III. Троцкизм или ленинизм?

 

Мы говорили выше о легендах против партии и о Ленине, распространяемых Троцким и его единомышленниками в связи с Октябрем и его подготовкой. Мы разоблачали и опровергали эти легенды. Но вот вопрос: для чего понадобились Троцкому все эти легенды об Октябре и подготовке Октября, о Ленине и партии Ленина? Для чего понадобились новые литературные выступления Троцкого против партии? В чем смысл задача, цель этих выступлений теперь, когда партия не хочет дискутировать, когда партия завалена кучей неотложных задач, когда партия нуждается в сплоченной работе по восстановлению хозяйства, а не в новой борьбе по старым вопросам? Для чего понадобилось Троцкому тащить партию назад, к новым дискуссиям?

Троцкий уверяет, что все это необходимо для “изучения” Октября. Но неужели нельзя изучать Октябрь без того, чтобы не лягнуть лишний раз партию и ее вождя Ленина? Что это за “история” Октября, которая начинается и кончается развенчиванием главного деятеля Октябрьского восстания, развенчиванием партии, организовавшей и проведшей это восстание? Нет, дело тут не в изучении Октября. Так Октябрь не изучают. Так историю Октября не пишут. Очевидно, “умысел” другой тут есть. А “умысел” этот состоит, по всем данным, в том, что Троцкий в своих литературных выступлениях делает еще одну (еще одну!) попытку подготовить условия для подмены ленинизма троцкизмом. Троцкому “дозарезу” нужно развенчать партию, ее кадры, проведшие восстание, для того, чтобы от развенчивания партии перейти к развенчиванию ленинизма. Развенчивание же ленинизма необходимо для того, чтобы протащить троцкизм как “единственную”, “пролетарскую” (не шутите!) идеологию. Все это, конечно (о, конечно!), под флагом ленинизма, чтобы процедура протаскивания прошла “максимально безболезненно”.

В этом суть последних литературных выступлений Троцкого.

Поэтому эти литературные выступления Троцкого ставят ребром вопрос о троцкизме.

Итак, что такое троцкизм?

Троцкизм содержит три особенности, ставящие его в непримиримое противоречие с ленинизмом.

Что это за особенности?

Во‑первых. Троцкизм есть теория “перманентной” (непрерывной) революции. А что такое перманентная революция в ее троцкистском понимании? Это есть революция без учета маломощного крестьянства как революционной силы. “Перманентная” революция Троцкого есть, как говорит Ленин, “перепрыгивание” через крестьянское движение, “игра в захват власти”. В чем ее опасность? В том, что такая революция, если бы ее попытались осуществить, кончилась бы неминуемым крахом, ибо она оторвала бы от русского пролетариата его союзника, т. е. маломощное крестьянство. Этим и объясняется та борьба, которую ведет ленинизм с троцкизмом еще с 1905 года.

Как расценивает Троцкий ленинизм с точки зрения этой борьбы? Он рассматривает его как теорию, содержащую в себе “антиреволюционные черты”. На чем основан такой сердитый отзыв о ленинизме? На том, что ленинизм отстаивал и отстоял в свое время идею диктатуры пролетариата и крестьянства .

Но Троцкий не ограничивается этим сердитым отзывом. Он идет дальше, утверждая, что: “Все здание ленинизма в настоящее время построено на лжи и фальсификации и несет в себе ядовитое начало собственного разложения” (см. письмо Троцкого Чхеидзе 1913 г.). Как видите, перед нами две противоположные линии.

Во‑вторых. Троцкизм есть недоверие к большевистской партийности, к ее монолитности, к ее враждебности к оппортунистическим элементам. Троцкизм в организационной области есть теория сожительства революционеров и оппортунистов, их группировок и группировочек в недрах единой партии. Вам, должно быть, известна история с Августовским блоком Троцкого, где благополучно сотрудничали между собой мартовцы и отзовисты, ликвидаторы и троцкисты, изображая из себя “настоящую” партию. Известно, что эта лоскутная “партия” преследовала цели разрушения большевистской партии. В чем состояли тогда “наши разногласия”? В том, что ленинизм видел залог развития пролетарской партии в разрушении Августовского блока, тогда как троцкизм усматривал в этом блоке базу для создания “настоящей” партии.

Опять, как видите, две противоположные линии.

В‑третьих. Троцкизм есть недоверие к лидерам большевизма, попытка к их дискредитированию, к их развенчиванию. Я не знаю ни одного течения в партии, которое могло бы сравниться с троцкизмом в деле дискредитирования лидеров ленинизма или центральных учреждений партии. Чего стоит, например, “любезный” отзыв Троцкого о Ленине, характеризуемом им как “профессиональный эксплуататор всякой отсталости в русском рабочем движении” (см. там же). А ведь это далеко не самый “любезный” отзыв из всех существующих “любезных” отзывов Троцкого.

Как могло случиться, что Троцкий, имеющий за спиной такой неприятный груз, оказался все‑таки в рядах большевиков во время Октябрьского движения? А случилось это потому, что Троцкий отказался тогда (фактически отказался) от своего груза, спрятал его в шкаф. Без этой “операции” серьезное сотрудничество с Троцким было бы невозможно. Теория Августовского блока, т. е. теория единства с меньшевиками, была уже разбита и выброшена вон революцией, ибо о каком единстве могла быть речь при вооруженной борьбе между большевиками и меньшевиками? Троцкому оставалось лишь признать факт негодности этой теории.

С теорией перманентной революции “случилась” та же неприятная история, ибо никто из большевиков не помышлял о немедленном захвате власти на другой день после февральской революции, причем Троцкий не мог не знать, что большевики не позволят ему, говоря словами Ленина, “играть в захват власти”. Троцкому оставалось лишь признать политику большевиков о борьбе за влияние в Советах, о борьбе за завоевание крестьянства. Что касается третьей особенности троцкизма (недоверие к большевистским лидерам), то она естественно должна была отойти на задний план ввиду явного провала двух первых особенностей.

Мог ли Троцкий при таком положении дел не спрятать своего груза в шкаф и не пойти за большевиками, он, не имевший за собой сколько‑нибудь серьезной группы и пришедший к большевикам как лишенный армии политический одиночка? Конечно, не мог!

Какой же из этого урок? Урок один: длительное сотрудничество ленинцев с Троцким возможно лишь при полном отказе последнего от старого груза, при полном его присоединении к ленинизму. Троцкий пишет об уроках Октября, но он забывает, что кроме всех прочих уроков есть еще один урок Октября, только что рассказанный мной и имеющий для троцкизма первостепенное значение. Не мешало бы троцкизму учесть и этот урок Октября.

Но этот урок, как видно, не пошел впрок троцкизму. Дело в том, что старый груз троцкизма, спрятанный в шкаф в дни Октябрьского движения, теперь вновь вытаскивают на свет в надежде на сбыт, – благо, рынок у нас расширяется. Несомненно, что в новых литературных выступлениях Троцкого мы имеем попытку вернуться к троцкизму, “преодолеть” ленинизм, протащить, насадить все особенности троцкизма. Новый троцкизм не есть простое повторение старого троцкизма, он довольно‑таки общипан и потрепан, он несравненно мягче по духу и умереннее по форме, чем старый троцкизм, но он, несомненно, сохраняет, по сути дела, все особенности старого троцкизма. Новый троцкизм не решается выступать против ленинизма как воинствующая сила, он предпочитает орудовать под общим флагом ленинизма, подвизаясь под лозунгом истолкования, улучшения ленинизма. Это потому, что он слаб. Нельзя считать случайностью тот факт, что выступление нового троцкизма совпало с моментом ухода Ленина. При Ленине он не решился бы на этот рискованный шаг.

В чем состоят характерные черты нового троцкизма?

1) По вопросу о “перманентной” революции. Новый троцкизм не считает нужным открыто отстаивать теорию “перманентной” революции. Он “просто” устанавливает, что Октябрьская революция целиком подтвердила идею “перманентной” революции. Из этого он делает следующий вывод: важно и приемлемо в ленинизме то, что имело место после войны, в период Октябрьской революции, и, наоборот, неправильно и неприемлемо в ленинизме то, что имело место до войны, до Октябрьской революции. Отсюда теория троцкистов о рассечении ленинизма на две части: на ленинизм довоенный, ленинизм “старый”, “негодный”, с его идеей диктатуры пролетариата и крестьянства, и ленинизм новый, послевоенный, Октябрьский, который рассчитывают они приспособить к требованиям троцкизма. Эта теория рассечения ленинизма нужна троцкизму как первый, более или менее “приемлемый” шаг, необходимый для того, чтобы облегчить ему следующие шаги по борьбе с ленинизмом.

Но ленинизм не есть эклектическая теория, склеенная из разнообразных элементов и допускающая возможность своего рассечения. Ленинизм есть цельная теория, возникшая в 1903 году, прошедшая испытания трех революций и шествующая теперь вперед как боевое знамя всемирного пролетариата.

 

“Большевизм, – говорит Ленин, – существует как течение политической мысли и как политическая партия, с 1903 года. Только история большевизма за весь период его существования может удовлетворительно объяснить, почему он мог выработать и удержать при самых трудных условиях железную дисциплину, необходимую для победы пролетариата” (см. т. XXV, стр. 174).

 

Большевизм и ленинизм – едино суть. Это два наименования одного и того же предмета. Поэтому теория рассечения ленинизма на две части есть теория разрушения ленинизма, теория подмены ленинизма троцкизмом.

Нечего и говорить, что партия не может примириться с этой странной теорией.

2) По вопросу о партийности. Старый троцкизм подрывал большевистскую партийность при помощи теории (и практики) единства с меньшевиками. Но эта теория до того оскандалилась, что о ней теперь не хотят даже и вспоминать. Для подрыва партийности современный троцкизм придумал новую, менее скандальную и почти “демократическую” теорию противопоставления старых кадров партийному молодняку. Для троцкизма не существует единой и цельной истории нашей партии. Троцкизм делит историю нашей партии на две неравноценные части, на до‑октябрьскую и по‑октябрьскую. До‑октябрьская часть истории нашей партии есть, собственно, не история, а “предыстория”, неважный или, во всяком случае, не очень важный подготовительный период нашей партии. По‑октябрьская же часть истории нашей партии есть настоящая, подлинная история. Там – “старые”, “предисторические”, неважные кадры нашей партии. Здесь – новая, настоящая, “историческая” партия. Едва ли нужно доказывать, что эта оригинальная схема истории партии есть схема подрыва единства между старыми и новыми кадрами нашей партии, схема разрушения большевистской партийности.

Нечего и говорить, что партия не может примириться с этой странной схемой.

3) По вопросу о лидерах большевизма. Старый троцкизм старался развенчать Ленина более или менее открыто, не боясь последствий. Новый троцкизм поступает более осторожно. Он старается сделать дело старого троцкизма под видом восхваления Ленина, под видом его возвеличения. Я думаю, что стоит привести несколько примеров.

Партия знает Ленина как беспощадного революционера. Но она знает также, что Ленин был осторожен, не любил зарывающихся и нередко пресекал твердой рукой увлекающихся террором, в том числе и самого Троцкого. Троцкий касается этой темы в своей книге “О Ленине”. Но из его характеристики выходит, что Ленин только и делал, что “вколачивал при каждом подходящем случае мысль о неизбежности террора”. Получается впечатление, что Ленин был самым кровожадным из всех кровожадных большевиков.

Для чего понадобилось Троцкому это ненужное и ничем не оправдываемое сгущение красок?

Партия знает Ленина как примерного партийца, не любящего решать вопросы единолично, без руководящей коллегии, наскоком, без тщательного прощупывания и проверки. Троцкий касается в своей книге и этой стороны дела. Но у него получается не Ленин, а какой‑то китайский мандарин, решающий важнейшие вопросы в тиши кабинета, по наитию.

Вы хотите знать, как был решен нашей партией вопрос о разгоне Учредительного собрания? Послушайте Троцкого:

“Надо, конечно, разогнать Учредительное собрание, – говорил Ленин, – но вот как насчет левых эсеров?

Нас, однако, очень утешил старик Натансон. Он зашел к нам “посоветоваться” и с первых же слов сказал:

– А ведь придется, пожалуй, разогнать Учредительное собрание силой.

– Браво! – воскликнул Ленин, – что верно, то верно! А пойдут ли на это ваши?

– У нас некоторые колеблются, но я думаю, что, в конце концов, согласятся, – ответил Натансон”.

Так пишется история.

Вы хотите знать, как был решен партией вопрос о Высшем военном совете? Послушайте Троцкого:

“Без серьезных и опытных военных нам из этого хаоса не выбраться, – говорил я Владимиру Ильичу каждый раз после посещения штаба.

– Это, по‑видимому, верно. Да как бы не предали…

– Приставим к каждому комиссара.

– А то еще лучше двух, – воскликнул Ленин, – да рукастых. Не может же быть, чтобы у нас не было рукастых коммунистов.

Так возникла конструкция Высшего военного совета”.

Так пишет Троцкий историю.

Для чего понадобились Троцкому эти компрометирующие Ленина арабские сказки? Неужели для возвеличения вождя партии В. И. Ленина? Непохоже что‑то.

Партия знает Ленина как величайшего марксиста нашего времени, глубокого теоретика и опытнейшего революционера, чуждого тени бланкизма. Троцкий касается в своей книге и этой стороны дела. Но из его характеристики получается не великан‑Ленин, а какой‑то карлик‑бланкист, советующий партии в Октябрьские дни “взять власть собственной рукой, независимо от Совета и за его спиной”. Но я уже говорил, что эта характеристика не соответствует действительности ни на йоту.

Для чего понадобилась Троцкому эта вопиющая… неточность? Не есть ли тут попытка “маленечко” развенчать Ленина?

Таковы характерные черты нового троцкизма.

В чем состоит опасность нового троцкизма? В том, что троцкизм по всему своему внутреннему содержанию имеет все шансы стать центром и сборным пунктом непролетарских элементов, стремящихся к ослаблению, к разложению диктатуры пролетариата.

Что же дальше? – спросите вы. Каковы очередные задачи партии в связи с новыми литературными выступлениями Троцкого?

Троцкизм выступает теперь для того, чтобы развенчать большевизм и подорвать его основы. Задача партии состоит в том, чтобы похоронить троцкизм как идейное течение .

Говорят о репрессиях против оппозиции и о возможности раскола. Это пустяки, товарищи. Наша партия крепка и могуча. Она не допустит никаких расколов. Что касается репрессий, то я решительно против них. Нам нужны теперь не репрессии, а развернутая идейная борьба против возрождающегося троцкизма.

Мы не хотели и не добивались этой литературной дискуссии. Троцкизм навязывает ее нам своими антиленинскими выступлениями. Что ж, мы готовы, товарищи.

 

“Правда” № 269, 26 ноября 1924 г.