Программой российского футуризма, точнее той его группы, которая сначала называла себя «Гилея», а в историю литературы вошла как группа кубофутуристов (почти все поэты-гилейцы – в той или иной степени – были и живописцами, приверженцами кубизма) стали манифесты, опубликованные в сборнике Пощечина общественному вкусу (1912): и Садок судей II (1913)
Только мы – лицо нашего Времени…
Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода современности…»
(Из пощечины общественному вкусу)
«…Мы выдвинули впервые новые принципы творчества, кои нам ясны в следующем порядке:
Мы перестали рассматривать словопостроение и словопроизношение по грамматическим правилам, став видеть в буквах лишь направляющее речи. Мы расшатали синтаксис.
Мы стали придавать содержание словам по их начертательной и фонической характеристике.
Нами сокрушены ритмы. Хлебников выдвинул поэтический размер живого разговорного слова…
Мы во власти новых тем: ненужность, бессмысленность, тайна властной ничтожности воспеты нами….
Мы новые люди новой жизни».
(Из Садка судей II).
Каждый из подписавших эти манифесты так или иначе отражал их принципы в своем творчестве. А.Крученых писал такие стихи:
Та са мае
ха ра бау
Саем сию дуб
радуб мола
аль.
Легендарным стало его стихотворение:
Дыр бул щыл
убешщур
скум
вы со бу
р л эз
Суть этого произведения в использовании неблагозвучных шипящих и предпочтении, которое он отдает согласным звукам. В этом Крученых видел истинно национальные традиции. Но строки, конечно, вызвали бурную реакцию.
Он сам назвал язык своих стихов «заумным» (не вкладывая в это понятие никакого отрицательного оттенка). В.Каменский издавал «железобетонные поэмы» (стихокартины), где собственно живопись перемежалась с текстом, который также представлял собой некую художественную композицию (игра шрифтами, отсутствие фраз: только слова и словосочетания и пр. выдумки).
Появление в группе молодого поэта В. Маяковского сразу вызвало интерес. Маяковский «смазал карту будней» и стал едва ли не самой заметной фигурой русского футуризма.
Всю эту группу разношерстных поэтов и художников организовал и сплотил Д. Бурлюк.
Уже само название сборников демонстрировало нарочитый антиэстетизм (пренебрежение к традиционным культурным ценностям) их авторов и составителей. Это подчеркивалось и внешним видом книг. Так, на задней обложке литографированной книги А. Крученых и В. Хлебникова «Игра в аду» рисунок К. Малевича изображал черта с рогами и копытами.
Праславяно-«азийскую» тематика многих произведений В.Хлебникова, фольклорная окраску некоторых стихов А.Крученых, В.Каменского напоминали, что поэты искали истоки русского слова.
Русские футуристы, как и итальянцы, эпатировали публику не только своими произведениями, но и внешним видом, манерой держаться. Газета того времени описывала одно из выступлений футуристов: «Занавес раскрывается. На сцене сидят три «пророка» в шутовских нарядах. В середине Маяковский в желтой кофте, черном галстуке, с цветком в петлице. По одну сторону – Бурлюк – в грязно-сером сюртуке, щеки и лоб его расписаны синей и красной краской. По другую – Каменский, в черном плаще с блестящими звездами и аэропланом на лбу. Сим странным способом этот господин, очевидно, желает сообщить публике, что он не только сочиняет стихи, но и водит самолеты.
Крики, свист, аплодисменты».
Зимой 1913–1914 футуристы ездят с выступлениями по югу России, везде вызывая скандальный интерес. «Веселым годом» назвал впоследствии В.Маяковский это время в своей автобиографии Я сам. В результате этого турне группы футуристов появились во многих городах России.