9 мая 2007 года, 16.56
Доктор Энн Беклер всегда парковалась на одном и том же месте. Таблички с ее именем там не было, но Энн считала, что эта табличка ей полагается. Стремясь восстановить справедливость, она убедила себя, что табличка имеется. Ну и пусть ее место в самом конце, где почти никто не паркуется! Это ее место, и Беклер ставила там машину каждый день, если только кто-нибудь по ошибке не занимал его первым. В тех редких случаях, когда это происходило, Энн не расправлялась с вором, но сердилась ужасно, и тогда сестры ходили на цыпочках и хихикали у нее за спиной. Все шутили, что однажды на месте Беклер припаркуется пациент, после чего она откажется оперировать его, пока не переставит машину.
Коган устраивается рядом с любимым парковочным местом Беклер и усмехается, вспоминая, как сестры втихую смеются над ней. А что тут еще остается? Он вернулся в Парквью, чтобы просить у Беклер помощи. Встреча эта ему, скорее всего, удовольствия не доставит. Перед ним карманный предсказатель с шариком, и выпадает постоянно «категорический отказ», а по мере того как приближается час их встречи, еще и «унижение». Коган все поставил на это слабое место в доказательной базе, и сейчас у него появится шанс подтвердить собственную теорию. Он всегда считал, что Беклер на самом деле неплохая женщина. Что под маской вспыльчивого и бессердечного человека прячется человек честный и добрый. И что Энн втайне испытывает к нему симпатию.
Около пяти часов вечера раздается телефонный звонок.
– Она пошла в свой кабинет, – сообщает Когану Джози Линг, одна из сестер послеоперационного блока. – Скоро появится.
И действительно, через пять минут Беклер выходит из боковых дверей. В одной руке портфель из мягкой кожи, во второй – большой пластиковый пакет. Подождав, пока она подойдет поближе, Тед выбирается из машины. Беклер замечает его не сразу, но, когда замечает, испуганно останавливается. Обычно Тед приветствует ее широкой ухмылкой, но в этот раз он старается сохранить непроницаемое выражение лица, надеясь, что это ее успокоит.
Оправившись от потрясения, Беклер улыбается первой:
– Приветик, Коган. – Она останавливается перед бампером его машины. – Какими судьбами к нам?
– Я пришел попросить об одолжении.
– Кого?
– Тебя.
Энн оглядывается по сторонам, словно подозревает, что ее сейчас гнусно разыграют. И начинает смеяться.
– Да ладно! – говорит она.
9 мая, 18.40
– Ну, короче, – говорит Биллингс, перемещая зубочистку из одного угла рта в другой, – он целыми днями торчит дома. Выходит только в магазин и еще бегает около одиннадцати утра. И тут неожиданно в 16.15 садится в машину и едет в больницу.
– Которую? – спрашивает Мэдден.
– Парквью. Ту, где работал.
Последние три дня они вместе с Бернсом, который для этого специально выходные взял, таскались за Коганом по пятам. Больше всего досталось Биллингсу, потому что Коган его никогда не видел. К тому же из них троих он самый неприметный. Средний рост, обыкновенная внешность, не толстый, не худой, волосы коротко стриженные, волнистые. Почти никаких особых примет, если не считать ослепительно белых зубов, за которыми Биллингс тщательно следит, и сногсшибательной улыбки (Биллингс как-то признался после нескольких стаканов, что позаимствовал ее у Роберта Редфорда, из его роли в «Бутче Кэссиди»), Улыбка эта ужасно раздражает Хэнка, потому что позволяет легко и просто очаровывать. Не женщин – тут нечему завидовать, – но мужчин-коллег. Биллингс – сыщик средненький, и это в лучшем случае, но в прокуратуре и в участке его все обожают. И выстраиваются в очередь, чтобы купить ему пиво.
– И что он там делал? – спрашивает Мэдден.
Биллингс протягивает ему распечатанную черно-белую фотографию. Тычет в нее зубочисткой и говорит:
– Ее ждал.
Снимок смазан из-за чрезмерного увеличения, но Мэдден легко узнает черноволосую, с очень короткой стрижкой, женщину.
– Доктор Беклер, – говорит он Бернсу.
– Ну да, – вставляет Биллингс, – я так сразу и подумал, что это врач.
– А где он ее караулил? – спрашивает Бернс.
– На парковке.
Приехал он около пяти и там и остался. Потом Биллингс увидел женщину, доктора Беклер, она шла как раз туда, где встал Коган. Подождав, пока она подойдет поближе, Коган вылез из машины. Но навстречу ей не пошел. Просто стоял и ждал, пока она его заметит.
– Как думаешь, они договаривались о встрече? – спрашивает Мэдден.
– Не похоже.
Завидев его, она словно в землю вросла. Явно удивилась. Биллингс плохо видел руки Когана. Но оружия у него вроде бы не было.
Они поговорили минут пять. Довольно спокойно. Беклер уже собралась уходить, но вернулась и что-то еще сказала Теду. Потом они разошлись по машинам и уехали. Коган двинул прямо домой.
– Она ему что-нибудь передавала? – спросил Бернс.
– Нет. У нее руки были заняты, портфель и пакет, но она ничего оттуда не вынимала.
Мэдден разглядывает фотографию. Да, вот они, портфель и пакет.
– Как думаешь, Хэнк, что происходит? – спрашивает Бернс.
– Слушайте, а это ведь пакет из «Наймана Маркуса»? – вместо ответа, спрашивает Мэдден.
Бернс внимательно глядит на снимок.
– Ну да. А что?
– Ничего. Просто как-то трудно представить, что доктор Беклер одевается у дорогих дизайнеров.
9 мая, 17.02
– Мне нужна твоя помощь, Энн.
– Это ты сейчас, типа, пошутил?
Тед качает головой:
– Ты же знаешь, я бы никогда к тебе не обратился, если бы совсем не приперло. И еще – я бы тебе был очень благодарен, если ты никому про наш разговор не расскажешь. Вне зависимости от того, откажешь ты мне или нет.
– Гарантировать ничего не могу.
– Ладно. Договорились.
Она ставит пакет на землю.
– Если ты меня дуришь…
В каком-то смысле, да, дурит. Он всегда ее дурит. Но сейчас не со зла. Теду и вправду нужна ее помощь. И он говорит Беклер – одна птичка на хвосте принесла, что Энн пару дней в месяц работает в бесплатной клинике.
– Мне необходимо заглянуть в историю болезни пациентки. Фамилия Рей. Крисс Рей. Мне надо знать, по какому поводу она обращалась.
– И кто такая Крисс Рей?
– Девушка.
– Девушка? Просто девушка? Или та самая?
– Та самая.
– Как ты узнал?
– Ну как-то так…
– Она приходила в клинику?
– Да. Под этим именем. В воскресенье после случившегося. На следующий день.
– А полиция в курсе?
– Не думаю. Они задавали вопросы, показывали людям фотографии, но особенно не перетруждались.
Беклер снова скептически оглядывает бывшего коллегу.
– Хорошо, я тебе намекну, – говорит Тед. – Помнишь группу «Twelve Picassos»? Вокалистку?
Беклер выпучивает глаза:
– Хетер? Секретарша тебе разболтала?
– Она опознала девушку по фотографии. Точнее, бейсболку. Кстати, я поклялся никому не рассказывать, что она со мной говорила.
– И теперь хвастаешься своим предательством. Вот за что я тебя люблю, Коган, это за твою способность вызывать доверие. Прямо вот посмотришь на тебя – и сразу хочется доверять людям.
Тед улыбается:
– Скучаешь по мне, да? Ну признайся, Беклер! Где-то ну очень в глубине души, но ведь скучаешь?
Она не покупается.
– И что там должно быть? – спрашивает Энн Беклер.
– Где?
– В истории болезни.
– Диагноз.
– Который снимает с тебя подозрения?
– Вполне вероятно.
– Или не снимает.
– Может и такое случиться.
Нет, расплывчатый ответ она не примет. Ей нужны подробности. И действительно, Беклер поднимает с земли пакет и идет к своей машине.
– Энн, подожди!
Она оборачивается.
– Понимаешь, это палка о двух концах.
Тед рассказывает ей правду. Диагноз может снять с него обвинения. А может совсем утопить. Есть вероятность, что девушка переспала в ту ночь с кем-то другим. И видимо, подцепила какое-то венерическое заболевание. Хотя этот факт, даже будучи занесенным в протокол, не обязательно ему поможет.
– Почему? Ты тоже от венеры лечился?
– И поэтому тоже.
– Господи боже! Коган! Недавно?
– Нет, несколько лет назад.
– А еще почему?
Это доказательство. Доказательство того, что она и правда занималась сексом в тот вечер. Лучше и не найдешь. Осмотр врача на следующий день после происшествия. Прокуратура будет счастлива.
Беклер внезапно напрягается.
– Ты же не станешь меня просить…
– Нет, конечно. Я просто хочу знать. Мне надо знать!
– И что потом?
– Я до этого места еще не придумал. Сейчас я на главе, когда на больничной парковке доктор Коган умоляет доктора Беклер помочь ему.
– А она что?
– Она соглашается.
– С чего это?
– Потому что теперь нахальный хирург из травмы, который вечно во все лезет, будет обязан ей по гроб жизни.
– Не наглей.
– Я не наглею. Я с песней иду на дно. И взбиваю лапками масло.
Она снова поднимает пакет и улыбается:
– Приятно было повидаться, доктор. Как обычно.
– Это моя реплика.
– Я знаю.
Беклер уходит. Тед смотрит ей вслед, качает головой и морщится. Он провел лучшую свою подачу, а мяч пролетел мимо цели. И теперь Энн что есть духу мчится к первой базе. К победе. Тед так увлекся, что оглядывается в поисках других игроков и, к собственному изумлению, замечает еще одного человека на парковке. Парень в синей рубахе стоит неподвижно и смотрит на больничный вход. Просто стоит рядом со своей машиной и кого-то ждет. Или делает вид, что ждет.
9 мая, 18.45
Мэдден совсем запутался. Он допрашивал доктора Беклер. Она отзывалась о Когане спокойно, без всяких эмоций. Коган ей явно не нравился, но как хирурга она его уважала. Однако Коган заносчивый, у него репутация сердцееда, и он часто ведет себя неподобающе.
– Но это ведь для хирурга обычное дело, не так ли, инспектор?
Они поговорили о его неподобающем поведении с персоналом и пациентами. Беклер вспомнила какой-то незначительный инцидент, давно исчерпанный к тому же. И все. Больше ей сказать было нечего.
– Слушайте, инспектор, мы действительно не ладим. Он меня постоянно злит и делает это с удовольствием. Но лить на него помои только потому, что мы не ладим, и выдумывать небылицы я не стану. Коган – отличный хирург, и отрицать это бессмысленно. Прелесть ситуации в том, что доктор Коган сам себя закапывает, и виртуозно. Моя помощь ему не требуется.
Зачем Коган ждал ее на парковке? Может, боялся, что она о нем плохо отзывалась, и решил выяснить отношения? Или еще проще? Забыл что-нибудь в больнице? Хотел, чтобы она передала кому-нибудь записку?
И тут до Мэддена доходит. Не может быть!
Он хватает блокнот и перелистывает его в поисках телефонного номера. Ага, вот он. Мэдден садится в кресло и нажимает кнопки на аппарате.
– Ты чего это делаешь? – спрашивает Бернс.
– Сам-то как думаешь? – вопросом на вопрос отвечает Хэнк. И тут же в трубку: – Здравствуйте, Ребекка. Это инспектор Мэдден. Простите за поздний звонок. У меня к вам один вопрос. Имя доктора Энн Беклер вам ни о чем не говорит?
– Энн Беклер? Ну конечно. Беклер работает у нас пару дней в месяц. На добровольных началах. А что, с ней что-нибудь случилось?
– Нет-нет, не беспокойтесь. Просто мы с ней недавно беседовали, и она что-то говорила мне про благотворительную работу. Спасибо вам большое!
Мэдден вешает трубку. Биллингс и Бернс вскакивают и с нетерпением ждут продолжения.
– Ну? – спрашивает Бернс.
Мэдден улыбается:
– Наша доктор Беклер пару раз в месяц работает в бесплатной клинике.
– Интересненько… – тянет Бернс. – Делаем ставки?
– Я ставлю на то, что он просил ее украсть историю болезни.
– В смысле – уничтожить?
– Может, и да, а может, и нет.
Биллингс смеется.
– Ребята, вы, по-моему, виагры переели. Эта тетка ничего тырить не станет. Не знаю, что он ей втюхивал, но она точно не купилась.
– Помнишь Хетер, Бернс? Если посмотреть на пленку, она тоже не то чтобы купилась, – говорит Мэдден.
– Это точно.
– А через двадцать минут рассказала ему все как миленькая.
– Ну, у этой Хетер так и так мозгов бы не хватило придерживаться инструкций.
Теперь уже Биллингс довольно ухмыляется:
– Что, твой чувак-то нагнал на тебя страху, а? Каждую тень теперь под микроскопом разглядываешь?
– Это не мой чувак, а Мэддена, – отвечает Бернс.
– Да, Хэнка-то он точно обработал. Смотри, какое у него лицо. Сейчас бросится на борьбу с демонами. Отличный триллер про больницу, ну прямо специально для тебя, а, Мэдден?
Хэнк сердито смотрит на Биллингса:
– Ну хватит уже! Тоже мне профи нашелся. Я сегодня не в настроении, так что кончай ржать.