Позиция Мартина Лютера по вопросу свободы воли человека

Позиция Мартина Лютера по вопросу свободы воли человека. Лютер долго медлил с ответом.

Он боялся оказаться не на высоте поставленной задачи. В частности, он признавался, что не владеет латынью в таком же совершенстве, как его оппонент, и не хотел ронять свой престиж в глазах гуманистов. Когда друзья начинали торопить его, он отмахивался, притворяясь, что дело не стоит того. Наконец, в декабре 1525 года он выпустил в свет сочинение под названием «О рабстве воли», в котором еще раз излагал все свои взгляды на проблему свободы воли. Лютер обращается к таким приемам толкования Писания, о которых Эразм не имел понятия.

Он говорил, что Писание не всегда поддается ясному прочтению? Отчего же, поддается, но только не всем, а тем, на ком Дух Святой. Истинная вера не ведает мрака, а так называемые темные места Библии, которая сама по себе есть «свет более яркий, чем свет солнца», появились в результате стараний схоластов, этих губителей душ и верных слуг сатаны. Эразм ссылается на авторитет Церкви, пытаясь прояснить то, что видится ему как в тумане, то есть признается в своем скептицизме? Однако истинный христианин не приемлет скепсиса, значит, этот путь не может вести к истине.

Лютер вынужден признать, что Отцы Церкви действительно исповедовали свободу воли, но делали это лишь «по слабости человеческой», и чем решительнее защищают они этот догмат, тем меньше у нас оснований «доверять им в толковании Священного Писания» . Затем автор обращается к библейским текстам, на которые в споре опирался Эразм. Лютер перетолковывает их по-своему, порой извращая их смысл в пользу своей доктрины.

Святой Иаков? Но его Послание –позднейший апокриф! Святой Петр? «Законченный образец грешника». Святой Павел? Традиционное толкование его высказываний в пользу свободы воли «есть крупнейшая победа, одержанная сатаной над Церковью». Хорошо, но существуют Божьи заповеди. Для чего, спрашивается, Бог дал их людям, если заранее знал, что они будут нарушены? «Заповеди, – объясняет Лютер, – даны для того, чтобы показать нам наше ничтожество. Признав невозможность исполнения Божьих приказов, мы проникаемся пониманием собственного ничтожества и уповаем на благодать» . Вот он, опыт монашества, определивший всю направленность его учения! Здесь же Лютер в сжатом виде формулирует главный догмат своей веры: «Все, что сотворено Богом, единым Богом, и движимо, все приводится в действие Его всемогуществом.

Ни одно существо не может избегнуть Его власти, никто не в силах ничего изменить. Самая воля наша зависит от Бога, и когда человек хочет того или другого, это значит, так угодно Богу». Значит ли это, что человек, не удостоенный дара спасительной веры, обречен на гибель? Именно так! Поскольку человек получает освобождение только милостью Божьей воли, которая и заставляет тех, кому предначертано спастись, внутренне стремиться к Христу, то это означает, что всем остальным спасение недоступно.

Учение о предопределении тесно связано с манихейством, согласно которому Бог и сатана делят друг с другом власть над человеческими душами.

Одним предначертано служить Богу, другим – сатане. Утверждение несвободной воли сводится к следующей формуле: если в нас Бог, то места для сатаны просто нет, следовательно, мы можем стремиться только к добру; если в нас нет Бога, значит, его место занимает дьявол, и все наши побуждения будут направлены к злу. И Лютер набрасывает захватывающий образ: человек – всего лишь жалкое вьючное животное, слепо повинующееся воле наездника. Если его оседлает Бог, то оно поскачет прямиком к спасению, если же его обуздает дьявол, то дорога ему одна – к погибели.

Следовательно, Лютер делает вывод о том, что «не в человеческой воле избирать себе хозяина. Двое всадников сражаются друг с другом и спорят, кому владеть человеческими душами» . Но остается еще один, последний, аргумент, приводимый Эразмом, который Лютер также спешит опровергнуть. Поскольку Бог добр и всемогущ, он по самой своей природе не может не одарить спасительной благодатью всех людей до единого. И в Писании говорится, что Богу угодно всех людей привести к спасению.

Не так все просто, возражает Лютер. Божественная воля бывает двух видов. Есть явная воля Божья, о которой и говорится в Писании. Проявляя эту волю, Бог «ищет спасения для всех людей, привлекает их к себе и внушает им доверие к себе» . Но помимо этой очевидной воли Божьей «есть и другая, несоизмеримая с первой и представляющая собой непостижимую тайну. Этой волей творится жизнь и смерть людей, этой же волей изначально решается, кому из людей будет даровано спасение, а кого ждет вечное проклятие» . Таким образом, главный вывод, к которому подводит учение о порабощенной воле, заключается в том, что наряду с ясной истиной Писания существует еще одна, сокрытая от человека, истина, оставшаяся неведомой и Отцам Церкви, и Эразму, но тайно открытая ему, Лютеру.

Иначе говоря, есть лживый Бог, который говорит с нами через Писание, и есть настоящий, правдивый Бог, тщательно прячущий свою волю от людей. Тогда зачем изучать Писание? И стоит ли строить в соответствии с ним свою жизнь? Лютер уходит от ответа на этот вопрос, зато предвосхищает другой, относящийся более к сфере морали, нежели к чистой теологии, а потому более животрепещущий.

Почему Бог, который добр и располагает властью для спасения всех людей, лишает их свободы выбора между добром и злом, но не обещает спасения каждому? Разве можно вменять человеку в вину грехи, совершенные помимо собственной воли? Как может Бог осуждать невинных? На этот вопрос Лютер находит ответ в Писании: «Кто ты таков, человече, что хочешь подняться против Бога? Разве глиняный горшок спрашивает у горшечника, почему ты сделал меня таким?» Бог не обязан перед нами отчитываться.

Что касается нас, то мы превратно понимаем самую сущность добра. Добро – это то, что угодно Богу. Нам же не остается ничего кроме поклонения его воле. Таким образом, Лютер в своих речах достаточно резок, настойчив и пытается навязать противнику свое мнение. Временами создается впечатление, что Лютер пытается интеллектуально оскорбить Эразма.

Лютер считает, что спасение человека от его усилий не зависит, иначе, зачем нужна благодать? И единственное, к чему могут привести эти рассуждения, так это к фатализму, и, как следствие, безразличию к делу своего спасения.