Цикл Ахматовой поэтика диалогичности. Поэзия Цветаевой отражает основные тенденции, присущие поэзии начала XX века. Специфику цикла отметила Г.П. Козубовская, подчеркнув, что цикл М. Цветаевой, адресованный А. Ахматовой вариант цветаевского мифа о Поэте, точнее сотворение мифа о нем, постижение Другого через создание мифа Козубовская, 2001 148 . И далее подчеркивается диалогичность, присущая поэтическому слову и мышлению Цветаевой Миф о царскосельской Музе, восходя генетически к царскосельской легенде о городе поэтов, покровителем которого является лебедь - птица Аполлона, реализует культурные смыслы ахматовской поэзии в своебразном цитировании ее Козубовская, 2001 148 . 2.3.1. История создания цикла.
Встреча и несостоявшийся эпистолярный диалог Александровское лето - так можно назвать дни с 22 июня по 8 июля, когда Цветаева писала по стихотворению в день двенадцать из тринадцати обращены к Ахматовой первое стихотворение к ней было завершено накануне отъезда в Александров.
Что послужило толчком? Трудно сказать, но день за днем Цветаева создает свой восторженный гимн любви и восхищения В певучем граде моем купола горят, И Спаса светлого славит слепец бродячий.
И я дарю тебе свой колокольный град, Ахматова - и сердце свое впридачу Цветаева, 1997, 1 303 . Ах, я счастлива, никогда заря Не сгорала - чище. Ах, я счастлива, что, тебе даря, Удаляюсь - нищей, Что тебя, чей голос - о глубь, о мгла Мне дыханье сузил, Я впервые именем назвала Царскосельской Музы Цветаева, 1997, 1 304 . Седьмого июня Марина Цветаева встретилась, наконец, с Анной Ахматовой.
Многолетняя мечта, постепенно остывая, перешла в любопытство, уже не освещенное любовью. Однако желание встретиться у Марины Ивановны оставалось. Услышав от Пастернака, что Цветаева хочет ее видеть, Ахматова пригласила ее к себе. Содержание беседы, длившейся несколько часов, осталось навеки тайной.
Встреча поэтов продолжилась восьмого июня. Ахматова в тот день навещала Н.И. Хаджиева. Он вспоминает, что Ахматова больше молчала, а Цветаева, напротив, много говорила. Говорила о Хлебникове, чьи неизданные сочинения выпустили в прошлом году Хаджиев и Гриц о Пастернаке, который якобы избегает ее и с которым не виделась полтора года о западноевропейском кино о живописи. В голосе ее звучали горечь, нетерпимость, своеволие. Она была нервна, угловата, замучена, чем и контрастировала с тоже несчастной, нищей, бездомной, опасающейся слежки, но неизменно царственной и гармоничной Музой плача. Словом, встретились две разные породы, две разные сущности, поэтические и человеческие, и произошло неизбежное взаимное отталкивание.
Конечно, обе были скованны - тем более на второй день, в присутствии других. Ахматова впоследствии сожалела, что не прочла Цветаевой из-за боязни причинить ей боль упоминанием о перенесенных утратах посвященное ей стихотворение, названное Поздний ответ Невидимка, двойник, пересмешник, Что ты прячешься в черных кустах, То забьешься в дырявый скворешник, То мелькнешь на погибших крестах.
То кричишь из Маринкиной башни Я сегодня вернулась домой, Полюбуйтесь, родимые пашни, Что за это случилось со мной. Поглотила любимых пучина, И разграблен родительский дом. Мы с тобою сегодня, Марина, По столице полночной идем, А за нами таких миллионы, И безмолвнее шествия нет, А вокруг погребальные звоны Да московские дикие стоны Вьюги, наш заметающей след Ахматова, 1986, 1 245-246 Ариадна Эфрон записала в последствии рассказ Ахматовой об их встрече с Цветаевой Марина Ивановна была у меня, вот здесь, в этой самой комнатке сидела вот здесь, на этом самом месте, где вы сейчас сидите. Мы как-то очень хорошо встретились, не приглядываясь друг к другу, друг друга не разглядывая, а просто М.И. много мне рассказывала про свой приезд в СССР, про Вас и Вашего отца, и про все то, что произошло.
М.И. читала мне свои стихи, которые я не знала.
Мы пошли вместе в театр, как-то устроились с билетом и сидели рядом. После театра провожали друг друга. И договорились о встрече на следующий день. Марина Ивановна приехала с утра, и весь день мы не разлучались, весь день просидели вот в этой комнате, разговаривали, читали и слушали стихи Эфрон, 1989 326 . Тогда же Цветаева переписала для Анны Андреевны несколько стихотворений и подарила типографские оттиски Поэмы горы и Поэмы конца. Однако позже Ахматова рассказывала, что Цветаева подарила ей Поэму Воздуха, а она прочла Цветаевой первый набросок Поэмы без героя. Получалась символическая картина оба поэта хотели познакомить друг друга с самыми своими заветными вещами.
Но понимания не возникло. Ахматова не захотела последовать за Цветаевой в другую стихию и назвала заумью цветаевскую попытку проникнуть в дух Поэта, рвущийся в поднебесье. Но и Цветаева не восприняла ахматовскую поэму. В поэме Ахматовой Цветаева не вычитала трагичности бега времени. В поэме Цветаевой Ахматова не восприняла трагичности бытия поэта в мире. Зимой 1915-1916 гг. Цветаева была в Петрограде.
Читала свои стихи на поэтическом вечере - москвичка в окружении столичных поэтов. И сразу почувствовала особую петербуржскую атмосферу, никак не похожую на московскую. Она и притягивала, и отталкивала, и заставляла быть собранной и точной. Обо все этом Цветаева вспомнит в очерке Нездешний вечер Читаю весь свой стихотворный 1915 год - а все мало, а все - еще хотят.
Ясно чувствую, что читаю от лица Москвы и что этим лицом в грязь - не ударяю, что возношу его на уровень лица - ахматовского. Ахматова! Слово сказано. Всем своим существом чую напряженное - неизбежное - при каждой моей строке - сравнивание нас а в ком и - стравливание 6 не только Ахматовой и меня, а петербургской поэзии и московской. Петербурга и Москвы. Но, если некоторые ахматовские ревнители против меня слушают, то я-то читаю не против Ахматовой, а - к Ахматовой. Читаю как если бы в комнате была Ахматова, одна Ахматова.
Читаю для отсутствующей Ахматовой. Мне мой успех нужен как прямой провод к Ахматовой. И если я в данную минуту хочу явить собой Москву - лучше нельзя, то не для того, чтобы Петербург - победить, а для того, чтобы эту Москву - Петербургу - подарить. Ахматовой эту Москву в себе, в своей любви, подарить, перед Ахматовой - преклонить Басинский, Федякин, 1998 312 . После этого вечера Цветаева пишет стихи о Москве и стихи - Ахматовой В певучем граде моем купола горят, И Спаса светлого славит слепец бродячий И я дарю тебе свой колокольный град Ахматова и сердце свое в придачу Цветаева, 1997, 1 303 2.3.2.