В этой своеобразной градации, ставшей хрестоматийной, связь между царствами все же не отвергнута. Правда, она выражена в нарастающем усложнении одного сопоставимого критерия — роста.
Однако этот отправной показатель границ между царствами природы крайне относителен, так как рост минералов выражает принципиально иное понятие, чем рост растений и животных, у которых он неразрывно связан с преобразующими формообразовательными процессами.
Это убедительно показал сам Линней, в частности в «Философии ботаники», при эмпирическом изучении роста и преобразования семени во взрослое растение.
Преемственность между тремя царствами природы сохранена таким образом лишь формально. Практически же, как видно из приведенных доводов, они разграничены.
К разграничению минералов, растений и животных, признанию существующих между ними перерывов обязывали и факты систематики, анализируемые методами XVIII в. Однако это разграничение находилось в противоречии с вытекающим из учения Готфрида Лейбница представлением Линнея о том, что «природа не делает скачков» (§ 77).
Главным критерием натуралиста, к его чести, при решении возникавших у него противоречий служили факты, независимо от того, подтверждали ли они его теоретическое воззрение или опровергали.
Такими своеобразными фактами, ломавшими догматичность в определении границ между растительным и животным миром, были исключения, противоречащие постулатам исследователя.
В этой связи привлекает внимание приведенное Линнеем определение ботаника Людвига растений как «естественных тел, ... не способных перемещаться» (§ 3). Линней снабдил это определение подобием реплики: «Способы перемещаться Balanus, Lernea, равно как и Mimosa»5 (§ 3). Ее можно было бы истолковать как исключение, подтверждающее правило, и видеть в нем лишь выражение присущей ученому необычайной точности и ответственности перед фактами.
Однако нельзя уйти от мысли, что Линней этими исключениями оттенял некоторые связующие переходы в «непрерывности» царств природы. Это находит свое подтверждение в том, что по формулировке Линнея, «окаменелости (животных. — И. А.) и кристаллы, относящиеся к одному и тому же виду, вполне совпадают по форме» (§3).
Еще более убедительно эта мысль выражена Линнеем в формулировке:
пользовался кавычками. Однако это не мешало ему, подчас весьма четко, Выявлять тончайшие интонационные нйансы в расстановке логических ударений. (К сожалению, вследствие больших различий в построении латинских и русских фраз сохранить эти нюансы далеко не всегда удавалось).
5 В соответствии с научными представлениями начала XVIII в. Линней во «Введении» ошибочно отнес морского желудя (Balanus) и лернею (Lernea) — гндру к растениям. Однако уже в гл. VI на основе новых данных ученый назвал лернею животным (§ 153). Разноречия не были устранены, видимо, в связи с тем, что Линней заканчивал последние главы «Философии ботаники» (1750) после тяжелой болезни и не имел возможности осуществить сквозной просмотр рукописи этого многолетнего труда.