Неожиданное сочетание — биологи, теологи и поэты — получает некоторую расшифровку, когда выясняется, какое содержание вкладывает Линней в эти термины. Появление в терминологии Линнея слова «биолог» в середине XVIII в. и то обстоятельство, что «биолог» в классификации ботаников попал в рубрику «прочие», естественно, вызывает интерес. Биологам посвящена лишь единственная строка: «Биологи большей частью провозглашали Панегирики» (§ 52). Содержание, которое Линней вкладывает в слово «биолог», как мы видим, не имеет ничего общего с тем содержанием, которое вложили в него Ламарк и Тревиранус.
К «теологам» в области ботаники Линней относит не сторонников теологического мировоззрения вообще, а авторов, пытавшихся дать объяснение растений, упомянутых в Библии. Линней и здесь не анализирует материала, предоставляя это читателю-ботанику как в отношении достоверности, так п в отношении значения для науки.
Роль «поэтов» в ботанике Линней также не комментирует и со свойственной ему добросовестностью лишь называет произведения, посвященные поэтическому воспеванию растений.
Мы позволили себе так подробно рассмотреть первую главу «Философии ботаники» потому, что кроме познавательного интереса с точки зрения истории ботаники, она дает нам возможность увидеть, как Линней оценивал научное прошлое ботаники, увидеть его сильные и слабые стороны как историка науки, наконец, этот труд дает представление о взглядах Линнея на многие вопросы как общетеоретического, так и конкретно ботанического порядка.
Цели, которые ставил перед собой ученый, далеко не исчерпываются задачами обновления существующей систематики растений. Они неизмеримо шире п глубже. Анализ громадного эмпирического материала, сконденсированного в «Философии ботаники», раскрытие тончайшего многообразия природы п, наконец, попытки разобраться в ее закономерностях, глядя в глаза фактам, хоть и на основе господствовавшего мировоззрения, — таковы исторические задачи, которым посвящен труд.
Трактовка и поиски «Естественное метода»
В исканиях Линнея отчетливо прослеживается сформулированное Готфридом Лейбницем положение: «Единство в многообразии — многообразие в единстве». Принято считать, что логическое ударение на первой части тезиса Лейбница: «единство в многообразии» выражено преимущественно в воззрениях Ж. Бюффона, а в эмпирических исследованиях Линнея — на его второй части: «многообразие в единстве».
Изучение «Философии ботаники» опровергает эту трактовку. Во всех своих работах, посвященных раскрытию многообразия природы, Линней отчетливо констатирует единство, правда, своеобразно им понятое. Можно даже сказать, что единство является для Линнея подчас «общим знаменателем», на основе которого в числителях раскрываются неистощимо тонкие различия, составляющие бесконечное многообразие. При этом ученый не устает отмечать и многочисленные исключения.