Возражения антинорманистов по существованию знаменитого пути. До недавнего времени лишь Д.И. Иловайский, ярый сто¬ронник южного происхождения Руси, выступал с доказательствами невозможности подобного хождения. «Между Днепром и Ловатъю лежит поперечный бассейн Запад¬ной Двины; следовательно, надобно было перейти два волока.
При¬том гораздо короче был другой путь из Варяг в Греки, по Западной Двине; а Волхов и Нева представляли длинный крюк. Мы сомнева¬емся, чтобы лодки, поднимавшиеся из Балтийского моря по Двине или Волхову, действительно перетаскивались потом волоком до Днепра.
Гораздо естественнее предположить, что торговцы должны были везти свои товары по этим волокам на телегах или, что вероятнее, зимой на санях и, достигши Днепра, пересаживались в лодки, кото¬рые они нанимали или покупали у туземцев», — пишет он. И дальше развивает свою мысль, опираясь на известия Констан¬тина Багрянородного о плавании русских караванов в Черное море. По словам византийского императора, обитатели приднепровских областей в течение зимы рубили лодки-однодеревки.
Весной, во время разлива вод, они сплавляли их в Днепр к Киеву. Здесь торговцы покупали лодки, оснащали их и снаряжали караваны. Из Константина Багрянородного мы знаем, с какими усилиями эти караваны прохо¬дили сквозь Днепровские пороги. «Но замечательно, что об их обратном плавании мы ничего не знаем», — отмечает Иловайский. И у него рождается вопрос: каким образом купцы проходили против течения Днепра? Отмечает историк и то, что скандинавские саги, столь много рассказывающие о жизни и деятельности норманнов, совершенно молчат об их плавании по Дне¬пру и его порогам.
Точно так же молчат о том и западные летописцы. «Адам Бременский замечает, что путь из Швеции в Византию по Русской земле был мало посещаем по причине варварских народов, и что ему предпочитали плавание по Средиземному морю»,– указы¬вает Иловайский. Но всему этому очень далеко до серьезной доказа¬тельной базы. С некой промежуточной версией выступал еще в XVIII веке Тати¬щев. Он существование пути из варяг в греки признавал, но не то чтобы в водном варианте.
Вот что об этом сказано в примечаниях ко второй части его «Истории Российской»: «Хотя между Днепром и рекой Волотой, или Ловатью, указывает волок или переезд сухим путем, однако ж сие имеет быть у верховий тех рек, где, кроме малых лодок, употреблять не можно, и волок сей не близок; к тому же Ловать летом имеет перекаты великие, что может Нестору недовольно известно было» . Правда, далее «первый русский историк» начинает перечислять древних писателей, которые, кроме Нестора, тоже упоминали о езде через Русь в Грецию и в Индию. Сперва следует ссылка на главу 1 Помпония Меля, который в книге III, гл. 5 «из Корнелии Непота сказы¬вает, что Метеллю Целеру некоторое количество индиан от короля швабского, взятых на море близ устья Елъбы, прислано было». Это не сильно, что говорит о пути «индиан», но, как указывает Татищев, Страленберг в своем труде утверждает: они приехали через Русь. И хотя Страленберг указывает путь по Печере и вокруг Скандинавии, но, полагает отечественный историк, удобнее это сделать из земель Волжской Болгарии вверх по Волге в Новогородскую землю и дальше Балтийским морем.
Продолжим цитирование: «Лешер, Литература келтическая ска¬зывает, что русы через море Балтийское до рождества Христова ездили.
Гелъмолъд, гл. 1, сказывает, что северные народы морем Балтийским и через скифские народы в Грецию плавают; но Кран-ций, книга 2, гл. 17 и 20, сказывает, что во время Гелъмолъдово и Грецию Русью, а Русь Грецию именовали, приводя слова Адама Бременского, кн. 2, гл. 13: Хиве (Киев), руссов стольный град, преизряд-ное греков украшение; равное же видится и Библиотека шведская, часть I, страница 14, о езде в судах в Грецию упоминает.
Байер показывает езду оную Двиною и Днепром, гл. 17, н. 57, а некото¬рые море Балтийское с Меотисом соединенным полагали, гл. 17, н. 58; но лучше можно разуметь, что водою в Гардарики, а оттуда сухим путем и Днепром снова водою до Греции, как в Прологе ноября 30 написано, что между Волотъю, или Ловотъю, и Днепром есть волок, чрез который Андрей землею перешел, или, вероятнее, что Русь Грециею разумели» . Как видим, историк ссылается на древних авторов относи¬тельно того, что через Русь на юг ездили, но, с другой стороны, указы¬вает: ездить по воде тут трудно. Легче тот кусок пути, который между Волховом и Днепром, проделать по земле.
И вообще древние-де Гре¬цию с Русью не очень-то разделяли.
Несколько получше обстоят дела у историков-антинорманистов последнего времени. Как о первом из них, можно говорить об упо¬минавшемся Бернштейне-Когане. Будучи не историком, а исто¬рическим географом, он в своих рассуждениях был все же сво¬боднее. А потому мог отметить: «…по поводу торгового и транс¬портного значения пути "из варяг в греки " раздаются иногда и скептические голоса, указывающие на то, что значение этого пути, как транзитного и торгового, ничем не доказано» . Далее он указывает: про шведов торговцев в Константинополе ничего не известно.
Что же касается контактов с Русью, то в Швеции зафик¬сировано только четыре вещи, создание которых можно отнести ко времени до крещения Руси. Вот после — да. В Киеве начали делать ювелирные украшения по византийским образцам, и их в Скандинавии находят много. В обратную же сторону могло идти разве что железо. Более того, по Бернштейну-Когану, не было до XII века и особых торговых отношений между Новгородом и Киевом! Позже — были. Например, в 1137 году, когда новгородцы поссорились с киевским князем, они не смогли закупать хлеб ни в Смоленске, ни в Полоцке, а потому в городе наступил голод. А в 1161 году Ростислав Мстиславович, узнав, что в Новгороде притесняют его сына Святослава, похва¬тал в Киеве новгородских купцов.
В общем, он считал, что никакого торгового пути по Волхову– Ловати–Днепру не было. Может быть, кто-то иногда и ходил, но никак не регулярно.
Скорее, если и возились товары, то из Киева они шли до Смоленска. А оттуда иногда возили в Новгород, а иногда (зна¬чительно чаще) к Балтийскому морю по Двине. И назад – то же самое. По Бернштейну-Когану, даже и «политического» пути из варяг в греки не было. То есть, скандинавские воины-наемники сначала приходили на Русь, проводили там некоторое время в Новгороде, потом перекоче¬вывали в Киев, а уж оттуда опять-таки после определенной задержки двигались дальше на Константинополь.
Исследователь цитирует, к примеру, Сагу о Колскеге: «В Дании принял крещение, но не поселился там окончательно, а пошел на восток в Гардарики и провел там одну зиму. Вскоре он оттуда отправился в Константинополь и начал там служить наёмником» . Из новых историков можно сослаться, к примеру, на того же А.Л. Никитина или С.Э. Цветкова. Первый даже одну из глав в своих «Основаниях » назвал «Путь «из варяг в греки» и легенда об апо¬столе Андрее». «При рассмотрении вопроса о пути "из варяг в греки " по Днепру обнаруживается не только полное отсутствие свидетельств, под¬тверждающих его существование, но и ряд фактов, прямо говорящих о его мифичности»,– пишет историк. Первым таким свидетельством является, по мнению Никитина, упоминавшийся нами ранее географический экскурс, вклинившийся в текст прямо за описанием «пути», который указывает выход из Оковского леса (т.е. леса, из которого вытекают реки Ока, Днепр, Запад¬ная Двина и Волга) в «море Варяжское» не по Ловати, а по Западной Двине. Это, по его словам, весьма существенно, потому что между речными системами Днепра и Ловати лежат два труднопроходимых водораздела, обособляющих верховья Западной Двины. Путь же с Каспия по Оке и на Двину отмечен многочисленными находками восточных серебряных монет VIII—IX веков, отсутствующими на Ловати, точно так же, как на протяжении всего течения Днепра византийские монеты отмечены только редкими и случайными находками. «Не менее существенен и тот факт, что по сравнению с двин¬ским направлением протяженность маршрута с верховьев Днепра через Новгород и Ладогу увеличивается более чем в пять (!) раз»,– указывает Никитин. А Сергей Эдуардович Цветков ссылается больше на археологи¬ческие материалы: «Не в силах подтвердить реальность Волховско-Днепровского пути и археология.
В.Я. Петрухин формулирует ее выводы следующим образом: "По данным археологии, в IX в. основ¬ным международным торговым маршрутом Восточной Европы был путь к Черному морю по Дону, а не Днепру.
С рубежа VIII и IX вв. и до XI в. по этому пути из стран Арабского халифата в Восточную Европу, Скандинавию и страны Балтики почти непрерывным пото¬ком движутся тысячи серебряных монет – дирхемов.
Они оседают в кладах на тех поселениях, где велась торговля и жили купцы.
Такие клады IXв. известны на Оке, в верховьях Волги по Волхову вплоть до Ладоги (у Нестора – «озеро Нево»), но их нет на Днепре"» . Византийский археологический материал также не подтверждает, по утверждению Цветкова, существования Волховско-Днепровского пути. Самые ранние византийские сосуды в культурных наслоениях Новгорода относятся к XI веку (притом что подобные им изделия не найдены ни в Киеве, ни в других крупных городах Руси), а византий¬ские монеты IX-X веков – редкость даже на берегах Днепра.
В то же время только в Прикамье (на Балтийско-Волжском торговом пути) археологами найдено около 300 византийских монет. «Само месторасположение новгородских поселений не ориенти¬ровано на связи с Днепром.
За Руссой к югу (на Днепр) нет крупных поселений, зато к юго-востоку (Балтийско- Волжский торговый путь) выросли Новый Торг и Волок Ламский» . И все же все аспекты вопроса никто из антинорманистов рас¬смотреть не собирается. В отличие от их противников. По сути, есть только одна специальная работа Брима и несколько других незначительных исследований других авторов. Таким образом, пробелы по данной проблеме существуют и на сегодняшний день. И заполнять их придётся современным историкам.