– Скажите, Михаил Сергеевич, вы действительно настолько любили покойную Ирину Вагай, что готовы были оставить жену и двоих детей?
Инженер Муратов тяжело вздохнул, приподнялся в кресле, куда усадил его начавший допрос Королев, и вытер лоб смятым уже платком.
– Я не понимаю, – сказал он, – мне неизвестно, имеете ли вы право задавать такие вопросы, тем более их задают мне уже не первый раз.
– Кто вас еще спрашивал?
– Ваш коллега, который присутствует сейчас здесь. – Муратов кивнул на Гукова, устроившегося в кабинете начальника рубежанской милиции, который уступил его для проведения допроса.
– Было такое, – сказал Гуков. – Спрашивал.
– Мы можем задать вам любой вопрос, если он обусловлен интересами расследования, товарищ Муратов, – спокойно произнес Королев. – Поэтому уж не взыщите... Придется отвечать.
– Расследования? – вскричал, снова приподнявшись, инженер. – Почему я должен отвечать на ваши любые вопросы? В чем меня обвиняют?
– Так уж сразу и обвиняют! – мягко проговорил Андрей Иванович. – Что это, право, Михаил Сергеевич, вы так всполошились? Успокойтесь. Вас просто допрашивают в качестве свидетеля. Обычное дело.
– Хорошо, – глухим голосом произнес Муратов. – Да, я любил эту женщину и был готов оставить семью ради нее.
Наступило молчание.
– Нет, – сказал инженер, – не так выразился. Оставить жену – это да. Детей оставлять я не собирался.
– Жена знала о ваших намерениях? – спросил Королев.
– Я хотел ей сказать, но Ирина запретила мне. Ирина не хотела причинять боль другой женщине. Это был необыкновенный, святой человек! Да... Какая нелепая смерть! – Неподдельная глубокая скорбь прозвучала в голосе Муратова.
Гуков и Королев переглянулись.
– Вы, конечно, думали и о судьбе детей, – сказал Андрей Иванович, – когда принимали решение о союзе с Ириной Вагай.
– Думал, – ответил Муратов. – Я хотел их взять с собой.
– А жена ваша согласилась бы на это? – задал вопрос Королев.
– Нет, – глухо проговорил инженер и опустил голову. – Нет, она не согласилась бы. Я знаю это точно.
– И тогда бы вы оставили не только жену, но и детей тоже, – проговорил Гуков.
Муратов не отвечал.
– Скажите, Михаил Сергеевич, – спросил Королев, – где вы встречались с Ириной Вагай?
Инженер заметно смутился.
– В каком смысле? – проговорил он, запинаясь.
– В самом прямом. В каких местах вы виделись с нею?
– Во дворце культуры, на репетициях. Дома я у нее бывал. За город ездили. Ну и у общих друзей встречались...
– А на комбинате?
– Ирина часто бывала в цехах, она всегда говорила, что должна знать тех, для кого работает. Виделись мы с нею и на комбинате.
– И к вам она заходила? – спросил Андрей Иванович.
– Ко мне домой?! – воскликнул Муратов.
– Нет, зачем же! – сказал Вадим Николаевич. – В лабораторию «Сигма».
– В нашу лабораторию с обычным пропуском не попадешь, – проговорил, успокаиваясь, Михаил Сергеевич. – Да и не было нужды видеться нам еще и здесь, на моем рабочем месте.
– Значит, Ирина Вагай никогда не бывала в стенах лаборатории? – спросил Королев.
– А чего ей там делать? – вопросом на вопрос ответил Муратов.
– Хорошо, – сказал Королев. – Благодарю вас. – Он повернулся к Гукову: – Хотите спросить еще что-нибудь?
– Нет, достаточно, – ответил Андрей Иванович.
– Тогда вы свободны, товарищ Муратов. Прошу о нашем разговоре никого не информировать. Вы понимаете?
– Да-да! Конечно понимаю... Никому не скажу.
Инженер Муратов вышел.
– Ну, – сказал Королев, – как он тебе показался?
– Сложное впечатление. С одной стороны, тяжело переживает гибель любимого человека. Любовь в этом возрасте к молодой женщине – опасная штука. Ему ведь за сорок?
– Сорок пять.
– Бывает, что и сильные духом мужчины теряют голову в таких ситуациях. Только не забывай, что Муратов еще и способный актер. Все в один голос твердят: есть в нем божья искра.
– Я тебя понял, Андрей. Он мог и сыграть свое чувство к Ирине. Только зачем это ему нужно?
– Резонно, Вадим. Зачем это ему нужно?.. Не знаю. Но глаз с Муратова спускать нельзя. Тут возможен такой вариант: Ирина Вагай знала о допуске влюбленного в нее инженера к секретным материалам – она узнала об этом от некоего Икса, в подчинении которого находится. Икс приказывает ей обольстить Муратова, что большого труда Ирине не составило. Когда инженер, как говорится, дозрел и был готов бросить семью, Ирина Вагай ставит ультиматум: или материалы и она, либо Муратов не получит ее. Тогда Муратов, потерявший от чувства к молодой женщине голову, и решается на преступление. Он передает режиссеру секретные материалы и уезжает в командировку.
– И тот его срочный отъезд с комбината на машине, свидетелями которого мы с тобой были, – задумчиво проговорил Королев. – Помнишь? Это было после твоего с ним первого разговора...
– Да, – сокрушенно сказал Гуков, – на своем «Жигуленке» Муратов обошел твоих ребят. Они ведь его потеряли, и мы до сих пор не знаем, где был Муратов в течение двух часов.
– Я думал, что ты спросишь его об этом, Андрей?
– Зачем? Чтоб раскрыть наблюдение за ним? Пусть пока резвится свободно.
– Ладно, – сказал Вадим Николаевич, – с Муратовым пока оставим. Ты мне скажи, что за хитрую акцию ты проводишь вдвоем с моим Мелешиным?
– Уже пронюхал... Неплохо у вас поставлена служба, товарищ начальник. Или сам Мелешин доложил?
– До Мелешина я еще доберусь! – притворно суровым тоном произнес Королев. – Ишь ты! Служит исправно чужому дяде, а про дорогого и близкого товарища начальника забыл! Ну и ты тоже хорош... Заимел какие-то собственные соображения и разрабатываешь их втихую. Как это называется, Андрей Иванович?
– Это согласно, Вадим, русской пословице: семь раз отмерь – один раз отрежь... Понимаешь, на голом месте построил гипотезу, на одной интуиции. Тебе рассказать, так ты, старый зубр, смеяться будешь, ничего, кроме эмоций, в этой моей версии нет. А Вася Мелешин – салага, он смеяться не будет. Да я и не посвящаю его во все. Он пока выполняет отдельные поручения, порой не догадываясь об их связи между собой. Ведь одному мне повсюду не успеть.
– Хорошо-хорошо! – перебил Гукова Королев. – Давай пробуй свою интуицию, я в ее существование всегда верил. Только вот сейчас она мне, моя интуиция, подсказывает, что мы оба схлопочем солидные «фитили» от Щербакова, если не разберемся со всем этим в ближайшее время.
– Наш дорогой начальник Щербаков не только на «фитили» горазд, – возразил Гуков. – Я ведь не успел тебе сказать... Из главной нашей конторы мне сообщили, что после установления прежних московских знакомств Ирины Вагай к делу подключились тамошние ребята.
– Это уже что-то, – сказал Королев. – Они там, мы здесь, глядишь, и обложим зверя.
– Давай еще раз посмотрим, как организовано хранение секретной документации в лаборатории «Сигма», – предложил Андрей Иванович. – Может быть, отыщем еще какую щелку...
– Давай посмотрим, – согласился Королев, но в это время в дверь постучали.
Вадим Николаевич крикнул:
– Войдите!
Вошел его заместитель.
– Прошу прощения, – сказал он. – Есть интересная новость. Посмотрите-ка вот это.
– Что это? – спросил Вадим Николаевич
– Письмо на имя Ирины Вагай, – ответил заместитель. – Прибыло с утренней почтой. Отправлено из Москвы четыре дня назад. Отправитель С. Ромова, или, как она себя именует в письме, «Соха».
Королев вытащил листок из конверта, понюхал, хмыкнул, развернул и принялся читать. Гуков подошел к столу, взял в руки пустой конверт и стал внимательно рассматривать его. Вадим Николаевич прочитал письмо, взглянул на Гукова, пробежал глазами текст еще раз. Затем он протянул листок Андрею Ивановичу и сказал:
– По-моему, это тот самый второй кончик веревочки, о котором ты говорил в первый день своего приезда в Рубежанск.