В окрестностях Атлантиды

Все эти годы мимо текла река, как морщины в поисках старика. Но народ, не умевший считать до ста, от нее хоронился верстой моста. Порой наводненье, порой толпа, то есть что-то, что трудно стереть со лба, заливали асфальт, но возвращались вспять, когда ветер стихал и хотелось спать. Еще были зимы, одна лютей другой, и привычка плодить детей, сводивших (как зеркалом -- платяной шкаф) две жизни к своей одной, и вообще экономить. Но как ни гни пальцы руки, проходили дни. В дело пошли двоеточья с "Ј", зане их труднее стереть. Но всЈ было впустую. Теперь ослабь цепочку -- и в комнату хлынет рябь, поглотившая оптом жильцов, жилиц Атлантиды, решившей начаться с лиц. <1993> --------

* * *

Голландия есть плоская страна, переходящая в конечном счете в море, которое и есть, в конечном счете, Голландия. Непойманные рыбы, беседуя друг с дружкой по-голландски, убеждены, что их свобода -- смесь гравюры с кружевом. В Голландии нельзя подняться в горы, умереть от жажды; еще трудней -- оставить четкий след, уехав из дому на велосипеде, уплыв -- тем более. Воспоминанья -- Голландия. И никакой плотиной их не удержишь. В этом смысле я живу в Голландии уже гораздо дольше, чем волны местные, катящиеся вдаль без адреса. Как эти строки. <1993> --------