинно религиозен.
И раскольничал-то Патап Максимыч потому больше, что за Волгой издавна такой обычай велся, от людей отставать ему не приходилось. Притом же у него расколом дружба и знакомство с богатыми купцами держались, кредита от раскола больше было. Чернохвостниц, которые материально во всем от него зависят, Чапурин в грош не ставит. Работать лень, трудом хлеба добывать неохота, ну и лезут в скиты дармоедничать Вот оно и все твое хваленое иночество - с презрением говорит он Мельников, 1993, с. 52 . Патап Максимыч придерживается раскольничества потому, что это стало образом и устоем их жизни.
Для Чапурина же расшатывание устоев жизни, обычаев, нравственности и веры - явления одного порядка. В одной из бесед с Колышкиным он говорит Ум, Сергей Андреич, в том, чтобы жить по добру да по совести и к тому же для людей с пользой. В этих словах Чапурина заключена суть народного понимания основ жизни. Еще в словаре В. И. Даля в определении слова нрав сказано, что ум и нрав слитно образуют дух, то есть то, без чего наряду с плотью и душой нет человека.
В чапуринском же понимании ум как раз и выражается в жизни, соответствующей нравственному закону добра и совести. И хотя писатель не скрывает темных сторон характера Чапурина он крут на расправу, своеволен в семье, часто груб, а иной раз разудало весел, сокровенные его мысли перекликаются, как ни странно это сравнение, с услышанными Константином Левиным словами о старике Фоканыче, который для души живет.
Бога помнит. Как ни сложно сопоставлять образы дворянина Левина, размышляющего о жизни Фоканыча, и темного купца Чапурина, строй их мыслей определяется, как представляется, именно эпохой 70-х не растеряться перед нашествием чуждой силы, не потерять в себе человека, найти нравственную опору жизни Николаева, 1999, с. 31 . Патап Максимыч очень скромен в своих личных потребностях. Конечно, дом его один из лучших в Заволжье. Но только по мужицким масштабам и вкусам. Чапурин задает обильные пиры, но и это больше все из того же наивного - мужицкого еще - тщеславия.
Знаменитый купецкий разгул ему чужд, и в этом смысле деньги для него не соблазнительны. Богатство он больше всего ценит за то, что оно дает ему почет и уважение. Но влияние и власть ему нужны не только для того, чтобы потешать свое славолюбие. В нем жила постоянная мечта о деятельности в масштабах всей России о такой деятельности, которая приносила бы благо всей стране.
За такие большие дела, мечтал Чапурин, не грех было бы принять и благодарность русских людей Недаром Мельников-Печерский передает в романе размышления-мечты Патапа Максимыча. На первый взгляд может показаться, что они схожи с мечтами Алексея Лохматого. У Алексея только теперь и думы, только и гаданья, каким бы ни на есть способом разбогатеть поскорее и всю жизнь до гробовой доски проводить в веселье, в изобилии и в людском почете Мельников, 1993, с. 143 . Чапурин, размечтавшийся о богатстве, принесенном земляным маслом золотом, видит совсем другую в существе своем картину тут и богатство, и почет, и уважение, и дом в Питере, и заграничный торг, но как конечная цель богатства - другое Больниц на десять тысяч кроватей настрою, богаделен всех бедных, всех сирых, беспомощных призрю, успокою Волгу надо расчистить мели да перекаты больно народ одолевают Расчищу, пускай люди добром поминают Дорог железных везде настрою, везде Мельников, 1993, с. 147 . Чапурин мечтает не просто о богатстве, а о заслуженном почете и добрых делах, для него неправедный путь - безнравственный обман.
Отношение к купечеству было у нас в последние десятилетия во многом искажено и социологическими оценками и образами дельцов темного царства из пьес Островского.
Темное царство тоже было - это объективный факт русской истории, но были не только самодуры и бесчестные корыстолюбцы, недаром современники упрекали иногда драматурга за однобокость изображения купечества, которое он, по обстоятельствам своей жизни и службы, лучше всего знал с дурной стороны.
Увидев положительное, даже созидательное начало в купце, который раньше рисовался, главным образом, смешным или плутоватым, Мельников-Печерский в подходе к этой теме во многом опередил своих современников. Мысли Чапурина, особенно его мечты расчистить ради пользы людей русло Волги, так перекликаются с мечтами героя П. Д. Боборыкина Василия Теркина из одноименного романа 1892 года о том, чтобы получить в свои руки землю по берегу Волги не ради собственности, а ради того, чтобы, насадив лес, защитить реку, берега которой обезображиваются хищническими вырубками.
Есть в Чапурине что-то и от героя повести И. С. Шмелева Росстани 1913 , Данилы Степаныча Лаврухина, в последние месяцы перед смертью мысленно просматривающего все доброе и случайное, что сделано им для земляков. Этот ряд можно было бы проиллюстрировать и многими историческими примерами. На эту сторону личности Чапурина не принято обращать серьезного внимания, напротив, в его добрых делах воспитание сироты Груни, помощь Колышкину, стряпке Никитишне, бескорыстная помощь больному Смолокурову, а затем его осиротевшей дочери Дуне часто видится безжизненная идеализация героя.
Здесь бы хотелось подчеркнуть в этой связи две особенности Чапурина он купец и старовер. Пора вспомнить о том, что купечество сыграло значительную роль в русской истории и культуре второй половины XIX века. Если В лесах показана купеческая жизнь в глубинке, то На горах нарисована обширнейшая панорама городского образа жизни.
Если попытаться найти слово, которое наиболее полно характеризует сущность буржуазной жизни, как ее представлял Мельников, то самым подходящим окажется слово преступление. В своем романе он не говорит о бережливости и трудолюбии первозаводителей миллионных состояний. И не случайно. Хвалители буржуазии именно эти качества объявляли основой могущества капитала. Мельников на всем пространстве романа - особенно во второй его части, На горах настойчиво проводит мысль, что это могущество замешено на преступлении.
Поташовские, смолокуровские мильоны, самоквасовские и доронинские богатства были добыты грабежом в буквальном смысле слова. Всякий, кто лишь прикоснется к миру стяжательства и барыша, неизбежно втягивается в преступление. В этом смысле характерна фигура Марка Смолокурова. Сам он грабежом на большой дороге не занимался. Да, по-видимому, и не был предрасположен к этому. В молодости ему были доступны чистые человеческие чувства.
Когда случилось несчастье с его братом Мокеем, Марк был искренне опечален он долго и упорно, не жалея денег, разыскивал его. Смолокуров преданно любил свою жену и глубоко страдал после ее смерти. Всю свою жизнь посвятил он потом воспитанию дочери Дуни, в которой души не чаял. Но его дело без преступлений вести было невозможно. Грубый обман, насилие, подкупы, убийства - все это неизбежные спутники выгодных законных торговых оборотов. И опустела его душа, очерствело и ожесточилось сердце. Боязнь лишиться половины капитала заставляет Смолокурова долго бороться с собой, с самыми темными своими мыслями при известии о возможности спасти из татарского плена брата.
Теперь Мокей прежде всего - претендент на долю в капитале. Капиталы чуть не превращают в жертву сектантов и Дуню Смолокурову. В романе На горах даны картины деятельности купцов, которые пользуются уже новейшими средствами обогащения составляют дутые акционерные компании, пишут необеспеченные векселя, объявляют мнимые банкротства.
Автор возлагает надежды на молодое поколение купцов более образованных и справедливых. Купцы вроде Никиты Меркулова или Дмитрия Веденеева, великолепно знающие все ухватки новых дельцов, может быть вытеснят Орошиных и облагородят купеческие нравы? По-видимому, такого рода предположения Мельникову-просветителю были не совсем чужды. Но как это осуществится, он не мог себе представить. Потому-то и фигуры этих молодых людей несколько бледны и невыразительны.
Более всего подвержен изменению в повествовании образ Алексея Лохматого. Этот парень описан Мельниковым в начале дилогии как богатырь, которому ни в работе, ни в красоте равных нет. Но автор сразу замечает И умен же Алеша был, рассудлив не по годам Деньгу любил, а любил ее потому, что хотелось в довольстве, в богатстве, во всем изобилье пожить, славы, почета хотелось Мельников, 1993, с. 29 . Путь от наемного рабочего до купца первой гильдии пройден, благодаря не честному труду, а обольщению и предательству.
Недаром еще в начале романа Алексею Лохматому везде слышатся лишь одни и те же речи деньги, барыши, выгодные сделки. Всяк хвалится прибылью, пуще смертного греха боится убыли, а неправедной наживы ни един человек в грех не ставит, так же как не расчет сводит Настю Чапурину с Алексеем. Трусость Алексея, изменяющая отношение к нему Насти, вызвана не только качествами его характера, но и полной уверенностью в невозможности счастья с Настей из-за экономического неравенства в положении его семьи и Чапуриных.
В конце концов, нравственная гибель всей семьи Лохматых и физическая гибель Алексея определяются также пришедшими им в руки бешеными, легкими деньгами Николаева, 1999, с. 25 . Еще более, пожалуй, удачны у Мельникова женские типы, в самом центре которых стоит строгая как бы застывшая фигура матери Манефы, суровой на вид игуменьи, не погасившей, однако, еще своего внутреннего живого пламени и потому снисходительной к веселью и промахам молодости.
Она крепко держит старый уклад, содержит в достатке свою обитель, пользуясь щедрыми приношениями своего брата Патапа Максимыча и других благодетелей, блюдет мудрое домостроительство, давая отпор всякому новшеству, обуздывая неопытное легкомыслие молодости и упрямую гордыню старости. Горькое несчастье пригнало Матрену Чапурину в обитель невест христовых. Будучи дочерью богатого крестьянина, полюбила она бедного парня - Якима Стуколова. Не разрешил суровый отец идти за него. В скитах решила Матрена скрыть позор девичий.
Темный страх наказания божьего, внушенный скитницами, рассчитывавшими поживиться подачками ее богатого отца, заставили Матрену стать инокиней Манефой. Должно быть, она искренне верила в старообрядческого бога. Но к чему привела ее эта вера? Даже успокоения не дала она ей. Крайним напряжением незаурядной воли своей Манефа заставила себя забыть мирские радости. Только при внезапной встрече с Якимом в доме Патапа Максимыча дрогнуло ее измученное, очерствевшее сердце, дрогнуло и замерло - теперь уже навсегда.
В ее обители жизнь трудовая, но без лишнего отягощения все здесь делается с крестом, сопровождается молитвою и метаниями поклонами. Белицы занимаются рукоделиями, изготовляя разные заказы и подарки для благодетелей или украшения для моленных икон уставщицы и канонницы должны уметь истово читать, по божественному и знать пение церковное, чтобы, могли справлять уставную службу по Минее, чтобы умели петь по крюкам и даже развод демественному и ключевому знамени могли бы разуметь.
Но эти полуотшельницы-полумирянки с тихим ропотом переносят свою затворническую жизнь и рады всякому заезжему гостю, особенно доброму молодцу. Протест молодого сердца иногда разгорается волей, и тогда нисколько не поможет неусыпная бдительность строгих стариц. Мужской элемент обителей, помимо заезжих гостей-благодетелей, составляют разные подозрительные старцы, странники, бегуны, скитальщики, послы из Москвы, из Вятки, из Бело-Кринидкой епархии.
Среди, них выделяется своей типичностью сладкоречивый, умильный и падкий до искушений московский посол Василий Борисыч. Приехал этот купеческий сын из Рогожской с письмом к матушке Манефе и зажился в обители, ухаживая за всеми смазливыми девушками с повторяемым ежеминутно набожным восклицанием Ох, искушение! Выдумал он учить белиц московскому демественному пению, но оно заменилось у них шутками, смехом да переглядываниями, и не может вырваться Василий Борисыч из обители. Белицы в нем души не чают, тем более что он человек с поэтическими наклонностями и голосистый певец.
И с инокинями он умеет поддержать приличную беседу. Он внимательно и подобострастно выслушивает, как поучает его мягкосердная и набожная мать Виринея Ко всякому человеку ангел от Бога приставлен, а от сатаны - бес. Ангел на правом плече сидит, а бес - на левом. Так ты и плюй налево, а направо плюнешь - в ангела угодишь Мельников, 1993, т.1, с. 538 . Иногда Василий Борисыч не прочь вступить и в богословские споры.
Словом, это тип бездельника, который, будучи полон сил, живет без определенных занятий и, как сыр в масле, катается в обители. Тип протестующей белицы особенно удался автору в лице Фленушки, молодой, красивой послушницы, полной жизни и огня. Бойкая, энергичная, плутоватая, она устраивает любовные свидания, способствует свадьбам белиц уходом, радуясь на чужое счастье она первая заводчица на всякие шалости и вольности песню ли мирскую затянуть, или заезжего молодца одурачить.
И все сходит с рук этой балованной любимице матери Манефы, которая уже на смертном одре напрасно убеждает свою родную дочь Фленушку принять иночество, обещая поставить ее преемницей своей власти и богатства. Судьба Фленушки - это самое тяжкое обвинение против всех старообрядческих обычаев и нравов. В изображении Мельникова Фленушка - воплощенная полнота и прелесть жизни. Умная, независимая, женственная, она заражала жизнерадостностью и весельем всех, с кем встречалась, желала людям счастья и сама рвалась к нему. Но она родилась и выросла в скиту.
Инокини и белицы, видя, как игуменья во всем потакает Фленушке, заискивали перед ней общая любимица, она делала, что хотела, и это постепенно приучило ее к своеволию. Фленушка уже не представляла себе, как она сможет укротить свой нрав. Тут одна из причин того, почему она боялась выйти замуж за Петю Самоквасова любви такой девки, как я, тебе не снести Мельников, 1993, т.2, с. 401 . Всем этим и воспользовалась Манефа, чтобы подавить волю дочери.
Долго не покорялась Фленушка, но, в конце концов анафемская жизнь, как называла она скитское существование, сломила ее Мельников провожал свою любимую героиню на иночество, как на смерть. Фленушка - быстрая, как ртуть, озорная, лукавая, подвижная, любимица обители, огонь-девка, озорь-девка, угар-девка, баламутка и своевольница - как горько смиряет она себя, как скручивает, как мучительно душит в себе живое, склоняя голову под черный куколь. С жизнью прощается! Еще перед иночеством говорит она своему возлюбленному Сорная трава в огороде Полют ее, Петенька Понимаешь ли? Полют С корнем вон Так и меня Мельников, 1994, т. 1, с. 368 . Хитростью отсылает Петеньку на три дня из обители, чтобы не видел пострига Петенька такого не выдержит.
Петенька - жиденек сердцем Петенька потом кинется Фленушка а Фленушки уже не будет, вместо Фленушки с каменной твердостью глянет сквозь него новопостриженная мать Филагрия Отыди от мене, сатано! Мельников, 1994, т. 1, с. 389 . В журнале Русская старина за 1887 год была опубликована история прототипов, с которых писана любовь Фленушки и Самоквасова.
Нет, забубенным гулянием, в котором утопил добрый молодец горюшко-кручинушку, там не обошлось. В жизни-то Самоквасов иначе расстался с матерью Филагрией он ее убил, труп запер, послушницам, уходя, сказал, что игуменья спит не приказала-де беспокоить. Час спустя послушницы все-таки обеспокоились, взломали дверь и увидели игуменью, привязанную косой к самоварному крану и с ног до головы ошпаренную она умерла от ожогов, не издав ни звука.
Следствия не было раскольницы избежали огласки - и сошла в могилу мать Филагрия, она же огневая Фленушка, так же, как сходит в межу сорная трава, выполотая с огорода беззвучно и безропотно. Движущей силой судьбы героев почти всегда является капитал. Ведь разве Маше Залетовой выпало бы на долю столько страданий, если бы ее отцу не втемяшилось во что бы то ни стало завести пароход и разбогатеть еще больше, разбогатеть без предела? И еще две жертвы.
Евграф Масленников не мог защитить ни себя, ни своей чистой любви он об этом и подумать не смел он твердо знал у кого богатство, у того и воля - то есть полный произвол. Он сгинул где-то, а его возлюбленной Марье Гавриловне, вынесшей все надругательства старика Масленникова, предстояло еще раз пережить и любовь и унижения. Мучитель был другой, а причина мучений та же богатство, дух стяжательства. Наряду с Фленушкой и Настей Чапуриной можно поставить Дуню Смолокурову, одну из героинь романа На горах это, правда, несколько бледный, но тоже поэтический и идеальный образ, от которого веет чем-то национально-чистым Янчук, 1911, с. 199 . Дуня Смолокурова тоже искала свет истинной веры. С самого раннего детства ее окружали скитницы и канонницы, а растила и лелеяла убитая безысходным горем темная староверка Дарья Сергеевна.
Но детским своим сердцем чуяла Дуня, что люди - и прежде всего ее родной отец - в делах своих поступают не по слову божьему. От старообрядческих скитов и молелен дошла она до хлыстовских радений.
Что помогло ей освободиться из трясины хлыстовской обезличивающей мистики, от корыстного шантажа божьих людей ? Слово божье ? Нет. Здоровое чувство отвращения и брезгливости отшатнуло ее от исступленного изуверства, от безобразного разврата во славу Господа Бога. И опять Мельникову было как будто бы уже некогда рассказать, какова была Дунина вера в Бога православной церкви. Если романы Мельникова называют энциклопедией народной жизни, то его герои - страницы этой энциклопедии.
Все они проходят в повествовании всякого рода испытания любовь, богатство, слава, гибель близких Важным является то, насколько эти герои, пережив все перипетии, остаются верными нравственным законам. Тем самым автор подчеркивает, что судьбу человека определяет не наличие власти и не количество денег, ее определяет Бог, который судит по степени соблюдения тех нравственных ценностей, что являются основополагающими в жизни человека.
Поэтому в конце романа каждому воздается по делам своим. 4.