СОДЕРЖАНИЕ Введение 3 Глава 1. Понятие метафоры 5 Глава 2. Особенность поэтической метафоры 12 Глава 3. Место метафоры в поэзии И. Бахтерева 17 Заключение 27 Список использованной литературы 28 ВВЕДЕНИЕ В последнее время нарастает интерес к творчеству Игоря Бахтерева – неординарного, но, к сожалению, пока малоизвестного и малоизученного поэта ХХ века. Репрессии 30-х годов унесли жизни множества талантливых литераторов и надолго закрыли доступ к их творчеству для читателей.
По словам Сергея Бирюкова, «это была настоящая расправа с поэзией». Большинство произведений группы ОБЭРИУ, в которую входил Игорь Бахтерев, не было известно в России до середины 80-х годов. Что же до самого Игоря Бахтерева, то он и сейчас все еще известен российскому читателю на уровне немногих журнальных публикаций и публикаций в общих сборниках поэзии обэриутов и их последователей.
Его первые произведения были напечатаны на родине лишь в конце 80-х годов и остаются до сих пор известны в достаточно узких кругах (за рубежом стихи Бахтерева впервые были опубликованы в 1978 году). «Фактически считает С. Бирюков мы оказались в ситуации, когда созданное 60 лет назад вошло в наши дни, как будто написанное только что». Конечно, Игорь Бахтерев не является автором абсолютно неизданным. Первая из книг, в которой опубликованы его произведения, многократно подвергавшаяся критическим репрессиям «Ванна архимеда», составленная Анатолием Александровым в 1991 году, представляет прозу Бахтерева и его «драматическую сцену» «Царь Македон или Феня и Чеболвеки»; вторая книга – это «Поэты группы ОБЭРИУ», изданная в серии «Библиотека поэта» в 1994 году. Здесь опубликованы по авторским рукописям 12 стихотворных текстов поэта.
Тем не менее изучение творчества И. Бахтерева остается по прежнему актуальным, поскольку упоминания об этом поэте можно найти пока лишь в контексте исследования поэзии группы ОБЭРИУ в целом.
Характерной чертой поэзии Игоря Бахтерева является активизация тропов. Вообще, по мысли Ю. М. Лотмана, к тропам как механизмам творческого мышления тяготеют системы, «ориентированные на сложность, неоднозначность или невыразимость истины». Для произведений И. Бахтерева характерна активизация таких тропов, как метонимия, гипербола, оксюморон, и, конечно же, метафора, способствующая раскрываю метафоричности и повышенной ассоциативности в творчестве этого поэта.
Изучение использования метафор в поэзии И. Бахтерева весьма интересно и актуально, поскольку отдельного исследования по этой теме не имеется. Именно поэтому целью данного курсового сочинения является раскрытие места и роли метафор в поэзии И. Бахтерева. Для реализации поставленной цели были поставлены следующие задачи: 1) определить понятие метафоры на основании анализа научной литературы по данной проблеме; 2) раскрыть особенности поэзии И. Бахтерева; 3) определить характер метафор И. Бахтерева и степень их использования на конкретных примерах. ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ МЕТАФОРЫ Основной признак метафоры – ее семантическая двойственность. В структуру метафоры входят два компонента – ее значение (свойство актуального субъекта) и образ ее вспомогательного субъекта.
Называя Собакевича медведем, имя медведь относят одновременно и к классу животных, и к конкретному человеку, а из числа ассоциируемых с медведем признаков отбирают те, которые приложимы к индивиду (крепость, грубая сила, косолапость, окраска и т. д.). совокупность второстепенных для класса (вспомогательного субъекта метафоры) признаков дает ключ к сущности актуального субъекта метафоры.
Поэтому метафора часто лежит в основе прозвищ, а затем и фамилий (Коробочка, Клещ, Сова). Расширение денотативной области метафоры с индивида на категорию сужает и фиксирует значение метафоры, которая становится фактом языка: медведь – «неуклюжий человек, увалень». Сходство со стереотипом класса позволяет выделить определенную разновидность внутри другого класса, в данном случае класса людей.
Таким образом, источником нового значения является сравнение. Уподобление объектов может быть симметричным; ср. обоюдные метафоры (Аристотель): «загорелись звезды очей» (глаза) и «загорелись очи ночи» (звезды). Поэтическая метафора часто сближает далекие объекты: Русь – поцелуй на морозе (Хлебников). Метафора традиционно рассматривается как сокращенное сравнение.
Из нее исключены предикаты подобия (похож, напоминает и др.) и компоративные союзы (как, как будто, как бы, словно, точно и др.). Вместе с ними элиминируются основания сравнения, мотивировки, ситуативные обстоятельства, модификаторы. Метафора лаконична. Она сокращает речь, сравнение ее распространяет. Формальным изменениям соответствуют смысловые. Сравнение выявляет любое – постоянное или преходящее – сходство (или его отсутствие), метафора – устойчивое подобие; ср. «Вчера он вел себя как заяц», и «Вчера в лесу он был заяц» (можно только «Он - заяц»). Обозначая сущность объекта, метафора несовместима с субъективными установками «Мне кажется, она птица», «Я думаю, что Собакевич медведь». В послесвязочной традиции русская метафора предпочитает именительный падеж творительному, обозначающему состояние или переменный признак: «Командир наш был орел». Творительный падеж используется тогда, когда на прзнак наложен предел, обычно в стереотипных метафорах: «Не будь свиньей»; «Каким я был ослом». Метафора возникает при сопоставлении объектов, принадлежащих к разным классам.
Логическая сущность метафоры определяется как категориальная ошибка или таксономический сдвиг.
Метафора отвергает принадлежность объекта к тому классу, в который он входит, и включает его в категорию, к которой он не может быть отнесен на рациональном основании. Сравнивая объекты, метафора противопоставляет. Метафора сокращает не только сравнение, но и противопоставление, исключая из него содержащий отрицание термин: «Ваня (не ребенок, а) сущий вьюн». Если сокращенный термин важен для интерпретации метафоры или фокусирования внимания на контрасте, он может быть восстановлен: «Это не кот, а бандит» (Булгаков); «Что это за люди? Мухи, а не люди» (Гоголь); «Не смушка - огонь» (Гоголь). Метафора выполняет две основные функции – функцию характеризации и функцию номинации индивидов и классов объектов.
Они четко противопоставлены в субстантивной метафоре. В первом случае существительное занимает место таксономического предиката, во втором – субъекта или другого актанта.
Исходной для метафоры является функция характеризации. Занимая позицию предиката, метафора постепенно утрачивает предметное значение и вместе с тем большую часть входящих в него семантических компонентов. Смысл метафоры ограничивается указанием на один или немногие признаки. Употребление метафоры в актантной позиции вторично. В русском языке оно поддерживается указательным местоимением: «Живет эта вобла в имении своей бывшей жены» (Чехов). Конкретная метафора часто используется для характеристики непредметного субъекта: «Любовь – пьянящее вино»; «Совесть – когтистый зверь». Обратное явление редко: «Господи, это же не человек, а – дурная погода» (М. Горький). Метафора выполняет характеризующую функцию также в позиции приложения: «глаза-небеса», «случай – Бог-изобретатель». В соположении далеких понятий иногда видят сущность поэтической метафоры.
В образной поэтической речи метафора может вводиться прямо в именную позицию и ее референция остается неэксплицированной (метафоры-загадки): «Били копыта по клавишам мерзлым» (то есть булыжникам) (Маяковским). Утверждаясь в номинативной функции, метафора утрачивает образность: «горлышко бутылки», «анютины глазки», «ноготки». Номинализация метафорических предложений, при которой метафора переходит в именную позицию, порождает один из видов генитивной метафоры: «зависть – это яд», отсюда – «яд зависти», а также: вино любви, звезды глаз, червь сомнения и т. д. Ориентация на характеризующую функцию отличает метафору от метонимии (синекдохи), предназначенной прежде всего для выделения предмета речи. В предложениях «Вон та голова – это голова», «Эта шляпа – ужасная шляпа» имена «голова» и «шляпа» получают в субъекте метонимическое (идентифицирующее) прочтение, а в предикате – метафорическое (предикатное). Будучи ориентированы на одну – предикатную позицию, сравнение и метафора находятся между собой в парадигматических отношениях.
Метафора и метонимия позиционно распределены.
Их отношения являются синтагматическими.
Оба основных типа полнозначных слов – имена предметов и обозначения признаков – способны к метафоризации значения. Чем более дескриптивным (многопризнаковым) и диффузным является значение слова, тем легче оно получает метафорические смыслы. Среди существительных метафоризуются прежде всего имена предметов и естественных родов, а среди признаковых слов – слова, выражающие физические качества и механические действия.
Метафоризация значений во многом обусловлена картиной мира носителей яззыка, то есть народной символикой и ходячими представлениями о реалиях (ср. фигуральные значения таких слов, как ворон, ворона, черный, правый, левый, чистый и пр.). Метафоризация значения может либо проходить в пределах одного семантического типа слов, либо сопровождаться переходом из одного типа в другой. Метафора не выходит за рамки конкретно-предметной лексики, когда к ней прибегают в поисках имени для некоторого (обычно непоименованного) класса реалий.
Метафора в этом случае составляет ресурс номинации. Вторичная для метафоры функция используется как прием образования имен предметов. сЕмантический процесс сводится к замене одного дескриптивного значения другим. Перенос может основываться на сходстве любого признака: формы (журавель колодца), цвета (белок глаза) и пр. Номинативная метафора часто порождает омонимию. Второй тип метафоры состоит в семантическом сдвиге: переходе предметного значения в категорию признаковых слов (ср. волк хищный, чурбан тупой, бесчувственный). Обозначая свойства, уже имеющие в языке название, образная метафора, с одной стороны, дает языку синонимы, а с другой – обогащает слова фигуральными значениями.
Обратный описанному процесс перехода признакового значения в категорию конкретной лексики не характерен для метафоры. Метафоризация третьего типа протекает в среде признаковых слов и заключается в сопоставлении субъекту метафоры признаков, свойств и действий, характерных для другого класса объектов или относящихся к другому аспекту данного класса.
Так, прилагательное «острый», относящееся в прямом смысле к колющим и режущим предметам, получает метафорическое значение в сочетаниях: острое, острый ум, острый конфликт, острая боль, острая обида, острый кризис и др. В этом типе метафоры указан признак вспомогательного субъекта, но нет прямой отсылки к термину сравнения (классу предметов), имплицируемому значением метафоры.
Признаковая метафора также может быть выведена из сравнения: «Ветер шумит так, как будто воет зверь» - «Ветер воет, как зверь» - «Ветер воет». Метафора этого типа служит источником полисемии слова. Существует ряд общих закономерностей метафоризации значения признаковых слов: 1) физический признак предмета переносится на человека и способствует выделению и обозначению психических свойств личности (ср. тупой, резкий, мягкий, широкий и пр.); 2) атрибут предмета преобразуется в атрибут абстрактного понятия (поверхностное суждение, пустые слова, время течет); 3) признак или действие лица относится к предметам, явлениям природы, абстрактным понятиям (принцип антропоморфизма: буря плачет, утомленный день, время бежит и др.); 4) признаки природы и естественных родов переносятся на человека (ср.: ветренная погода и ветренный человек, лиса заметает следы и человек заметает следы). Процессы метафоризации часто протекают в противоположных направлениях: от человека к природе, от природы к человеку, от неодушевленного к одушевленному и от живого к неживому. Перенос от предметных категорий к абстрактным инвентируется редко.
Признаковая метафора является орудием выделения, познания свойств материальных тел и абстрактных категорий, и ее можно назвать когнитивной.
Важный результат когнитивной метафоры – создание вторичных предикатов, то есть предикатов, относящихся к нефизическим объектам (следовать, предшествовать, вытекать, выводить, развиваться, яркий, глубокий и др.). Расширяя круг сочетаемости слова, когнитивная метафора часто приводит к созданию очень общих значений.
Естественное для себя место метафора находит в поэтической (в широком смысле) речи, в которой она служит эстетической цели. Метафору роднят с поэтическим дискурсом следующие черты: нераздельность образа и смысла, отказ от принятой таксономии объектов, актуализация далеких и «случайных» связей, диффузность значения, допущение разных интерпретаций, отсутствие мотивации, апелляция к воображению, выбор кратчайшего пути к сущности объекта. ГЛАВА 2.
Метафора удлиняет радиус действия мысли, представляя собой в области л... Она всего лишь обеспечивает практический доступ к тому, что брезжит на... Жирмунский. Однако если сравнивать в этом смысле Блока и Бахтерева, то последнего ... Рассмотрим использование И.
Г. «Облекшись светом, как одеждой», … Яхве «строит на водах свои чертоги;... В результате неслучайно кажется использование Бахтеревым таких поэтиче... Бахтерев – часто) вводимые цепями метафорические образы настолько ярки... В целом можно говорить о метафоричности поэзии И.
Заключение «Читая Бахтерева, вы можете читать бесконечно текучее, длящееся, не застывающее, не имеющее фиксированной формы… в принципе вы обречены не столько читать, сколько перечитывать… но именно таково бытование нормальной литературы, предназначенной и для чтения и для перечитывания одновременно и сразу…» писал о творчестве Бахтерева Сергей Сигей. Творчество И. Бахтерева отличает повышенная метафоричность.
У Бахтерева вообще целое стихотворение, целая поэма может быть построена на низке поэтических метафор. Поэтическая метафора в творчестве И. Бахтерева выступает основным конструктивным приемом, доминантой стиля произведения.
В общем-то можно даже сказать, что поэтическая метафора является доминантой творчества поэта в целом. «Поэтом метафоры» назвал Блока В. М. Жирмунский. Как мы уже говорили, И. Бахтерев в этом смысле поэт гораздо более метафоричный: подобно кубообразорному ежу из поэмы «Лу», творчество Бахтерева метафорично в кубе. ЛИТЕРАТУРА 1. Аристотель.
О поэтическом искусстве. М 1957. 2. Бирюков С. Поэзия русского авангарда. М 2001. 3. Гирба Ю. «Движение – неизвестно куда». Тело, жест и пластика в театре обэриутов // Поэзия и живопись. М 2000. С. 604 – 618. 4. Глоцер В. Об обэриутах // Круг чтения. 1998. С. 82 – 83. 5. Григорьев В. П. Поэтика слова. М 1979. 6. Жаккар Ж. – Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда. СПб 1995. 7. Жирмунский В. М. Теория литературы.
Поэтика. Стилистика. М 1977. 8. Заболоцкий Н. Поэзия обэриутов // Поэты группы ОБЭРИУ. М 2000. С. 538 – 540. 9. Кобринский А. Поэтика «ОБЭРИУ» в контексте русского литературного авангарда. М 1999. 10. Кожевникова Н. А. Словоупотребление в русской поэзии начала XX века. М 1986. 11. Литературный энциклопедический словарь. М 1987. 12. Лихачев Д. С. Слово о полку Игореве. М 1950. 13. Минц К. Б. Обэриуты // Вопросы литературы. 2001. №1. 14. Николаенко В. В. Письма о русской филологии (Письмо восьмое) // Новое литературное обозрение. 2000. №43. С. 394 – 401. 15. Ортега-и-Гассет Х. Две главные метафоры.
М 1991. 16. Очерки истории языка русской поэзии ХХ века. М 1993. 17. Павлович Н. В. Очерки истории языка русской поэзии ХХ века. Образные средства поэтического языка и их трансформация. М 1995. 18. Павлович Н. В. Язык образов. Парадигмы образов в русском поэтическом языке. М 1995. 19. Писатели ХХ века. М 1993. 20. Потебня А. А. Теоретическая поэтика. М 1990. 21. Поэты группы ОБЭРИУ. М 2000. 22. Русский язык. Энциклопедия.
М 1997. 23. Стеблин-Каменский М. И. Спорное в языкознании. М 1974. 24. Томашевский Б. В. Теория литературы. Поэтика. М 1996. 25. Чернец Л. В. « Плыло облако, похожее на рояль» (О сравнении) // Русская словесность. 2000. № 2. 26. Шилков Ю. М. Метафора и мифологический образ («огонь» и «вода» в библейской поэзии по И. Г. Франк-Каменецкому) // Смыслы мифа: мифология в истории и культуре. Выпуск №8. СПб 2001. 27. Шубинский В. Прекрасная махровая глупость // Новое литературное обозрение. 2001. № 49. С. 406 – 420.