Обострение социальной ситуации в сфере образования в тот период было вызвано четырьмя главными причинами. Это:
– постоянное снижение уровня заработной платы в образовании в сравнении с внебюджетным сектором, в частности с промышленностью;
– столь же постоянное отставание зарплаты работников образования от роста прожиточного минимума;
– хронические задержки в выплате зарплаты и резкое увеличение объема задолженностей;
– пустые обещания власти по преодолению трех указанных выше причин, ее неспособность к реальным действиям в этом направлении и, более того, принятие прямо противоположных мер, провоцирующих систематическое обострение социальной обстановки в сфере образования.
Соотношение заработной платы в образовании и в промышленности длительное время шло с отставанием от 73,3 % в 1980 г. до 55,3 % в 1995 г. В 1997 г. этот показатель оказался предельно низким: заработная плата в образовании составила 52,7 % от зарплаты в промышленности, хотя Генеральным соглашением между общероссийскими объединениями профсоюзов, работодателей и правительством было предусмотрено выделение в бюджетах всех уровней расходов на зарплату работников бюджетных отраслей на уровне не ниже 85 % от средней зарплаты в промышленности[131].
Одновременно происходило также заметное отставание роста средней заработной платы в образовании и от прожиточного минимума. Фактически ставки и оклады работников образования до 14-го разряда ETC включительно (или, иными словами, основной массы учителей) на протяжении 1995–1997 гг. были ниже прожиточного уровня.
Вместе с тем стремительно падало отношение минимального размера оплаты труда в образовании к прожиточному уровню: в июне 1992 г. – 48,6 %, в июле 1993 г. – 19,9 %, в августе 1995 г. – 17,1 %, в январе 1996 г. – 16,3 %, в июле 1997 г. – 17,4 %. То есть минимальный размер оплаты труда был почти в 6 раз меньше прожиточного минимума, хотя правительство уже многие годы обещало предпринять меры к сближению этих показателей, обнаженно раскрывающих всю пропасть провала в социальной политике.
Не менее наглядно этот провал раскрывали и хронические невыплаты заработной платы работникам образования, как и всем бюджетникам, а также катастрофический рост задолженностей по зарплате. Динамику этих задолженностей в системе образования в 1995–1998 гг. отчетливо показывает следующая диаграмма.
Таким образом, задолженность по заработной плате работникам образования возросла за 1995 г. в 3 раза, за 1996 г. – еще в 6,5 раз, за 1997 г. – еще в 1,5 раза. К августу 1997 г., т.е. к моменту объявления о начале «очередного этапа» реформирования системы образования, эта задолженность достигла апогея – 9,8 триллиона рублей. И нужно было не иметь никакой ответственности – ни перед людьми, ни перед делом, чтобы затевать очередной этап реформы, – без всякой надежды погасить столь катастрофический долг по зарплате.
Между тем, разработчики «Основных положений концепции очередного этапа реформирования системы образования», призванные властью к участию в данной работе из среды образовательного сообщества, отчетливо сознавали необходимость погашения долгов по зарплате учителям – как непременное условие начала любых действий по реформированию образования. И более того, они настойчиво подчеркивали эту необходимость.
Перечень «Первоочередных мер по стабилизации социально-экономического положения в системе образования», который завершал «Основные положения концепции очередного этапа реформирования системы образования Российской Федерации» (опубликованные в газете «Первое сентября» 19 августа 1997 г.), ставил проблему еще более широко и включал в себя следующие меры:
– погашение долгов по зарплате учителям;
– ликвидация задолженностей по коммунальным услугам учреждениям образования;
– выделение средств для подготовки учебных заведений к работе в осенне-зимний период;
– передача образовательным учреждениям занимаемых ими земельных участков;
– обеспечение льготной налоговой политики для сферы образования;
– обеспечение адресности, целевого использования и прозрачности трансфертов, выделяемых федеральным правительством для финансирования образования на местах.
При этом в «Основных положениях концепции» подчеркивалось: «Неотложное принятие данных мер является необходимым условием для начала работы по развертыванию нового, очередного этапа реформирования системы образования. Без проведения этих мер любые действия по реформированию образования обречены на провал, а сама идея дальнейшего проведения образовательной реформы будет не только не воспринята, но более того – не услышана педагогическим сообществом».
Это предупреждение повисло в воздухе. Оно было, по существу, проигнорировано правительством, решившим-таки запускать «очередной этап» реформы, не приняв никаких неотложных стабилизационных мер. Результат – полный провал этого этапа и резкая аллергия образовательного сообщества к самой идее «очередного реформирования». Но об этом – чуть позже. А сейчас вернемся к невыплатам заработной платы.
Работа, за которую месяцами не выплачивают зарплату, – не более чем модифицированная форма рабства. Как отмечали работники образования – участники пикета у Дома Правительства РФ 17 февраля 1997 г. в принятом ими «Открытом письме Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину», учителей «ввергли по сути в рабовладельческие отношения, не оплачивая выполненную работу по многу месяцев и поддерживая их существование куском хлеба в счет не выданной заработной платы»[132]. Если бы только куском хлеба. По данным отраслевого профсоюза, зарплату зачастую выдавали «сахаром, мукой, иногда мебелью, хуже – сеном». В г. Павлово Нижегородской области в конце 1997 г. зарплату учителям выплатили... водкой – по 13–18 бутылок на человека[133].
С другой стороны, невыплата заработной платы – это не только рабство, но и прямой государственный рэкет. «Российское руководство, – отмечал генеральный секретарь Международной конфедерации свободных профсоюзов Б. Джордан, – видимо, еще не осознало, что всякая невыплата зарплаты – это уголовное преступление, кража. Какая разница, грабят вас бандиты на улице или вас грабят на работе?» Разницы действительно никакой – только вот на работе грабят ежемесячно. Неудивительно, по словам Б. Джордана, если «тысячи людей потеряли веру в то, что демократия и рыночные реформы дееспособны, и они правы в своем разочаровании»[134].
В конце 1990-х гг. наша официально-государственная монетаристская экономическая мысль, казалось бы, стала запоздало созревать до понимания (или, по крайней мере, декларирования) необходимости баланса экономической и социальной политики. Но ведь дело даже не в этом балансе – без социальной политики попросту нет и подлинной экономической политики. Как подчеркивал президент Всемирного банка Д. Вульфенсон, «если вас не интересуют права отдельного человека, если вас не волнуют вопросы социальной ответственности и справедливости, если у вас нет содержательной социальной политики, у вас не может быть и содержательной политики в области экономики, и вы не можете рассчитывать на мир, у вас не может быть надежных инвестиций – это ясно как божий день»[135]. Ясно. Но только не для российской власти...
Естественной ответной реакцией на подобную социальную псевдополитику власти было нарастание волны забастовок в бюджетной сфере и особенно – среди учительства. Как видно из приводимой ниже таблицы, забастовки работников образования со временем составили львиную долю всех проходивших в стране стачечных акций.
Количество забастовок по отраслям народного хозяйства (в % к итогу)
Всего | ||||||||
В том числе: | ||||||||
промышленность | 76,5 | 18,5 | 1,0 | 66,7 | 40,7 | 2,5 | 6,4 | 1,6 |
транспорт | 3,85 | 2,5 | 1,1 | 4,9 | 1,54 | 0,3 | 0,3 | 0,5 |
строительство | 3,85 | 0,9 | 0,2 | 17,0 | 1,56 | 0,1 | 0,4 | 0,2 |
здравоохранение | 2,3 | 9,8 | 15,0 | 0,4 | – | 0,1 | 2,8 | 4,2 |
образование | 2,7 | 67,1 | 78,6 | – | 54,3 | 96,6 | 89,3 | 91,8 |
прочие | 10,8 | 1,2 | 4,1 | 11,0 | 1,90 | 0,4 | 0,8 | 1,7 |
Приведенная таблица свидетельствует о стремительном росте удельного веса учительских забастовок в общем числе стачек, особенно в конце 1990-х гг. Характерно, что после введения в конце 1992 г. ETC, в которой, как уже отмечалось, были обильно представлены различные надбавочные поправки и коэффициенты для работников сферы образования, в следующем, 1993 г., забастовок в этой сфере не было. В дальнейшем руководство образовательных ведомств не смогло (или не захотело) удержать действенность этих поправок и коэффициентов, не говоря уже о том, чтобы ввести новые. И забастовочная ситуация в образовании стала накаляться по возрастающей. В 1996 г. забастовки прошли в 14 территориях и в 1997 г. – в 27 территориях. В голодовках приняло участие соответственно 421 и 1349 человек (т.е. в 1997 г. в 3 раза больше, чем в 1996 г.).
С мая 1995 по февраль 1996 г. прошло четыре этапа Всероссийской забастовки работников образования. И в ходе проведения этих акций II съезд отраслевого профсоюза выразил «недоверие политике Правительства РФ в области образования». «С тех пор, – отмечал председатель профсоюза В.М. Яковлев, – в лучшую сторону ничего не изменилось. Правительство и лично премьер В.C. Черномырдин не сдержали своих обещаний полностью рассчитаться с долгами перед учителями, другими работниками образования».
В итоге – новая мощная волна учительских забастовок в 1997 г., самой массовой из которых была Всероссийская акция 13–17 января 1997 г. В ней участвовало 511 164 работника образования из более чем 11 тысяч образовательных учреждений 69 регионов страны. В ходе этой акции ее участники потребовали от правительства «ускорения разработки нормативов финансирования образования на основе государственных минимальных стандартов, что должно являться основой формирования защищенных статей бюджета всех уровней»[136].
Это требование нагляднейше свидетельствовало о том, что учительство ставило вопрос значительно шире, чем только о возвращении собственной зарплаты. В центре его внимания были основные болевые проблемы образования и, в частности, ключевой вопрос о введении минимальных социальных стандартов в образовании, вне решения которого невозможно говорить о конституционных гарантиях в образовании и обеспечении равенства образовательных возможностей.
Вместе с тем очевидно было и то, что учительские требования все более радикализовались и обретали политический характер. В ходе Всероссийской акции 17–25 февраля 1997 г. ее участники, как уже отмечалось, приняли «Открытое письмо Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину», в котором выдвигалось требование отставки правительства. «В истории Государства Российского, – указывалось в этом письме, – еще никто и никогда не допускал такого безразличного отношения к образованию, как сегодняшняя власть»[137].
В этих условиях не то что безответственно – безнравственно было затевать очередной этап образовательной реформы, не задумываясь над тем, как погасить огромнейший долг перед учительством. Впору было подумать о том, а начнется ли повсюду новый учебный год в России, ведь первое штормовое предупреждение уже прозвучало, когда 1 сентября 1996 г. были закрыты двери 577 образовательных учреждений. На 1 сентября 1997 г. их оказалось уже 1130, т.е. почти в 2 раза больше.
В названном выше обращении к президенту Б.Н. Ельцину участники пикета у Белого дома подчеркивали: «Мы выражаем большую обеспокоенность и несогласие в связи с ускоренной подготовкой Правительством РФ, без широкого обсуждения в обществе и в педагогических коллективах, очередного этапа реформирования системы образования России... В условиях, когда учителя во многих регионах России продолжают проводить занятия, по шести и более месяцев не получая заработную плату, когда в труднейшем положении находится материальная база школ, вузов, ПТУ, когда не хватает учебников, методических и учебных пособий, нет средств на оплату коммунальных услуг, Правительство РФ навязывает обществу и педагогам очередной этап реформ, пытаясь доказать, что денег в образовании достаточно, только расходуют их нерационально. Не учитывать это и проводить очередные реформы – значит заранее обрекать их на неудачу, вызвать мощный протест со стороны учителей, преподавателей, а затем и родителей обучающихся».
Участники пикета обращались к президенту Б.Н. Ельцину с призывом «предложить Правительству РФ временно отложить рассмотрение вопроса об очередном этапе реформирования системы образования России и поручить рассмотреть вопрос о стабилизации положения в образовании... подготовить и принять Президентскую программу "Образование в России", положив в ее основу задачи, сформулированные в Вашей программе действий на 1996–2000 годы "Человек, семья, общество, государство"»[138].
Такова была объективная эволюция идеи «очередного этапа» реформирования системы образования (которая в условиях невыплаты зарплаты, как справедливо отмечалось в «Первом сентября», уже «вызывает ненависть педагогов»[139]) – от благих намерений до фактора дополнительной социальной напряженности. Воистину – образовательная калька известной, классической эпитафии отправленного 23 марта 1998 г. в отставку правительства Черномырдина: «Хотели – как лучше, а получилось – как всегда».