Никаких законов мы не нарушили

Никаких законов мы не нарушили. В конце 80х годов тридцатидевятилетний Михаил Харшан завел свой первый бизнес турагентство для иностранцев.

Когда в 1992 году Анатолий Чубайс объявил о начале программы приватизации, Харшан основал первый ваучерный инвестиционный фонд, куда граждане могли приносить свои ваучеры и получать взамен акции компаний. Подобных ваучерных фондов по России было около 600, и все они привлекали инвесторов с помощью громких рекламных кампаний, обещая им прибыли до нескольких сот процентов в год. Первый ваучерный фонд Харшана таких экстравагантных заявлений не делал, но ему удалось стать крупнейшим чековым фондом в России и собрать 4,5 миллиона ваучеров 3 процента от общего количества в конечном счете фонд инвестировал эти ваучеры в восемьдесят различных компаний гостиницы, заводы по производству удобрений, металлургические заводы.

У Харшана перед конкурентами было серьезное преимущество он имел возможность продавать акции своего фонда через тысячи почтовых отделений розничная сеть гигантских масштабов.

Ему удалось заполучить такую сеть, потому что он платил Министерству связи по 1 миллиону долларов в месяц, подкупил нескольких чиновников и пустил в ход свои старые связи в КГБ. Методы Харшана зачастую были далеки от цивилизованных. Еще одним солидным игроком на рынке ваучерной приватизации была Альфа, коммерческая фирма с хорошими связями. Ее владельцы сделали большие деньги в 1992 и 1993 годах на экспорте нефти и металлов, ввозе сахара и торговле другими сельскохозяйственными товарами.

В декабре 1992 года министр внешних экономических связей Петр Авен, в чьем ведении находились торговые компании, подобные Альфе, оставил министерское кресло и стал президентом Альфабанка, разделив власть с двумя молодыми людьми, имевшими хорошие связи. В тот же месяц Альфа создала свой собственный чековый инвестиционный фонд Альфакапитал. Этому фонду удалось собрать 2,5 миллиона ваучеров, и он стал одним из крупнейших в стране. Он приобрел доли в сорока шести компаниях, включая цементные заводы и другие заводы по производству стройматериалов, пищевые фабрики и химические компании. Михаил Александров, двадцатисемилетний специалист в фонде Альфакапитал, рассказывал, захлебываясь от восторга, в разгар этой рыночной вакханалии Иногда даже не верится, что эта компания находится в России оборудование новенькое, чистенькое, имущество просто сказка.

Чтобы купить российские акции, иностранному инвестору нужен местный брокер. Но как только российский брокер узнавал, что иностранца интересуют акции конкретной компании, он нередко покупал эти акции сам и тут же перепродавал иностранцу втридорога.

В России такой конфликт интересов не считался незаконным, к тому же облапошить иностранца было чрезвычайно легко. Брокерам и менеджерам фондов часто приходилось расплачиваться за свои дела кровью. Одной из жертв стал Андрей Орехов, основатель брокерского дома Грант. Орехов пытался играть честно, по правилам западного рынка в конце 1994 года он даже провел успешную защиту шоколадной фабрики Красный Октябрь, у руководства которой пытались отнять власть посторонние инвесторы, первый такой случай в истории нового русского рынка.

Но в ту же зиму фондовый рынок рухнул, разочаровав многих инвесторов, которые, видимо, не понимали, что состояние рынка может не только улучшаться, но и ухудшаться. 18 апреля 1995 года Орехов с шестилетней дочкой Майей отъезжал от дома вез ребенка в школу, и тут по его машине открыли огонь. Орехов и его водитель были тяжело ранены девочка погибла.

Масштабы приватизации были гигантскими и многие предприятия приобретались за бросовые деньги. Иностранным юридическим лицам, например, CS First Boston, BrunwickWarburg, и неким автономным структурам Leuсadia Group удалось купить какуюто долю акций в хороших компаниях. Но это не означало, что они обладали теми же правами, что акционеры в США или Западной Европе. В своем большинстве директора российских предприятий считали, что сторонние акционеры в компанию ничего не вкладывают и просто лезут в чужие дела. И программу приватизации Чубайса они рассматривали как враждебный захват власти. Некоторые компании даже не хотели показывать свой устав, не говоря о списке акционеров.

Клаудиа Моргенштерн, старший специалист по инвестициям в Международной финансовой корпорации Всемирного банка, консультировала правительство России по вопросам приватизации, и вот что она сказала Как и во всем остальном в России, важно не то, что говорит закон, а кто и как его исполняет. Многие лучшие российские компании были выкуплены их директорами эпохи Советского Союза. Обычно это были люди, которые раньше втихомолку откачивали деньги из собственной компании и теперь на эти средства либо скупали ваучеры для участия в торгах на первичном аукционе, либо пытались выкупить акции у собственных подчиненных на вторичном рынке.

Поскольку рабочие часто получали мизерные зарплаты с месячными опозданиями, они с удовольствием продавали свои акции за наличные, и акции эти скапливались у своей же администрации.

Наиболее ярким примером таких тихих захватов стал Газпром. Ему принадлежала треть газовых ресурсов всего земного шара, он был единственным поставщиком газа по бывшему Советскому Союзу и основным поставщиком газа в Западную Европу, богаче компании в России не было. Вполне возможно, что это была самая богатая частная компания в мире. Будь Газпром западной компанией, только его газовые ресурсы стоили бы на рынке от 300 до 700 миллиардов долларов.

А его продали на ваучерных аукционах за 250 миллионов долларов. По сути, аукцион был подтасован. Вопервых, многие торги проходили в отдаленных сибирских городах, где всем заправлял Газпром. Вовторых, иностранцам было запрещено покупать акции. Втретьих, управляющие получили право первого выбора при любой перепродаже акций Газпрома на вторичном рынке, им также разрешили отказывать в регистрации акционерам, если те им не нравились. Осенью 1993 года руководство Газпрома обратилось в первый ваучерный инвестиционный фонд Михаила Харшана с предложением продать 530 000 ваучеров, чтобы воспользоваться ими на предстоящем акционировании их компании это количество равнялось одной восьмой всех ваучеров, которые в конечном итоге участвовали в аукционе Газпрома.

Харшан хвастался, как ему удалось вздуть цену ваучеров на фондовой бирже и вынудить руководство Газпрома заплатить как минимум вдвое больше, чем пришлось бы, скупай они ваучеры медленно и постепенно. Они чиновники, к тому же провинциалы, говорил Харшан с ухмылкой.

Соображают туго. Но в конечном счете руководители Газпрома остались в выигрыше. Поскольку приватизация Газпрома проводилась с учетом интересов руководства и сотрудников этой компании, акции продавались по баснословно низкой цене. К примеру, в республике Мари Эл из цены акций следовало, что вся компания стоит всегонавсего 80 миллионов долларов, а в северном промышленном городе Пермь 79 миллионов долларов. Если исходить из средней продажной цены акций Газпрома, получалось, что цена этой компании 250 миллионов долларов. Предложив в обмен на акции гигантское количество ваучеров, приобретенных у брокеров вроде Харшана, руководство Газпрома собрало у себя 15 процентов акций компании, оно же получило право распоряжаться при голосовании 35 процентами акций, которые оставило за собой государство.

Подобные манипуляции с рынком плюс беззаботная продажа приватизационных ваучеров населению привели к тому, что промышленное богатство России ушло с молотка за исключительно низкую цену. 3.